дротика; имеют дочерей, умеющих играть на кифаре и приготовлять пищу в
помощь матери. А его, Горгия, мотает судьба по ойкумене из конца в конец.
Что нужно ему на чужбине, в очень далеком Тартессе? Всюду видит он вражду
и кровь, ненависть и обман... Да что же это вы, милосердные боги, никакой
жалости нет у вас к сыну человеческому?..
Он притянул ее к себе, крепко обнял, зажмурил глаза. Одна только ты и
осталась у меня, чужеземка...
вокруг него, трогал холодный металл, цокал языком - у Горгия перенял
смешную привычку. Низко над головой шли тучи, и казалось, что не тучи, а
башня плывет по океану ночи, не имеющему берегов.
гранатов. Теперь пригодились. Диомед развязал мешок, каждому дал по
гранату. Мяли дивные плоды пальцами, высасывали терпкий кисло-сладкий сок,
утоляющий и жажду и голод.
к стене.
поздно, море скоро начнет прибывать... А завтра в час отлива вы уйдете.
Сделай как хотел. Нарежь камыш. Переплывете Бетис.
над последним царем Тартесса... позволил перед смертью увидеть праздник...
немного... еще немного - и было бы сверх меры... свершилась бы моя
месть...
она смутилась. - Я говорю "дедушка", а ведь он царь...
и под утро моросит дождь.
себя руками по груди. Голова была тяжелой от бессонья, зуб на зуб не
попадал от холода. Астурда протянула ему гранат. Лицо у нее было бледное,
глаза - огромные, тревожные.
откуда только он ее взял.
дымы ранних очагов. Тусклой желтизной обозначились рукава Бетиса,
обнимавшие остров. Горгий смотрел на гавань, пытался в слабом свете
серенького утра различить среди десятков кораблей свой. Цел ли он?..
Странно и страшно было представить себе чужую команду на его палубе...
чужого человека в дощатой каютке...
высмотрит. Диомед лежал, накрывшись с головой, возле непонятной махины,
занимавшей полплощадки. Его била дрожь. Горгий тронул матроса за плечо.
красные пятна, в глазах (тех самых, которые Горгий привык видеть прежде
озорными и нагловатыми) - пугающая тоска.
сегодня вроде бы не собирался взглянуть на Тартесс (можно его понять,
подумал Горгий). Пасмурный день рождался, не праздничный.
Тартесса.
поближе... - Он опять накрыл голову мокрой от дождя тканью.
раньше показалось Горгию, а стрела. Тут только Горгий заметил, что еще
несколько черных стрел, бронзовых с виду, лежало у массивной стойки
махины. Он поднял одну, подивился ее тяжести. Такая самому Гераклу была бы
впору...
сказал он самому себе, да ведь это катапульта! Ну да, вот поперечные доски
- перитреты с пучками веревок... вот бронзовый желоб сиринкса... почему-то
он склонен к низу стены.
огромную увидел впервые.
понял, что старик чем-то взволнован. - Плохо, плохо... - Эхиар озабоченно
разглядывал обрывки веревок меж перитретов. - Все сгнило...
- Ничего у тебя не выйдет. Она не поворачивается.
нацелена навечно.
опору катапульты. Посмотрел в прицельную щель... Вот оно что! Опущенный
сиринкс, оказывается, смотрит в квадратное отверстие в ограде. Катапульта
и верно нацелена... Она нацелена, как уразумел Горгий, на ступени храма...
Нет, выше... Вон меж двух центральных колонн возвышение, за ним в храмовой
стене ниша, закругленная сверху. Ну да, катапульта как раз на эту нишу
нацелена...
стрела валялась рядом.
одеждах. Расстилали на ступенях ковер. Устанавливали треножники с
курильницами Выносили из боковых дверей храма какие-то деревянные колоды.
Прошел к восточным воротам отряд стражников.
девушка смущенно отвернулась.
собой тонкие руки.
Эхиара, отбежала к стене. - Не подходи - брошусь вниз!..
шеренгами стражников, тек народ на храмовую площадь - на праздник Нетона.
Вначале пропустили купцов побогаче, потом пошли прочие - ремесленники,
рыбаки, погонщики быков. Матросов не было видно: сидели на кораблях,
готовые схватиться с карфагенским флотом.
отжимали ее к башне Пришествия. Люди вытягивали шеи, глядя на
торжественный выход высокорожденных. Шли они по порядку, с женами и без
жен, и каких только не было украшений на их многоцветных одеждах!
Блистательные расположились лицом к толпе на нижних ступенях храма. Повыше
встали сверкающие. Место светозарных пустовало: еще не успел назначить их
новый царь.
царь Павлидий, Ослепительный, в белой одежде с золотыми изображениями бога
Нетона. Его сопровождали ближайшие придворные.
столбы благовонного дыма.
груди, был невелик, но тяжел, ремни врезались в шею, но Павлидий заставлял
себя стоять прямо. От щита шло тепло. Щит из голубого серебра всегда был
теплым на ощупь - знак того, что он угоден Нетону.
разгромлены. Освободившиеся отряды, конные и пешие, двинуты на помощь
воинам, сдерживающим гадирцев. Сегодня гадирцы будут отброшены за Бетис,
их погонят на восток, за пределы Тартессиды; и если карфагеняне не успеют
прислать им подмогу, то надо с ходу ворваться в Гадир. Надо, наконец,
стереть с лица земли этот город - занозу в глазу великого Тартесса. А
потом придется дать решительный бой карфагенскому флоту. Трудное это будет
сражение. Добраться бы только до их кораблей, завязать рукопашную - и
тогда тартесские чернобронзовые мечи и секиры сделают свое дело.
если бы, приняв ее, он не даровал своим верным тартесситам военной удачи.