же моя теща! Какие дети?!"
лось почтовый, от нас из Лувра не сдернул, сам бы себе детей
делал, а нет - пусть страдает! Сейчас я ему еще старушку мать
припомню, три года не кормленную!"
понимая, что в его утреннем визите имеется явный подвох.
Наверняка в уме она перебирала десятки причин, которые могли бы
сподвигнуть Рейнара на такой шаг. Законопослушность она,
вероятно, отбросила сразу, ибо что общего могло быть между Лисом
и почтением к закону?
производит впечатления человека, зарабатывающего на жизнь
изменой. Такой, как он, всегда найдет олухов, мечтающих
расстаться с монетами в его, Лиса, пользу. Тогда что?
в воде, а значит, наверняка была готова сыграть в предложенную
игру с самодовольными дилетантами, какими, должно быть, казались
ей мы. Но если есть заговор, значит, между мной и Лисом
существует какая-то связь. Невзирая на все старания, на
круглосуточное наблюдение, таковая тем не менее не
просматривалась!
Бурбонского.
добрые подданные своего государя, не являемся его детьми?
Разумеется, условными. Как и он - отцом народа? Но ведь как бьет
батька, прах его побери! Панчер, охотник за головами, форменный
нокаутер!
в кабинете государыни. Словесная струя под таким напором была
способна погасить самый пламенный интерес. Добиться от Лиса
сколь-нибудь внятных объяснений было невозможно, потому что
невозможно никогда.
личный адъютант, был вправе ожидать, что я, как твой король и
сюзерен, позабочусь о твоем освобождении из Пти-Шатле, как
подобает доброму государю. Однако же я, вместо того чтобы спасать
своего боевого товарища, предпочел напасть на Сен-Поль, чтобы
похитить какую-то неведомую девицу. Ты на меня смертельно обижен
и непременно желаешь отомстить".
страдаю? Я ж смертельно уязвлен! Это вы-то, проницающая все
наскрозь, как метеоритный поток воздух над картой полушарий!
не доводилось слышать таких словесных завихрений. Ее цепкий ум,
привыкший выхватывать крупицы информации из потока пустопорожних
речей придворных шаркунов, в данном случае был бессилен. Ему
нечего было ловить в галиматье, обрушенной на ее венценосную
голову Лисом.
Плющихе! Сарынь, понимаешь ли, на кичку! Нас на бабу променял!
Мадам, я взываю к вашим стопам, то есть нет, я припадаю к вашим
стопам, а взываю во весь голос! Феодальное отечество в опасности!
Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье славы настает!
Не то чтобы он терялся в их присутствии, скорее терялись они. От
такой беседы у кого хочешь ум мог зайти за разум и никогда больше
не вернуться обратно.
молодого, к немалому облегчению, заставляя гасконского балабола
умолкнуть. Столь пространный ответ явно отбил у нее желание
продолжать дальнейшие расспросы. - Должно быть, вы действительно
нездоровы. И даже весьма. Вероятно, у вас жар. Ступайте! Ждите
моего указания. Мой секретарь сообщит его вам.
если она мне ни на грош не поверила, то, как добрая христианка,
непременно исполнит последнюю волю умирающего, вроде меня. Так
что собирай рюкзаки и, если возможно, походатайствуй перед Мано,
чтобы он нас действительно под горячую руку в умирающие не
зачислил".
доброго утра пожелаю..."
обстановкой в Аврезе. Мой радушный тюремщик ушел, тихо
откланявшись, чтобы не отвлекать своего гостя от возвышенных
размышлений. Что ни говори, со вчерашнего дня он немало
изменился. Быть может, только по отношению ко мне? Но все же
такая внушаемость оставляла надежды на успешное развитие интриги.
вождя гугенотов. Он так хотел убедить меня, что союз с королем
Генрихом, заключенный его стараниями, будет панацеей от всех бед,
что даже не заметил, как мое согласие уводит его все дальше от
первоначального замысла.
передвижений по замку, и грех было этим не воспользоваться.
Вызвав слуг, я спешно оделся, дикарски комкая священный ритуал
королевского рассвета. Но чего еще ждать от такого неотесанного
мужлана, как король Наварры, да еще, как выясняется,
псевдокороль! Теперь у меня наконец-то, было время пристальнее
рассмотреть щедрый подарок Генриха Анжуйского своему фавориту.
быть, искусственной, на довольно высоком насыпном холме. Подобная
манера строить замки в этих краях была известна очень давно.
Возможно, еще со времен нашествия безжалостного норманнского
конунга Ролло. Однако от прежних незамысловатых укреплений уже не
осталось и следа. Аврез давно разросся за пределы, первоначально
отведенные для строительства, и теперь являл собою странную смесь
мощных, хотя и не слишком высоких стен романской постройки и
позднеготического особняка, должно быть, времен короля Франциска
I. Центральная башня этого величаво изящного сооружения была
увенчана высокой крышей-колпаком и множеством маленьких
башенок-стрельниц, толпящихся вокруг нее, точно дети в
остроконечных шляпах вокруг елки.
поднялся на стены и неспешно, насвистывая что-то себе под нос,
обошел их по периметру. Трое стражников следовали чуть поодаль
сзади. Еще трое - немного впереди. В остальном же я был
совершенно свободен. Однако мне не было никакого дела до незваных
попутчиков. Я с видимым удовольствием разглядывал открывавшиеся
со стены пейзажи, прикидывая в уме, откуда сейчас в сторону
Авреза глядят настороженные глаза моих друзей. То, что они
прятались здесь поблизости, не вызывало сомнений. Попытка брата
Адриэна проникнуть в замок была лишь первой ласточкой в той
невообразимой стае ей подобных, которые грозили обрушиться на
замок в ближайшие часы.
спускаясь во двор по каменной лестнице. - Не ждал увидеть вас
здесь! Рад вас приветствовать!
лицо. Тщетно. Должно быть. Лис действительно говорил правду. Я
был лишь копией Генриха Бурбона с диковинными обрывками
собственной памяти и, конечно же, полным отсутствием воспоминаний
моего венценосного двойника. Если сейчас предполагалось, что
человек, окликнувший меня, мой старый знакомец - я вынужден был
его огорчить. Увиденное лицо не вызывало даже смутного намека на
воспоминания. Впрочем, определить профессию окликавшего не
составляло никакого труда. Колпак, точь-в-точь напоминающий крышу
замкового донжона, длинный темный балахон, расшитый золотыми
звездами и полумесяцами, порядком истрепанный и, должно быть, в
последние годы не знавший стирки; длинные, тонкие, потемневшие от
реактивов пальцы - ни дать ни взять классический портрет
придворного алхимика, астролога и прочих магических дел магистра.
почти детские глаза, спросил алхимик, видя мое замешательство. -
Я Аббатиас. Я бывал в вашем дворце, когда вы еще мальчиком, вот
таким вот крошкой, приезжали в Париж со своей матушкой, мир праху
ее.
ли кого я не запомнил из людей, виденных в раннеподростковом
возрасте. - Конечно-конечно, припоминаю. Вы еще тогда показывали
странные фокусы! - нимало не смущаясь, выпалил я. Что же еще мог
делать алхимик во дворце королевы Наваррской?!
горделиво поправил меня мэтр Аббатиас. - А еще я составлял
гороскопы вам и вашей матушке, а также гадал по руке и на