Чтение 37–й страницы книги ~Кто дерзнет сказать, что солнце лживо?~

- Что вы хотите, это же дикость, это не Америка, это - Латинская
Америка!

А я вспомнил слова Гомеса:

"Почему время обращения Земли вокруг Солнца по Грегорианскому календарю
составляет 365, 242, 500 суток, а майя, "дикие" майя, соседи "диких"
инков, считают, что этот период равен 365, 242, 129 суткам? А ныне ученые
установили, что этот период равен 365, 242, 398 суткам. Почему "дикие"
майя были точнее в астрономии двадцатого века? Почему инки строили так,
что завоеватели не были в состоянии разрушить их храмы? Почему по тем
шоссе, которые проложили инки, и поныне идут автобусы?"

...Я против умиления и преклонения перед прошлым. Уповать на
целительное прошлое в век электронной техники означает предательство
прогресса, и я был рад, когда в разговорах с моими перуанскими друзьями
явно чувствовалась устремленность в будущее, базирующаяся на уважении к
прошлому, но лишь к тому, которое не унижало достоинства крестьянина и
рабочего властью императора, в казематах которого трудились каменщики,
астрономы, гончары, инженеры и художники...

Помню разговор с профессором экономики из Нью-Йоркского университета,
моим попутчиком из Лимы в Панаму. Когда кончилось время похлопываний по
коленкам и обмену обязательными соседскими любезностями, профессор сказал:

- Не кажется ли вам, что в тех странах Латинской Америки, о которых
говорят как об освободившихся, сейчас поднимается волна
националистического антиамериканизма?

Я подумал тогда: а почему, собственно, Америкой на том континенте
считаются лишь США? Кто дал монопольное право североамериканцам считать
себя представителями всей Америки?

И еще я вспомнил эпиграф, взятый Львом Толстым: "Мне отмщение, и аз
воздам".

Североамериканцы шли на юг со своей культурой, но это была не великая
культура Хемингуэя, Фолкнера, Кэнта, Фроста. Это были дешевые фильмы
Голливуда с ковбоями и злыми индейцами, которых надо убивать, если их
нельзя перевоспитать. Они шли с надсмотрщиками, с побоями, бранью; они шли
с грабежом национальных богатств и с насилием, которое было прежде всего
обращено против национальной культуры.

Вспоминаю швейцара из отеля Лимы. Он пожаловался мне:

- Раньше было больше американских туристов, хорошо давали, а теперь
жизнь стала хуже, чаевых не хватает...

Что ж... Можно на историю смотреть даже из подворотни, но нужно
все-таки смотреть на нее иначе - шире и гражданственнее.

На Курасао хорошо платят чаевые, американцев там много. Но на этом
сказочном острове нет ни одного театра и ни одного издательства; язык
папьяменто здесь сконструирован из английского, испанского и голландского,
и по вечерам на красивейших улицах Вилемштадта, этой маленькой красивой
Голландии, гремит шумная музыка севера, а народные мелодии слушают в тех
ресторанах, куда местному не войти - дорого.

Когда искусство народа становится придатком вечернего отдыха, тогда
будущее чревато молниями. И местное население красивое, рослое,
шоколаднокожее; и служащие из Голландии кажутся на этом острове некиими
придатками громадного нефтяного концерна "Шелл" - куда ни глянь - всюду
ракушки, эмблема этой гигантской нефтяной махины, космополитичной по своей
сути, озабоченной лишь одним - переработкой нефти в золото. Национальные
проблемы не интересуют концерн - все подчинено механическому молоху наживы.

Я далек от того, чтобы голословно отрицать что-то лишь потому, что это
чужое.

Отнюдь. Я был очарован красотой и архитектурными ансамблями
Вилемштадта; мощно, в новом стиле, распланированы заводы и отели, но
забвение проблем национальной культуры не есть процесс особый:
национальная культура - некий сколок общественного развития, по которому
можно определить главную тенденцию, ибо социалистический путь предполагает
расцвет национальных культур; капитализм же вопросы развития культуры не
интересуют. Главное - дело, прибыль, доход, - этому подчинено все...

...Я улетал из Курасао под вечер. Над океаном глухо грохотала гроза. В
воздухе пахло синевой и свежестью; этот предгрозовой запах прекрасен;
буревестники взлетали над водой, и в тревожном освещении солнца крылья их
казались багрово-красными.

...Через пять месяцев, вернувшись домой, я получил телеграмму из Лимы:
"Федерико Свенд, эсэсовец, посажен в тюрьму, как один из убийц Луиса
Банчеро, выступившего за национализацию. Владельцы монополий используют
нацистов как свои штурмовые отряды в борьбе против прогресса. Лопес и
Салмон".

1971 - 1973