пояснил Роже. - А то ведь и свихнуться недолго.
ему очень шло, и даже большое красное пятно ожога на левой щеке не портило
его, а скорее придавало какой-то романтический вид. Плечо у него было
перебинтовано и залито гипсом, но двигался он свободно и, по-видимому,
чувствовал себя неплохо.
Как дела?
понимаете...
интересно поговорить, рассказать людям, что видели...
Она понемногу выздоравливает...
меня добиваетесь!
гораздо более серьезным и искренним. - Я понимаю, вы считаете, что я
обязан... ну, словом... Но вы можете, меня понять, вы сами все это
пережили... Как я погляжу на Луизу, так у меня в памяти встает эта
кошмарная ночь, и... ну, просто ужас охватывает, бежать хочется куда глаза
глядят... Вы не можете сказать, Роже, что я себя плохо вел тогда...
пороге палаты, говорить с Луизой... и все... Я ничего не могу с собой
поделать! Неужели вам это непонятно?
накладные расходы никому не по вкусу. Вот и все.
меня, понимаешь, тоже нет охоты с тобой разговаривать.
объясните Роже, что я...
объяснять, я не маленький.
сказал Альбер. - Что ты хочешь: чтоб он женился на женщине, которую не
любит? Кому от этого будет легче, спрашивается?
бы, - сказал Роже. - А вообще мне на него плевать. Пускай делает свой
бизнес, как говорят американцы.
Альбер. - Ты считаешь, что это правильно - так поступать?
вот и все!
роз.
такой добрый, такой милый, этот мсье Лемонье!
рассчитываю на ваше доброе сердце. Если вы действительно хотите
осчастливить нас, ваших восторженных поклонников с этой минуты и до самой
смерти, то умоляю вас... - он сделал театральную паузу, - умоляю вас,
подметите этим шикарным веником нашу скромную палату!
хотя бы по лепесткам роз. Но все не приходилось, дорогая мадемуазель,
поверите ли! - Он нарочито шумно вздохнул. - И вдруг - такой случай! Ну,
осчастливьте же нас!
А доброму, милому мсье Лемонье передайте, что он просто ошибся адресом...
Просто я забыл, что у Альбера до сих пор очень болит голова и такой
большой букет он не сможет держать в палате. В самом деле, возьмите себе
эти цветы, вы доставите мне удовольствие.
медленно расхаживая по палате. - Просто нервы растрепались от всей этой
истории... Да, но игра стоила свеч! Сенсация на весь мир! Нашу газету из
рук вырывают..."
своих статей: "Тайна особняка в Пасси", "Кто они: люди или?..",
"Гениальный безумец", "Власть над миром", "Великая мечта гибнет в огне и
крови"... Фотографии были очень выразительны. Мишель, склонясь над
пробирками, записывает что-то в тетрадь - и тот же Мишель, так удивительно
похожий на человека, сам вливает себе в трубку питательную жидкость.
Франсуа и профессор Лоран за столиком; Франсуа делает расчеты. Пьер и
Поль, обнявшись, сидят на кушетке. Поль и Мишель спорят о чем-то.
Профессор Лоран с измученным лицом и лихорадочно блестящими глазами
полулежит в кресле. Профессор Лоран и Мишель осматривают Поля. Мишель
делает Полю внутривенное вливание; жгут держит Пьер... "Да, слава богу,
что заранее удалось передать эти снимки шефу, а то бы и они пропали...
последнее свидетельство того, что это было в действительности, память о
невозвратно исчезнувшем, странном и жутком мире... А вот и фотография
Луизы... Бог мой, какая она была очаровательная, с этими большими
лучистыми глазами, с несмелой и грустной улыбкой! Луиза... что же тут
делать? Что делать? Пейронель должен понять... да он и понял, сразу же...
Впрочем, теперь я и без Пейронеля пробьюсь в крайнем случае. Я не хочу
ссориться с ним, избави бог, - но какие лестные предложения от двух
редакций... Не говоря уже о женщинах... те просто с ума сходят... А ведь
эта вдова фабриканта духов решительно недурна... положим, ей не двадцать
шесть лет, как она уверяет, а тридцать с хвостиком, но это не так уж
важно... зато - обеспеченная жизнь, вилла в Ментоне... Право, есть над чем
подумать. Но торопиться не стоит. Сейчас надо написать книгу. Назвать ее
надо как-нибудь хлестко, ошеломляюще: "Месяц среди чудовищ"... или нет, не
то... Лучше так: "Тайна профессора Лорана" или "Я был в лаборатории
чудес"... Впрочем, название - потом. Писать пока нельзя, но можно
продиктовать стенографистке. Надо поскорей, а то даже самые крупные
сенсации очень быстро гаснут, публика теряет к ним интерес. Сегодня любое
издательство ухватится за такую книгу, а завтра о ней и говорить не
захотят. - Раймон задумался. - Надо торопиться... Впрочем, все
устроится... но вот Луиза..."
Луиза, - но мне запрещают вставать.
спокойно лежала на одеяле. Раймон сидел у кровати, опустив глаза. Он не
мог смотреть на эту голову, пятнистую от ожогов, с короткими щетинистыми
волосами, на это бескровное лицо, с грубым красным рубцом, наискось идущим
по левой щеке от уха к подбородку. Нет, это не Луиза, это чужая, старая,
некрасивая женщина. Он старался представить себе ту, настоящую Луизу, - и
не мог: полумертвое, изуродованное лицо неотступно стояло перед глазами.
лице, вдруг ожили. Луиза повернулась к нему:
отвел глаза:
Луиза. - Мне ничего не нужно.
наклонился, поцеловал холодную, неподвижную руку Луизы и почти выбежал из
палаты, унося на губах ощущение неживого холодка.
Громыко Ольга
Контровский Владимир
Лондон Джек
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия