командном салоне и так же незримо обрываясь в никуда, когда после
смены они измученные валились на свои надувные матрацы в спальнях.
Казалось, "Галатея" все так же висела в сетке лучей одних и тех же
далеких звезд; не было ни прошлого, ни будущего, только настоящее,
недвижное и застылое. Бесконечность словно просачивалась сквозь
двойную обшивку корабля, сидела на корточках в углах коридоров,
обволакивала мозг. Ею, бесконечностью, поселившейся в их сердцах,
измеряли и думали они теперь, отдавая себе отчет в том, что уже не
воля Мата, а она одна, загадочная и непостижимая, управляет кораблем и
диктует распорядок дня. Только одна-единственная звезда менялась на
экране наружного обозрения, висевшем над их головами. Ее желтоватый
свет становился все ярче, а поскольку они знали, что так оно и должно
быть, каждому из них при заступлении на вахту казалось, что яркости
чуть-чуть прибавилось. Других мер времени уже не существовало, они
потеряли смысл. Звезда была требовательной и настойчивой, ибо несла в
своих лучах таинственный и вместе с тем понятный для всех привет из
еще незнакомого, но их собственного дома. Слова, определяющие время,
тоже потеряли смысл. До, после, прежде, потом - все это поглотилось
ожиданием, повисшим в бесконечности, Незыблемым осталось только одно
понятие - сверхзадача и единственный способ превратить это понятие в
реальность: служба. Двенадцать часов пристального наблюдения за
приборами командирского и других пультов, а потом спуск вниз, в
полутемный ящик спальни, и погружение в сон, тяжелый, беспросветный,
когда одна только бесконечность, молчаливо сидящая в углу, остается на
страже.
очередной смене вахты остановился перед Матом и, подняв на него глаза,
спросил:
снял ремень и протянул Эви инфрапистолет.
из реакторного отсека. Если это доставит ему большее удовольствие, чем
тебе...
потом повесил на подлокотник кресла.
- У нас теперь только один командир, вон она. Скажи, Мат, не будет
преждевременным, если мы назовем ее Солнцем?
мириадов других. Я имею в виду, для нас.
Мат, та, другая, была точно такой же. Мы выросли под ее лучами.
Которое же из двух солнц настоящее? Я тоже имею в виду - для нас.
Кажется, на этот вопрос нет ответа. И то, прежнее, от которого мы
улетели, всегда было и будет настоящим. И это второе, новое, тоже!
Ответь мне, Мат, лишь на один вопрос: стоило ли затевать все это?
были люди, пусть даже не столь развитые, как мы. Двоих убил ты, других
двоих, еще раньше, их же соплеменник, который был пятым, а потом
исчез. Как-то ты рассказывал нам об этом, помнишь? Нас было семеро.
Теперь Арро мертв, а Нуа хоть и жива, но чего стоит ее жизнь? Мы
остались впятером, но и наши стоят не больше. Нашими именами назовут
улицы и площади, зачем это нам? Нашу лагуну, наш берег, наше море
никто не сможет вернуть нам обратно. Возможно, люди Земли будут нам
благодарны, но что смысла в их благодарности?
понимать. Стоит ли ценой двенадцати жизней доставлять на Землю те
данные, которые мы везем? Чтобы там узнали, что существует еще одна
планета, где поверхность, климат, атмосфера и прочие условия пригодны
для человеческой жизни? Мы, наследники разума Гилла, полагаем, что обо
всем этом ученые Земли, по всей вероятности, догадывались еще задолго
до посылки экспедиции. Да, именно поэтому "Галатея" и прилетела к нам.
Пусть Гилла и его коллег постигла неудача, лет этак через сто прилетел
бы другой корабль и доставил бы на Землю все эти данные.
рождения. Но тогда мы узнали бы об этом! Ведь пришельцы непременно
нашли бы "Галатею", и мы сейчас... Но почему они не прилетели? Ты мог
бы это объяснить, Мат?
звездолет не возвращается, это всегда веский аргумент для тех, кто
хотел бы переправить исследования в другую часть Галактики. Но вместе
с тем это аргумент и для меня. В том смысле, что нашу сверхзадачу
необходимо решить, довести до конца!
вопрос я жду от тебя ответа. Гибель двенадцати людей соизмерима ли с
результатом? Реальным, осязаемым результатом!
жертвы, принесенные ради ее достижения, не добровольные, ты знаешь
это, и результат. К сожалению, я опять применяю это слово, другого
нет. Не думаешь ли ты, что именно здесь допущена ошибка, какое-то
роковое несоответствие?.. Как мог Гилл взвалить на себя такую
ответственность? Ты должен разбираться в этом лучше, чем я. Ты наш
лидер, ты его наиболее совершенная копия! Отвечай же, Гилл!
только немного измененную. Если вся затея и стоила чего-нибудь, так
это того, что я нашел правильный метод трансплантации личности, то
есть пересадки репрограмм. Не скрою, это произошло почти случайно.
Там, на Земле, мы многие годы напрасно бились над этой проблемой, и
вот такой успех. Но и он всего лишь, так сказать, побочный продукт.
Метод родился от задачи, но отнюдь не ради достижения главной цели
экспедиции. Он не имеет ни малейшего отношения к данным об образцах
пород или биосфере новой планеты. Об этом, Эви, я должен сказать прямо
и честно. Если бы не воля случая, я не имел бы и таких результатов. Ты
сказал, Эви, что я наиболее совершенная модель Гилла. Это не так. В
тебе Гилл способен сомневаться, терзаться угрызениями совести. Что это
за качество, трудно определить, во всяком случае, мне оно не
свойственно. Я во всем и всегда буду видеть только одно: сверхзадачу.
Вот мое единственное преимущество, если можно его так назвать. Не
знаю, может ли служить это достаточным основанием, чтобы избавить меня
от ответственности? Мне кажется, нет. Но решать будут они, люди.
науки, вот что я им скажу.
что в каждом из них я, Гилл, воскресал и умирал либо еще умру.
Поэтому, уничтожая друг друга, мы убиваем самих себя.
сомнения... Весь ход твоих мыслей был мне известен заранее. Видно,
поэтому мне так трудно отвечать. Окажись удар Опэ тогда немного
потяжелее, было бы лучше, честное слово.
больше, а пришли бы мы к тому же.
приступил к очередному контролю работающих систем. Пальцы, словно
играя на клавиатуре кнопок, скользили по пульту легко и уверенно. Мат
наблюдал за ним с грустной улыбкой.
мелькнула усмешка, и тоже с оттенком грусти.
по-прежнему бубнит про свою лагуну. Только теперь не про прежнюю, а
про ту, что ему отведут на Земле. Дескать, он начнет там все сначала.
Я уже привык. - Он легонько погладил край пульта. - Скажи, может
случиться так, что я действительно стану штурманом на другом корабле?
покоен. У меня есть там кое-какие знакомства среди начальства.
Быков Василий
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Березин Федор
Посняков Андрей
Майер Стефани