своих гранат. Я ее как детонатор использую, а то как еще эту гадость, - он
покосился на шар над их головами, - взорвать. Это ведь тоже не просто,
верно?
удержал:
забыть это рукопожатие.
обсерватории. Тут его, как он и боялся, ждала Сонечка, которая, конечно,
никуда не ушла, стоял Перегуда и тот самый сержант, который так и не
отправился в Боловск со своими солдатиками.
по-глупому не подставилась под возможный взрыв шара. Она была женщиной,
прошедшей войну, она жила в Полдневье. Но крупные, как прозрачные горошины,
слезы беззвучно покатились из ее глаз.
на месте не подпрыгнул. Он взмолился, чтобы они все были рядом, чтобы все
трое их пилотов были любопытны и глупы...
крадучись, как в Ростиковом сне, опустив нос, и с каким-то на удивление
презрительным видом подлетел к воздушному шару людей, почти остановился...
Жаль, далеко, метрах в двухстах. Потом по инерции прополз вперед,
приблизился еще на полсотни шагов, еще чуть-чуть...
уйти оттуда?
взрыватель. По проводам того же телефона... Нет, все получилось как назло -
слишком быстро. За час такую работу не провернешь, если все не приготовлено
заранее - взрыватель, детонаторы, динамка. А они вынырнули из тьмы, как
призраки ночи, где уж тут было подготовиться? И почему раньше, в предыдущие
две недели, приказа готовиться к войне не было? Панику не сеяли?..
Он смотрел, хотя тоже сжал зубы.
метров. Видно, он решал, что ему сделать с таким странным устройством людей?
Прикидывал, пригодится ли оно самим пурпурным, когда они захватят город.
Ростик не поворачивал голову. Он ждал.
странную игрушку, словно гигантскую кеглю, ударом крыла своей машины. И,
набирая скорость, пошел прямо на нее... Уже не сотня метров, а полета,
двадцать...
почти тут же ударил второй взрыв, да такой, что Рост на миг ослеп, оглох и,
как ему показалось, вообще лишился тела. Но едва он понял, что жив, как тут
же попробовал подняться с земли, где неведомым образом оказался, и, по,
смотрел, что произошло в воздухе над ним
облако темно-серого дыма, сквозь который почему-то еще прорывались редкие
языки пламени. И облако это уходило вверх, в серое низкое полдневное небо,
прямо к Солнцу.
на несколько частей, и две из них горели, выбрасывая в воздух светлый,
какой-то магниевый дым. И еще в воздухе после падения этой машины таяли
желтые искры, видимые даже при свете дня.
жизнь захватчики заплатили куда как немалую цену - летающих треугольников
стало на один меньше. Только теперь Ростик заметил, что его губы почти
беззвучно шепчут:
трудная война. И она могла не завершиться победой людей. Как это ни страшно
было сознавать, пока она выглядела так, что люди-то как раз в ней и не могли
победить. Несмотря на таких ребят, каким был Боец.
20
оставшихся черных треугольников пурпурных разошлись не на шутку. В иные
минуты казалось, они способны разгромить все, что оказывается на улицах,
все, что еще не замерло, дожидаясь воли победителей...
врагов, но пока еще не победителей. Как хороший солдат, пусть даже и с
местным, полдневным опытом, он понимал это лучше других.
разрушение. Но местность оставалась за людьми. За теми самыми людьми,
которые жались в подвалах домов, которые прислушивались к грохоту и пальбе
наверху, на поверхности, но при этом - Ростик верил в это всей душой - не
выпускали из рук оружие. И ждали, ждали, что из всего этого выйдет. А пока
люди будут ждать, пока не сложат оружие, пурпурные не могут считаться
победителями.
тех мелких лодочек, пусть даже не больше шести-семи вояк в каждой. Но этих
мелких лодочек было несколько сот, и получалось, что общее количество
пехотинцев, которые должны были через пару-тройку дней появиться в Боловске,
существенно переваливало за три тысячи, может быть, даже приближалось к пяти
тысячам. Это была значительная сила, с такой можно было не только покорить
город, но захватить всю территорию, которую люди пока имели основание
считать своей, - от Олимпа до Одессы, от первых рощ перед лесом дваров до
Цветной реки, и, разумеется, со всеми городами, фермами, мастерскими,
заводиками, полями и огородами, со всеми жителями разных рас и всеми
прибившимися работниками.
ориентир, который у нас имеется. Три дня, не больше. Потом будет уже не
совладать, потом будет поздно трепыхаться. Придется, как минимум, привыкать
к господству пурпурных и пытаться партизанить, восстанавливать свою власть
какими-то другими силами и средствами, но только не открытым сопротивлением.
вызывала нечто вроде тошноты, только не физической, а какой-то умственной.
Но уж очень неравны оказались силы, поэтому приходилось думать и об этом...
А в общем, нет. Пока следует решиться на сопротивление. Только как, какое
именно, какими средствами?
кабинет Председателя Рост вошел без проблем, как и без всякого результата
ушел оттуда. И лишь после этого понял, что следовало идти в подвал, туда,
где некогда скрывался расстрелянный позже первосекретарь Борщагов,
попытавшийся объявить себя гауляйтером Боловска.
деревянных полок, на которые коммунисты некогда складывали запасы
продовольствия для номенклатуры города, всяческих прежних холуев и их шлюх.
Должно быть, в безлесом теперь Боловске эти полки кому-то очень
приглянулись.
знаменитую интуицию, если бы ему среди разрывов вокруг кинотеатра "Мир" не
попалась на глаза огромная афиша, некогда с репертуаром кинотеатра, а ныне
гласившая: "Все донесения - в подвал ДК".
вероятно, удара по командному и административному центру, перенес свой штаб
и расположился по соседству А мог бы, если бы постарался, вообще не
прятаться от охоты на людей, развязанной черными треугольниками, а
соображать, что происходит, и читать обстановку. Как и полагается командиру
в боевых условиях...
между этими двумя зданиями, но Ростик не стал жаться к стенам. Просто,
положившись на свою удачу, а еще вернее, на то военное счастье, о котором
ему очень доходчиво рассказал старшина Квадратный, припустил прямо по
открытому пространству.
добежать до постамента памятника Ленину, как поблизости ударили первые
разрывы спаренных пушек пурпурных. Это были не тяжелые орудия, а легкие,
которыми вооружались и разведывательные лодки. Но и они способны были
нагнать страху. Впрочем, Рост не позволил себе бояться, он просто попетлял,
а потому добежал до Дворца культуры, лишь пару раз получив по ногам выбитыми
из бордюрчиков каменными осколками.
удовольствием ощущая, что опасность его не догнала. Тут-то его и встретил
Герундий, старательно вместивший свое брюшко в толстенную и тяжеленную
кирасу. С явным неудовольствием он пробурчал вместо приветствия:
расположение нашего штаба.
требовалось И проводил. Еще больше Рост удивился тому, что Председатель