Поназырина. В воротничке его френча должны быть зашиты письма к генералу
Грижимальскому и удостоверение личности этого мещанина, выданное мною
здесь на имя князя Мордвинова.
почесал мизинцем левый глаз и спросил:
генерал, какие показания должен дать Мордвинов в случае провала.
сейчас Блюхер станет обращаться особенно настойчиво. Что ж, любопытно.
Озлобленный агент - ненужный агент. Ладно, мы продумаем все это. Поставьте
в известность премьера! Это в какой-то мере утихомирит его гнев, когда он
узнает о провале с Блюхером.
Николая Дионисьевича Меркулова, так что здесь только мы с вами партнеры,
потому как и операцию вместе задумали, и кандидата вместе утверждали.
испугать Меркуловыми. Ай-яй-яй! Чувств у них много, а вот с разумом и
анализом дело обстоит значительно хуже. Тем не менее самое разумное сейчас
- это испугаться. Этот испуг на будущее пригодится, мои преемники им
воспользуются, когда будут работать с Гиацинтовым. Они ему напомнят, как
он меня пугал и кем он меня пугал. Он будет думать, что победил, а они его
потом носом в грязь".
говорится, мы с вами одной веревочкой повиты. Бедный русский князь
Мордвинов. Мне жаль его. Говорят, он одаренный музыкант. Тем лучше,
значит, он экспансивен, а ЧК ценит экспансивные показания...
Он ведь эту свою страсть скрывал, я лишь раз, по дружбе, был им допущен на
музыкальный вечер: он играл на своих виолончелях. Больше он никого не
звал, и я это в его карточку не вносил. Откуда ж вы осведомлены?
улыбнулся Тачибана. - Да, кстати, мои контрразведчики сочли возможным
подсказать вам имя одного молодого спекулянта с биржи. Его зовут Чен. Он
весьма занятен и очень не прост, как кажется с первого взгляда. Только
прошу вас - не спугните его, этого вам моя контрразведка не простит.
толчем воду в ступе. Не хотите иметь со мной больше дел - не надо, господи
боже ты мой! Вы достаточно уже сделали как истинный патриот России и
белого движения. То, что вы мне передали сейчас, поверьте, Высший
монархический совет благодарно запомнит, и запомнит надолго. Вы оказали им
громадную услугу, а теперь начинаете разыгрывать истерику.
за мной смотрят! - жарко зашептал Фривейский. - Мне кажется, что паркет
колышется, понимаете вы?! Я борюсь с желанием пойти к Гиацинтову и упасть
перед ним на колени!
колени - один хрен. Только вы сразу же тогда станете государственным
преступником...
Фривейский. - Вы тоже, стальной мужчина!
премьер-министра не увозить красных! Можно подумать, что это я забирал к
себе домой для "работы" планы японских поставок для белой армии! Можно
подумать, что я передал для сведения журналисту совершенно секретный план
зимнего наступления! Идите и падайте на колени, Алекс, но меня в ваши дела
не путайте. А если вы на грани помешательства - вызовите доктора.
сказали - умственное расстройство? А что? Это выход, между прочим. Почему
вы молчите?!
ставите положение? Как мне докладывать Берлину?! Что мне докладывать
Берлину?
особенно страшно, потому что я подумал: а ведь вы не из Берлина!
Что он им даст? Почему их люди не придут сюда открыто? Кому этот план
более важен? Берлину или Москве, а?
наверняка Москве. А к чему вы это? Уж не считаете ли вы меня агентом ЧК?
особенно интересуетесь тем, что важнее всего Москве.
движение наше направляется из Берлина прежде всего против Москвы, разве
это не очевидно? Нам необходима широкая картина, Алекс, а то, что делаете
вы, - это одна из сторон панно. Не переоценивайте себя, не пугайте себя,
не надо. Кстати, не поговорить ли мне с Гиацинтовым?
фунты, они тоже хорошо ходят, повеселитесь или переведите на ваш счет и не
записывайте в реестр долгов.
Когда вы подле - я спокоен.
Заведем девочек из Южной Америки, они все танцовщицы и душки. Нет?
куда-нибудь и развеселить.
приказом главнокомандующего Молчанова: "Братья! Тот, в ком горит любовь к
Родине, придет в наши ряды, наша награда - деревянный крест. Мы -
смертники. Мы не хотим жить без России, умираем за нее и будем умирать,
пока она не воскреснет..."
награда - деревянный крест, мы - смертники. С такими лозунгами надо
призывать тараканов жрать - все разбегутся. А почему такая глупость?
Потому что писал и умильно плакал, любуясь собой и своим мужеством. В
бронепоезде с теплым сортиром быть мужественным легко. В окопах на
сорокаградусном морозе - трудней".
вспомнил, как однажды он сказал Дзержинскому: "Не могу влюбиться, Феликс
Эдмундович, потому что моей профессии противна любовь к женщине. Она
расслабляет. Для меня любовь не спорт, который помогает набирать силы, для
меня это нечто громадное, силы отбирающее".
как большими, чем молчановский приказ:
названием "Она поклялась любить только военных!" Слабонервных и страдающих
ожирением просим не ходить, потому что никто из них не выдержит
гомерического хохота".
охотников-промысловиков во Владивостоке только одна - к Василию Петрову на
Семеновский базар, нумер сорок первый".
Мерси за внимание!"
Сибирь и ДВР, дал интервью представителям американской и эмигрантской
русской прессы. Он сказал: "Чтобы русские смогли побороть свою психически
врожденную неполноценность, я ввел в моих войсках безграничное пользование
водкой, опием и гашишем".
всех в нашу диетическую столовую. Гарантируем выход из-за стола с чувством
легкого голода. Обслуживание - лучшие девушки города".
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия