Чтение 368–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Вы видели господина Фуке? - спросил Арамис даАртаньяна.

- Да, в карете, сию минуту.

- И что же он вам сказал?

- Он простился со мной.

- И это все?

- Что же иное ему оставалось сказать? Разве теперь, когда все вы в
милости, я что-нибудь значу?

- Послушайте, - сказал Арамис, заключая в объятия мушкетера, - для
вас вернулись хорошие времена; вам некому больше завидовать.

- Что вы!

- Я предсказываю, что сегодня произойдет нечто такое, после чего ваше
положение значительно укрепится.

- В самом деле?

- Разве вам не известно, что я осведомлен обо всех новостях?

- Ода!

- Вы готовы, Портос? Едем!

- Едем!

- И поцелуем даАртаньяна"

- Еще бы!

- Готовы ли лошади?

- Здесь их более чем достаточно. Хотите моих?

- Нет, у Портоса своя конюшня. Прощайте, прощайте!

Беглецы сели в седла на глазах у капитана мушкетеров, который поддер-
жал стремя Портосу. Он провожал взглядом своих удаляющихся друзей, пока
они не скрылись из виду.

"Во всяком другом случае, - подумал гасконец, - я сказал бы, что эти
люди бегут, но ныне политическая жизнь так изменилась, что это называет-
ся - ехать по важному поручению. А мне-то в конце концов что за дело до
этого? Пойду займусь своими делами".

И он с философским спокойствием отправился к себе в комнату.

III

КАК В БАСТИЛИИ ИСПОЛНЯЛИСЬ ПРИКАЗЫ

Фуке летел с неслыханной быстротой. По дороге он содрогался от ужаса,
возвращаясь все снова и слова к мысли о только что ставшем известным
ему.

"Какими же были, - думал он, - эти необыкновенные люди в молодости,
раз даже теперь, сделавшись, в сущности, стариками, умеют они создавать
подобные планы и выполняют их, не моргнув глазом?"

Неоднократно он обращался к себе с вопросом, уж не сон ли все то, что
рассказал ему Арамис, де басня ли, не ловушка ли, и не найдет ли он,
приехав в Бастилию, приказ о своем аресте, согласно которому его, Фуке,
запрут вместе со свергнутым королем.

Подумав об этом, он направил с дороги несколько секретных распоряже-
ний, воспользовавшись для этого короткой остановкой, которую они сдела-
ли, чтобы сменить лошадей. Эти распоряжения были адресованы им даАртань-
яну и тем войсковым командирам, верность которых была вне подозрений.

"Таким образом, - решил Фуке, - буду ли я заключен в Бастилию или
нет, я окажу королю услугу, которую требует от меня моя честь. Если я
возвращусь свободным, приказания прибудут после меня и никто, следова-
тельно, не успеет их распечатать; я смогу взять их назад, если же я за-
держусь, то всем, кому они мною направлены, станет ясна, что случилось
несчастье. В этом случае я могу ожидать, что и мне и королю будет оказа-
на помощь".

Приготовившись, таким образом, к любым неожиданностям, Фуке подъехал
к воротам Бастилии.

То, чего никогда не случалось в Бастилии с Арамисом, случилось с Фу-
ке. Тщетно называл он себя, тщетно старался заставить узнать себя - его
упорно отказывались впустить внутрь крепости.

После бесконечных уговоров, угроз и настояний ему удалось упросить
одного караульного, чтобы он сообщил о нем своему сержанту, а тот, в
свою очередь, отправился с докладом к майору. Что касается коменданта,
то его так и не решились тревожить ради такой безделицы.

Фуке, сидя в карете у ворот крепости, злился, проклиная непредвиден-
ную помеху и ожидая возвращения ушедшего к майору сержанта. Наконец тот
появился, угрюмый и злой.

- Ну, - нетерпеливо спросил Фуке, - что приказал майор?

- Сударь, - ответил сержант, - майор рассмеялся мне в глаза и сказал,
что господин Фуке в Во. И если бы даже он оказался в Париже, то все рав-
но не поднялся бы в такую рань.

- Черт возьми! Вы - стадо болванов! - крикнул министр и выскочил из
кареты.

Прежде чем сержант успел захлопнуть калитку, Фуке, проскользнув во
двор через щель, стремительно бросился вперед, несмотря на крики звавше-
го на помощь сержанта.

Фуке бежал все дальше и дальше. Сержант, настигая его, крикнул часо-
вому, охранявшему вторую калитку:

- К оружию, часовой, к оружию!

Часовой встретил министра пикой; но Фуке, сильный и ловкий, ко всему
же еще и разгневанный, выхватил пику из рук солдата и ударил его по пле-
чу. Сержант, подойдя слишком близко, также получил свою порцию; оба ста-
ли истошно вопить, и на их крики выбежал в полном составе весь караул.

Однако между этими людьми нашелся один, знавший суперинтенданта в ли-
цо; он закричал:

- Монсеньер!.. Ах, монсеньер! ". Остановитесь же, господа, что вы де-
лаете?

И он удержал остальных, собиравшихся отомстить за товарищей.

Фуке велел пропустить его во внутренний двор, но услышал в ответ, что
это запрещено. Он велел позвать коменданта, который уже знал обо всем
этом шуме возле ворот и бежал вместе с майором, своим помощником, во
главе отряда из двадцати человек, убежденный, что на Бастилию было про-
изведено нападение.

Безмо сразу узнал Фуке и выронил обнаженную шпагу, которой размахивал
весьма смело.

- Ах, монсеньер! - пробормотал он. - Тысяча извинений.

- Сударь, - сказал весь красный и обливаясь потом суперинтендант, -
поздравляю вас, ваша охрана служит на славу.

Безмо побледнел, принимая эти слова за иронию, предвещавшую дикий
гнев.

Но Фуке отдышался и жестом подозвал часового, а также сержанта, поти-
равших плечи в местах ушибов.

- Двадцать пистолей часовому, - приказал од, - пятьдесят пистолей
сержанту. Поздравляю вас, господа; я замолвлю за вас словечко перед его
величеством. А теперь давайте побеседуем с вами, господин де Безмо.

И под одобрительный шепот солдат он последовал за комендантом Басти-
лии.

Безмо уже дрожал от стыда и тревоги. Последствия утреннего посещения
Арамиса начинали, казалось, сказываться, и притом такие последствия, ко-
торые и впрямь должны были ужасать человека, состоящего на государствен-
ной службе.

Стало еще хуже" когда Фуке, глядя на коменданта в упор, резко спро-
сил:

- Сударь, вы видели сегодня утром господина д'Эрбле?

- Да, монсеньер.

- И вам не внушает ужаса преступление, в котором вы принимали учас-
тие?

"Ну, начинается!" - подумал Безмо.

- Какое преступление, монсеньер? - пробормотал он.

- Преступление, за которое вас подобает, сударь, четвертовать; поду-
майте хорошенько об этом. Впрочем, теперь не время обрушивать на вас
гнев. Сейчас же ведите меня к вашему узнику.

- К какому узнику? - задрожал Безмо.

- Вы притворяетесь, что ни о чем не осведомлены, Превосходно, это са-
мое лучшее, что вы можете сделать. Если бы вы признались в том, что соз-
нательно участвовали в столь потрясающем деле, вам был бы конец. Но я
сделаю вид, что верю в ваше неведение.

- Умоляю вас, монсеньер...

- Хорошо, ведите меня к вашему узнику.

- К Марчиали?

- Кто такой Марчиали?

- Это арестант, привезенный сегодня утром господином д'Эрбле.

- Его зовут Марчиали? - удивился суперинтендант, смущенный наивной
уверенностью Безмо.

- Да, монсеньер, он здесь записан под таким именем.

Фуке проник своим взглядом до глубины души коменданта этой знаменитой
королевской тюрьмы. С проницательностью, свойственной людям, облеченным
на протяжении многих лет властью, он прочитал в этой душе искреннее не-
доумение. Впрочем, посмотрев хотя бы одну только минуту на эту физионо-
мию, можно ли было подумать, что Арамис взял подобного человека в сообщ-
ники?

- Это и есть тот самый узник, - спросил Фуке у Безмо, - которого гос-
подин д'Эрбле увез третьего дня?

- Да, монсеньер,

- И которого он привез сегодня утром обратно, - живо добавил Фуке,
тотчас же постигший сущность плана епископа.

- Да, да, монсеньер. Если монсеньер приехал затем, чтобы взять его у
меня, я буду бесконечно признателен монсеньеру. Я и так уже собирался
писать по поводу этого Марчиали.