искренне поблагодарил я Богосвидетеля и его спутников за оказанное
гостеприимство. Потом я уселся на свой узел и не без печали стал смотреть
на то, как мой обед исчезает за деревьями.
когда на тропе, по которой ушел дальше караван, послышался стук копыт
несущейся во весь опор лошади. Молча вознес я хвалу своим божественным
покровителям за ту точность, с какой рассчитывают они время.
перепуганная дева. Подобные страсти приключаются сплошь и рядом в
романтических легендах и даже в некоторых правдивых историях из тех, что я
рассказываю. Известно, чем они кончаются: отважный герой повисает на
поводьях, останавливая обезумевшее животное. Дева без чувств падает на
руки героя... рука и сердце... блестящая свадьба и полцарства в придачу,
разумеется.
скорее к несчастью, чем остановят лошадь. Схватиться за поводья гораздо
проще на словах, чем на деле. Мне приходилось видеть, как люди пытались
сделать это, в результате чего всадники погибали. Самым верным будет
кричать бестолковой девице, чтобы она держалась как следует и дала скотине
носиться сколько угодно, пока не устанет, что так и так случится довольно
скоро. Если девице удастся не стукаться головой о нижние ветки, с ней не
случится ничего серьезного. В конце концов, черт возьми, лошади умеют
бегать! Если ее не трогать, лошадь не побежит, куда не надо.
наперерез. Можете считать это рефлексом.
своего коня. Я вспомнил, что боги редко требуют от меня прямого участия в
событиях, и остановился. К несчастью, лошадь с девицей, услышав
догонявшего ее скакуна Зига, свернула в мою сторону.
у самых умелых наездников редко имеется опыт подобных трюков. Я бестолково
дернулся в сторону и как раз угодил под спасителя и спасенную, совершавших
поспешное и незапланированное приземление. Мы все трое кубарем полетели на
землю, причем кто-то из них, а может быть, и оба ухитрились врезать мне
под дых, а боком я со всего размаха шмякнулся о землю.
не такое уж простое дело. Когда мир наконец перестал вращаться, тела -
включая мое собственное - были разбросаны по всей лужайке.
понял, что, рассказывая про это событие, мне придется использовать все
имеющиеся у меня в наличии превосходные эпитеты. Правда, в ту минуту из
меня почти выбило дух, а также большую часть мозгов.
красив и мускулист? Широкие плечи, мужественный подбородок... в общем,
полный стандартный набор.
для тех случаев, когда их обладателей тащат по траве. Вся поляна была
усеяна обрывками платья.
тогда я не знал еще ни того, кто она, ни того, какую роль ей суждено
сыграть в верлийских делах.
его друзья в сопровождении нескольких извергающих громогласные проклятия
молодых людей на разгоряченных конях под предводительством моего старого
знакомого Честнодоблести Галмышского. Он заметно постарел и пополнел и еще
заметнее полысел, но в остальном остался все тот же. Судя по всему, он
командовал эскортом юной дамы и кипел от ярости из-за этого досадного
происшествия.
знакомых купцов. Мне удалось избежать взгляда Честнодоблести, а когда он
послал справиться о моем самочувствии, я заверил парня, что со мной ничего
страшного и что я не принимал никакого участия в спасении.
вид. У Зига была сломана лодыжка. Лицо Свежерозы украсил неописуемо пышный
синяк. Они так и не отрывали глаз друг от друга. Честно доблесть проследил
за тем, чтобы обоих усадили верхом, и вся кавалькада отправилась в замок
оказывать дальнейшую необходимую помощь. Богосвидетель в конце концов
решил стать на ночлег на этой поляне, и я завернулся в свое одеяло,
стараясь не думать о ноющих синяках и ссадинах. Наутро мы двинулись
дальше, но прошла неделя, прежде чем я смог стоять прямо.
не делаются. В ожидании следующего действия я решил навестить Утом, что
Посередине. В прошлое мое посещение Верлии столица пребывала в трауре по
Высокочести, поэтому я обошел ее стороной. На этот раз я решил наведаться
в гости к царской семье.
лучшей гостинице для утверждения репутации, потом приглашения выступить в
частных домах, внимание со стороны знати... ну и в конце концов
приглашение во дворец.
Тихих Водах. Мало кто видел меня там, и как правило, аристократы боятся
показаться большими дураками, чем они есть на самом деле. "Клянусь богами,
вы выглядите еще моложе, чем когда-либо, не так ли?" Нет, это вряд ли. В
крайнем случае я всегда мог прикинуться собственным сыном, однако я
придерживаюсь правила не говорить ничего, кроме чистой правды.
появления в столице меня вызвали во дворец.
колонны в бальной зале. Все дверные проемы - это какие-то узкие щели, все
лестницы - крутые спирали, которые легко оборонять. Контраст между этой
крепостью и хрупкой красотой Тихих Вод вполне соответствовал разнице
характеров двух братьев, заложивших эти дворцы. Всю свою жизнь Берн
оставался бойцом.
подавлявшим зевоту. Спустя четверть столетия он превратился в голодного
волка - угрюмого, мрачного, мнительного. О, манеры его были вполне
безупречны. Он вел себя, как и подобает царю, благородному дворянину - но
опасному дворянину. Он не заливал страну кровью, он не осуждал своих
друзей на пытки, однако по виду его можно было предположить, что он вполне
способен на это. Он был высок, строен и чисто выбрит, подавая личный
пример новой моды. О нем говорили, что он крепок и активен, как люди на
десять лет младше его, однако царившую в его душе черноту он скрыть не
мог. Слишком много монархов страдали навязчивой идеей относительно их
места в истории, и он не мог не понимать, что его правление не будет
поминаться добрым словом. Кровопролитной войне не было видно конца. В
погоне за славой он добился лишь разочарования.
весь двор гудел, выдвигая предположения на этот счет. В данный момент
обязанности официальной хозяйки дворца исполняла его сестра. Царевна
Соловьина казалась еще более хрупкой, чем при нашей первой встрече, - еще
более горестной и изможденной. Ее брак оказался бездетным. Муж ее жил
теперь отдельно от нее, напропалую развратничая в своих поместьях, плодя
бастардов как козел, словно назло, чтобы доказать, что не повинен в
отсутствии законного наследника. Над ней нависла еще более черная тень;
жить ей тогда оставалось меньше года.
какое-то болезненное, выматывающее нервы подобие карнавала - веселье на
поверхности и бездонная чернота под ним. Я уже говорил, что даже скромные
верлийские землепашцы предпочитают одеваться поярче. Придворный же люд
блистал как россыпь бриллиантов на солнце, как самоцветы на подкладке из
черного бархата.
историю Зимней Войны, сделав, конечно же, ударение на Верне. Рассказ был
встречен довольно неплохо. Меня проводили стоя, овациями, а также
увесистым мешком золота, предоставив мне заодно апартаменты во дворце на
любой угодный мне срок. Благородные дамы засыпали меня приглашениями в
свои салоны и будуары - разумеется, в то время, когда меня не требовал к
себе царь.
бывает и так, что я устаю от бедности, и мне не мешало поправить свои
финансовые дела. Каким бы угнетающе искусственным ни казался двор в
дневное время, вечером он становился возбуждающе пестрым и разнообразным.
В конце концов, время было зимнее, а зимой пуховые перины куда приятнее,
чем придорожные канавы. Несколько дней я нежился в тепле. Все, чего мне
недоставало, - это новых историй. С восхода до заката я не слышал ничего,
кроме заурядных сплетен. Потом во дворец вернулся наследник престола, и
слухи вдруг стали зловещими.
сияла ярче свечей. С высоких балконов лилась музыка. Молодежь обоего пола
кружилась в веселом танце, проносясь вихрем разлетающихся разноцветных
одежд. Прислонясь к массивной колонне, я пытался отдышаться от одного из
Мацумото Сэйте
Свержин Владимир
Маккарти Кормак
Лукин Евгений
Херберт Фрэнк
Василенко Иван