Павловна в один год лишилась мужа и детей.
жизнерадостной казалась милая женщина. Потом я рассказал, как Зинаида
Павловна встретила всю свою семью в нашем поезде. Как она обрадовалась
сначала, как поняла, что это невозможно. Как она нашла в себе силы
(сколько же в этой женщине было сил!) сказать себе, что этого не может
быть. Я рассказывал коротко, и все равно впечатление от моего рассказа
осталось тягостное.
должно быть? - спросил меня Иван. Губы его почему-то дергались.
тем, что ему ничего не остается, как убить меня.
- Артем, прости! Все дело в том, что ты хотел! И она, Зинаида Павловна,
хотела! И Степан Матвеевич! И Федор! И я! Все, понимаете, все чего-нибудь
хотели... В очереди в старотайгинском буфете не стоять. Побыстрее бы надо.
Пожалуйста. Замедление времени произошло. Но только после нашего ухода, я
уверен, все там оказалось по-прежнему. Пеленки нужны - выставка детских
товаров в Балюбинске! И так у всех. У всех! Только с побочными явлениями.
Кто-то хотел и пришельца, и бутылку с разными напитками. Да и многое
другое. Нужное и ненужное. Совершенно несогласованное с желаниями других
пассажиров. И груда этих желаний навертелась друг на друга так, что
разобраться теперь невозможно.
мысль.
способности жить в других реальностях?
ему положено быть.
сначала не смогла, но потом все же нашла в себе силы. Поэтому и паровоз
появился.
поезд. Отказался Афиноген от своей мечты, и мы сразу же вернулись хоть на
какой-то там разъезд. Отказалась Зинаида Павловна - вот вам необходимый,
чтобы добраться до станции, паровоз... Простите меня... Это страшно... Но
это правда!
39
подсознания. Теперь я знал точно. Она все время вертелась в моей голове,
но что-то не позволяло ей оформиться окончательно. Что? Наверное, весь
этот ужас, который она несла с собой. Хорошо ли, плохо ли, но в человеке
всегда живут мечты и желания. И большинство их никогда не осуществляется.
Страдание и неудовлетворенность жизнью приносит это, но и заставляет
двигаться вперед, всеми силами вперед, не позволяя даже на мгновение
задержаться на уже завоеванном, потому что в этом случае человек сразу же
оказывается отброшенным назад. Но нельзя скатываться вниз. И человек
ежедневно прокручивает в мыслях множество вариантов будущего, своего и
других, неосознанно привлекая для его осуществления фантастические и
просто невозможные допущения и пути. Мечты и желания живущих рядом и
совсем далеко, прижимают, отбрасывают, шлифуют, гранят желания человека.
Есть, конечно, нечто общее, что присуще всем. Желание построить прекрасное
будущее, жить лучше материально, не ущемляя при этом других, жить в мире и
дружбе. Именно это и получается в итоге, правда, все равно с неприятными,
иногда непредвиденными отклонениями. В итоге вырастает нечто общее, в
значительной степени удовлетворяющее всех, но не в абсолютной.
самом деле. Но только эта прекрасная мечта обязательно задевает еще
кого-нибудь. Вот встретил я Ингу, а Валерка теперь несчастлив. Ну пройдет
это у него, пройдет. Дай-то бог! И поскорее... И ведь я вовсе не желал ему
зла. Более того, я даже не предполагал о его существовании. А ведь принес
все-таки зло. А сам Иван... Вот он говорит, что сдержал свои желания. Да
только так ли это? Не по его ли невольному желанию так внезапно
преобразился Семен? Или Семен всегда был таким? Ну, предположим, был.
Пусть не совсем такой, но немного похожий. Так ведь все это жило в его
душе глубоко. И любовь Ивана, быть может, помогла выплеснуть всю дрянь
души Семена наружу, напоказ. Как сдерживает свои желания Иван? Внешне?
Только внешне! Невозможно сдержать свои желания в душе, если они уже
зародились. А что мне-то он хотел сказать? Ведь чувствую что. Знаю. Но
только он не может так сказать. Да и никто не скажет! Знаю, знаю... Это
ведь о Сашеньке и маленькой Валюшеньке... Это ведь они появились странным
образом, только потому, что мы с Ингой так хотели. Так что же? Пожелать
теперь, чтобы их никогда не было? Чтобы они исчезли? Ведь это на благо
всего поезда! Скажет он или нет? Или скажет кто-то другой? Но все же,
наверное, скажут... А Инга еще ничего не знает. Ей сейчас нужно только
одно, чтобы доехать со своими детьми до Марграда, до дома, в котором она
никогда еще и не была. Так неужели же?! А вдруг все ошибка?! Вдруг это
только одна чудовищная ошибка?!
потрясла тяжело, страшно, жутко. Не знаю, о чем они все сейчас думали.
Ведь мечтал и хотел чего-то каждый! И если они только не разбирались
сейчас в своих мыслях, то о чем же все тогда думали.
думать. Пропустить действительность через сознание как через сито, чтобы
ничего в нем не зацепилось, не осталось, чтобы стало легко, потому что в
голове ничего нет, под наркоз бы сейчас или в сон без сновидений, чтобы
ничего не решать, чтобы ничего не понимать, не чувствовать.
человечками, так сказать. Вывернем их, что называется, наизнанку. Тряхнем
души, проветрим желания. Да только с кого начнем? Может, с мальчика
Сашеньки, которому всего лишь четыре года? Или лучше с грудной, еще ничего
не понимающей девочки?
не прав или есть другой способ вернуться к нормальной жизни? Простите, я
не знаю...
оставалось уже совсем немного. Писатель Федор что-то нервно соображал.
Начальник поезда толком ничего не понял. Да если и понял кое-что, то
только должен был радоваться своему желанию довести поезд до станции
назначения. Самый святой человек во всем фирменном поезде!
он столь часто просматривал в самом начале нашего путешествия, когда вдруг
освободился от странной способности жить в других реальностях и еще только
безмерно радовался этому.
после смерти? У него вообще не было смерти!
допустить того, что он хотел с собой сделать, пусть даже и для всеобщего
блага. Или я подсознательно чувствовал, что вслед за ним дойдет очередь и
до меня? А я не смогу! Не знаю... Но только я совершенно искренне хотел
его остановить.
способен представить малой части этого.
продолжить это интересное занятие?
нам, а помочь-то ведь ничем не мог...
желания никто не может перехватить. Вот я вам скажу: да, а в душе: нет. И
будет именно нет!