находиться мозг парома. Здесь были экраны и кресла, приборы и даже панель,
за которой могло скрываться ручное управление, но никаких признаков мозга. -
Отовсюду дым! - повторил он, стараясь придать голосу истерические нотки.
повернулась, и Хорза схватил толстый цилиндр, укрепленный на внутренней
стенке дверцы. Здоровыми пальцами поврежденной руки он сжимал рукоять
пистолета. Из разных мест отсека слышалось шипение и поднимался легкий пар.
кха-кха. - Он изобразил кашель. - Кха! Он все гуще!
Возле твоего глаза... из-за сидений, через экраны... я ничего больше не
вижу!..
просачивающийся от его выстрела в коротком коридоре в рубку управления.
сиденья, и... прямо сверху над ним, с боковой стены, где выступает такая
штучка...
в выступ в стене над левым креслом и нажал на спуск, раз, другой, третий.
Пистолет стрелял, сотрясая все его тело. Из дыр, пробитых пулями в корпусе
машины, летели искры и обломки.
проникал из коридора, образуя тонкую пелену под потолком. Хорза медленно
опустил пистолет, огляделся и прислушался.
стене коридорчика и там, где находился мозг парома. Потом вышел в
пассажирский отсек, сел у открытых дверей и подождал, пока не вытянуло дым и
пар. На берегу и в лесу не было видно ни души, каноэ тоже скрылись из виду.
Он поискал управление дверьми и нашел его. Двери с шипением закрылись, и
Хорза ухмыльнулся.
не пробудились к жизни экраны. Они вспыхнули все вдруг, когда он поиграл
кнопками на подлокотнике диваноподобного кресла. Шум прибоя на летной палубе
пробудил мысль, что снова открылась дверь в корме, но это лишь включились
наружные микрофоны. На экранах появились цифры и слова. Открылись крышки
перед креслом, вперед выскользнули и застыли в ожидании штурвал и ручки
управления. Счастливый впервые за много дней, Хорза отправился на долгие и
изнурительные, но, в конце концов, успешные поиски съестного. Он был очень
голоден.
гигантским телом. Одна его рука, обугленная и черная, лежала в умирающем
пламени костра.
Они даже не заметили, как паром, покачиваясь, взмыл в вечерний воздух,
набрал скорость, без всякой элегантности развернулся над горой и загрохотал
прочь от острова.
ИНТЕРЛЮДИЯ ВО ТЬМЕ
представлял себе, будто содержимое его памяти записано на карточках,
небольших полосках бумаги, крошечным шрифтом, но достаточно крупным, чтобы
его мог прочесть человек. Если буквы два миллиметра высотой, а бумага
размером примерно десять квадратных сантиметров и исписана с обеих сторон,
то на каждой карточке можно было разместить десять тысяч букв. В ящик
метровой длины можно уложить примерно тысячу карточек - десять миллионов
единиц информации. В камере в несколько квадратных метров с проходом
посередине - достаточно широким, чтобы в него можно было выдвигать ящики - в
плотно расставленных стеллажах можно установить тысячу ящиков. Вместе это
будет десять миллиардов букв.
этажей можно свести в здание высотой две тысячи метров, содержащее сто
миллионов камер. Если строить прямоугольные башни, все время одну подле
другой, пока они не закроют поверхность большой планеты со стандартной
гравитационной постоянной "g" - возможно, около миллиарда квадратных
километров, - то мы получим планету с триллионом квадратных километров
поверхности, сотню квадрильонов заполненных бумагами камер, тридцать
светолет коридоров и такое число потенциально накопленных букв, которое
превосходит возможности всякого разума.
даже такое большое число отражает лишь крошечную часть емкости мозга. А
полная емкость соответствует, возможно, тысячам таких планет, целым
планетным системам, звездным скоплениям заполненных информацией шаров... и
все это гигантское хранилище физически занимает внутри мозга такое
пространство, которое меньше одной-единственной камеры...
еще предстоит ждать. Он с точностью до такой мельчайшей доли секунды, какую
только можно представить, подсчитывал, как долго находится в туннеле
Командной Системы, и он думал об этой цифре чаще, чем было необходимо, и
наблюдал, как она растет. Она была своего рода страховкой, думал он,
маленьким фетишем, чем-то, за что можно держаться.
беспомощным, но все равно стоило потрудиться и оглядеться в
лабиринтоподобном комплексе туннелей и пещер - хотя бы потому, что он охотно
отвлекался от того факта, что являлся здесь беглецом. К тем местам, которых
не мог достичь сам, он посылал единственного оставшегося дистанционно
управляемого робота, чтобы посмотреть на то, на что можно было посмотреть.
Технологический уровень строителей Командной Системы был очень низким; все
устройства работали либо на механическом, либо на электронном принципе.
Передачи и колеса, электрические провода, сверхпроводники и стекловолоконные
светопроводники; в самом деле, очень примитивно, думал мозг, и нет ничего,
что могло бы пробудить его интерес. Достаточно одного взгляда на машины в
туннеле, чтобы вес сразу понять: из какого материала они состояли, как они
были сделаны и даже какой цели служили. Не было никаких тайн, ничего, чем
можно было бы заняться.
пугающим. Например, он рассматривал тщательно обработанный кусок металла или
тонко сформованную пластиковую деталь и знал, что для людей, построивших
Командную Систему, эти вещи выглядели точными и прецизионными,
сконструированными с минимальными отклонениями, с точнейшими прямыми
линиями, совершенными изгибами, гладкими поверхностями, безупречно прямыми
углами... и так далее. Но сам мозг поврежденными сенсорами ощущал грубые
кромки, примитивизм собранных вместе частей и компонентов. В свое время они
были достаточно хороши и, несомненно, отвечали важнейшим критериям; главное,
они функционировали...
и изготовленными. Это почему-то беспокоило мозг.
технические устройства. Он должен будет соединиться с ними.
план на тот случай, если идиранам удастся переправить кого-нибудь через
обнаруженный им Тихий Барьер.
Командной Системы, и поэтому мозг собирался заняться этим лишь в случае
появления прямой угрозы. Такой, что он будет вынужден рискнуть вызвать
неудовольствие Дра'Азона.
разработкой планов и их выполнением большая разница. Вероятность того, что у
него будет достаточно времени спрятаться или вооружиться, была ничтожной.
Оба плана вполне могли закончиться импровизацией - как раз потому, что для
манипуляции устройствами Командной Системы он располагал лишь дистанционно
управляемым роботом и собственным искалеченным полем.
быть избавленными от них смертью...
которая беспокоила его больше всего. Ее можно было описать вопросом: "Кто
я?"
четырехмерного в трехмерное пространство. Информация мозга хранилась в
бинарной форме, в спиралях, состоящих из фотонов и нейтронов. А нейтроны
распадались как вне ядра, так и вне гиперпространства (на протоны, ха-ха;
без подходящих противомер вскоре после его проникновения в командную систему
его память состояла бы из чудовищно информативного послания: "0000000...").
Поэтому он вполне целесообразно заморозил свою первичную память и ее
познавательные функции, окутал ее полями, делавшими невозможным как распад,
так и использование. Вместо нее он работал с пикосхемами дублирования в
реальном пространстве и для мышления использовал свет реального пространства
(как унизительно).