Это же для психически больных.
на стол и стал бить в него. Чихнул: пыль попала в ноздри. Но ударил еще
несколько раз.
матрацу. Раз, другой. И хватит...
тащил стопку книг и еще что-то, какой-то чемодан или ящик - деревянный,
плоский.
коридора: астроном стоял на пороге и даже не успел внести свой груз.
этого, само собой получилось.
стесняясь.
мутило и хотелось плакать, как если бы он был еще совсем маленьким...
удобного для посадки места.
капитан сел в катер и направился к кораблю.
12
людей сюда - может быть, просто чтобы удостовериться, что никто не
нарушает запрет, - и те наткнулись на ребят, что ожидали моего
возвращения. Может быть, впрочем, парней выследили, не знаю. К счастью,
огнестрельного оружия у нагрянувшего войска не было, хотя, как выяснилось
несколько позже, вообще-то оно у них существовало. И вот атакующие швыряли
из арбалетов стрелы чуть ли не в руку толщиной, а парни метали в них сучья
и разный мусор. Все это делалось так, как будто главной задачей и
нападающих, и обороняющихся было - ни в коем случае не задеть ни одного
человека, так что убитых в схватке не было и раненых тоже. Как мы
убедились впоследствии, войны на этой планете скорее всего напоминали
шахматные партии, где шансы сторон подсчитывались по определенным правилам
и набравший больше очков объявлялся победителем. По-моему, вовсе не так
глупо, как может показаться на первый взгляд.
результату привела бы эта, пользуясь терминологией моего времени, странная
война, но тут подоспели мы.
проскользнули так стремительно, что сражающиеся нас просто не успели
заметить. Мы посадили катера в стороне, рассудив, что рисковать машинами
не стоит ни в коем случае. Но и очутившись на твердой земле, мы вступили в
дело не сразу, потому что возникла проблема морального порядка: а следует
ли нам вообще ввязываться в чужую драку, какое право мы имеем на такое
вмешательство? В конце концов, у этих людей были свои проблемы, свои
законы и обычаи, а мы, незнакомые ни с тем, ни с другим, ни с третьим,
могли, пожалуй, больше напортить, чем помочь.
членов экипажа, и даже не у большинства. Для Георгия и Питека таких
проблем вообще не существовало: драка оставалась дракой, и мужское
достоинство требовало немедленно вмешаться в нее. Уве-Йорген, продукт куда
более поздней цивилизации, был военным по профессии, и для него сражение
было единственной возможностью использовать знания и опыт, которыми он
обладал. Мысль о невмешательстве пришла в голову Никодиму, и я сначала
поддержал его.
взад и вперед возле катера. - Ведь ответственность за это лежит на нас!
Пукают в воздух, и пусть их. Надоест, перестанут.
тогда будет с этими мальчиками?
решалась перебить вас. Теперь она поспешно проговорила:
- напомнил Уве-Йорген. - Поэтому я и говорю, что ответственность лежит на
нас: если бы не ты, они, может быть, давно уже удрали, но они держат
слово. Они мне нравятся, капитан.
спокойно разговаривать, когда там...
правилам. Все поняли? Вперед!
деревьями, обрушились на защитников Уровня, как снег на голову.
учили понемногу": драка сразу стала похожа на игру в одни ворота, хотя у
наших не было даже луков, не говоря уже об арбалетах. Мы ударили, когда
противник вовсе не ожидал этого. Питек при этом играл роль артиллерии
крупного калибра: он метал сучья с таким же изяществом и
непринужденностью, как австралийские туземцы - бумеранги; Никодим
вооружился мощной дубиной (здоровые все-таки мужики были монахи - от
безделья, наверное) и вышибал оружие из рук противника. Георгий подобрал
какую-то палку и действовал ею как мечом; он, правда, не наносил ударов,
но так убедительно показывал, что сейчас нанесет, что любой испугался бы.
Ну, а что касается Уве-Йоргена, то он выглядел в драке, как человек,
направляющийся на свидание с любимой девушкой, - он прямо-таки излучал
блаженство, шел на противника не сгибаясь, в два счета отнял у одного из
них арбалет и выпустил пару стрел очень точно, заставив их прогудеть в
сантиметре от ушей тех воителей, кто пытался поддерживать в остальных
ратный дух. Те сразу поняли намек, повторять им не пришлось.
сторону и только следил, чтобы кто-нибудь из наших, в азарте, не стал
драться всерьез. Все-таки мы поступали необычайно глупо. Сражались с теми,
кого, несомненно, послали власти, - а ведь именно с властями мы должны
были вступить в контакт. Теперь наша задача может сильно осложниться,
стоит только властям узнать, что мы, прилетевшие, сразу же выступили
против них. Правда, для этого еще нужно было, чтобы наши противники
поняли, что мы являемся прилетевшими; но, может быть, именно с этого нам
нужно было начать, с переговоров, а не с драки, может быть, так мы скорее
всего смогли бы наладить контакт?
противник бежал, а мы подобрали трофеи - арбалеты, стрелы, короткие
дубинки. Хватились Иеромонаха - его не оказалось среди нас; но не прошло и
десятка минут, мы еще не успели организовать поисковую группу, как он
появился - и не как-нибудь, а верхом на лошади; потом оказалось, что она
была из обоза - тащила телегу, полную лопат, топоров и еще разной
разности.
что вслед за нашим Иеромонахом из лесу выступит дружина в синеватых
кольчугах, с секирами на плечах и короткими славянскими мечами у пояса,
или если уж не дружина, то, по крайней мере, тридцать три богатыря;
кудлатая борода нашего воина хорошо монтировалась с представлением о
дядьке Черноморе. Однако больше никто из лесу не вышел, и Иеромонах
подъехал к нам в гордом одиночестве.
Уве-Йоргена, и я поразился: до чего же любовь меняет человека! Это был уже
не суровый воин, каким он чаще всего казался, не умудренный невзгодами,
слегка презрительный скептик; он весь светился изнутри, в глазах его было
счастье, и руки дрожали. Он медленно встал, шагнул, постоял, шагнул еще
раз - словно боясь, словно не веря тому, что это - не мечта, а реальность.
Потом в два прыжка оказался у лошади - и обнял ее за шею, и припал к ней
лицом, и даже, кажется, заплакал, и гладил ее, и бормотал что-то на своем
родном хохдойч - на языке, в котором тут разбирался, пожалуй, я один, и то
не бог весть как; в конце концов он едва не силой стащил Иеромонаха,
вскочил сам, и мне даже захотелось поверить, что он и в самом деле был
рыцарем и в свое время совершал в седле такие походы, на какие и
несколькими веками позже отважился бы не всякий, был рыцарем, а не просто
любителем верховой езды из какого-нибудь аристократического клуба. Вот как
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Фазиль Искандер
Посняков Андрей