Чтение 38–й страницы книги ~Боевая машина любви~

"Сами вы нежить, - обиженно подумал Эгин, на всякий случай отходя от высокого оконца. - А теперь внимание: я сплю. Я сплю... Сколь бы подлинным не казалось мне происходящее, я сейчас нахожусь не в театре, а в подъемнике. Я знаю три доказательства..."

На Эгина обрушился свет. Это открылись одновременно две огромных двери, которые, оказывается, находились по обе стороны от него, в тридцати шагах слева и справа.

"Первое: я не помню, как оказался здесь."

Вместо людей в дверях показались омерзительные, бесхвостые и голые, коты. В отличие от людей, они видели Эгина.

"Второе: со мной нет Есмара и я не помню, почему это так."

Самый отважный кот, ловко увернувшись от "облачного" клинка, споро взбежал по его ноге и, прокусив полу камзола, впился зубами в бедро.

"О Шилол!!!"

Следующему коту повезло меньше. Его Эгин смог вернуть в гущу нападающих тварей ловким ударом ноги.

"Третье: на меня отреагировали креветки в Зраке Истины. Значит, здесь нахожусь не я, а мое призрачное подобие. Я должен пробудиться!"

Еще два вертких урода были разорваны в клочья сработавшими шардевкатрановыми доспехами. Но остальные уже нависли на руках...

Пробуждение не приходило. Все происходящее было реальным до одури. Эгину стало страшно.

Хлопок по макушке был таким сильным и оглушительно хрустким, что на мгновение почудилось: череп треснул, как яичная скорлупа.

Свернулись невесомыми белесыми хлопьями и опали на пол оголтелые коты. Вслед за ними осыпались шелухой стены Волшебного театра, потолок, опоясывающие здание вереницы гладких незатейливых колонн.

И, словно бы проявляясь сквозь истончающуюся толщу воды, словно бы складываясь из бесконечно дробящейся до мельчайших деталей мозаики, на Эгина обрушились лица, запахи, звуки и настоящая, подлинная боль.

Зудела щека, оцарапанная порванной струной.

От макушки к вискам сползала тяжелая одурь.

За шиворотом кололась мелкая деревянная труха.

- Вы так страшно гримасничали во сне, и все не хотели просыпаться... - виновато сказала яркая девица. - Похожи были на какого-то утопленника. Или эпилептика?..

- Ваш слуга разрешил будить вас любой ценой! - подхватил огненноокий юноша, демонстрируя гриф разбитой каниойфаммы, на котором на одной-единственный уцелевшей струне болталась пара щепок.

Как убедился Эгин, с трудом повернув затекшую шею, "слуга" тоже был здесь.

В глазах Есмара стояли слезы. Но мальчик уже улыбался.

- Мы приехали, - сказал он. - Вон Волшебный театр виднеется.

- Это здорово, - эгинов язык еле ворочался. - Но больше нам туда не надо.

ГЛАВА 27. ЛЮБОВЬ НЕ РЖАВЕЕТ

"В саду, где щебетали соловьи,

Мы с милой обнималися украдкой.

Я ей шепнул: "Сгораю от любви",

И мы слилися в поцелуе сладком."

Городской романс

С отъездом Зверды на Ларафа напала хандра.

Исчез аппетит. Придворные развратницы словно по команде перестали вызывать в нем даже намек на любовное влечение. Ларафа начинало мутить от одного вида госпожи Элии. От улыбки Стигелины его бросало в дрожь. К счастью, Сайла выехала в свое имение под Урталаргисом. Лараф благодарил судьбу за то, что княгиня избавила его от необходимости объясняться в причинах своей неожиданной холодности.

Одна Овель все еще представлялась Ларафу достаточно привлекательной с точки зрения любовных подвигов.

Но как назло именно она с недавних пор с поразительной изворотливостью начала отказывать ему от ложа! То кивая на женское нездоровье, то на головную боль, то на неотложное дело, Овель ускользала прямо из его похотливых объятий!

"В чем дело?" - хотел знать Лараф и обратился за помощью к своей подруге. Это случилось на шестой день после отъезда Зверды из Пиннарина.

Ответ оказался на удивление невнятным: "Спроси у Эгина".

Но для того, чтобы спросить у Эгина, требовалось хотя бы знать, кто такой этот Эгин. А спрашивать у Овель или Эри Ларафу не хотелось. Он вообще избегал спрашивать без крайней нужды, поскольку крайняя нужда и так случалась слишком часто. "Небось и так думают, что гнорр становится маразматиком", - мрачно подумал Лараф. С некоторыми оговорками он был совершенно прав.

За всю свою жизнь Лараф слышал только об одном человеке, носившем имя Эгин. Человек этот был известен по всей Сармонтазаре, являлся одним из величайших войсководителей и тиранов Героической эпохи и носил парадоксальное прозвище Мирный.

Эгин родился в далеком Тернауне. В возрасте двадцати трех лет он узурпировал тамошний престол, создал могучую армию и не менее могучую государственную машину, прошел полмира с огнем и мечом, завоевал все земли к востоку от Онибрских гор и к югу от Ориса и умер более ста лет назад.

В силу последней причины испросить совета у Эгина Мирного не представлялось возможным. Едва ли книга собиралась предложить Ларафу процедуру извлечения духа терского императора из небытия.

После недолгих умозаключений Лараф пришел к выводу, что этот Эгин - кто-то из тайных ясновидящих Свода. И что рано или поздно он доищется до правды. Но что же делать, пока он до нее не доискался? К сладкой истоме удовлетворенной страсти он успел в последнее время пагубно пристраститься. Но на сей раз подруга помалкивала.

Однажды утром Лараф разом отбросил свои опасливые колебания. Из Казенного Посада нужно выписать Тенлиль! Ведь недаром он был в нее влюблен до своего нечаянного эрхагноррата? Влюблен - это серьезно. Это тот пряный листик, которого не хватает в наваристом, но пресноватом супе первого человека Варана.

"Причем привезти ее сюда надо как можно скорее", - решил Лараф, довольно крякнув.

Ему очень понравились его идея и его решимость. Сначала он совратит ее, а затем - сделает третьей женщиной Варана. Третьей после Сайлы и Овель. Или наоборот - сначала сделает, а затем совратит. "Порядок не имеет значения", - махнул рукой Лараф, весь в предвкушении встречи со сводной сестрой.

Через пять минут в его кабинете уже стояли четверо молодых офицеров с раболепным выражением на лицах. Они ожидали секретных указаний гнорра. И секретные указания последовали. Правда, касались они не предметов магической важности. А всего лишь молодой дворянки из всеми забытого уезда.

- Смотрите не перепугайте бедняжку. Знаю я вас, нагрянете ночью, закуете несчастную в колодки, взвалите на седло и - бывай не кашляй! Помните, Тенлиль - не пленница. Она почетная гостья гнорра. Хотя и тайная.

Чтобы не слоняться по дворцу и не искушать судьбу, Лараф решил посвятить себя работе.

"Посвятить работе" означало запереться в высотном кабинете и глазеть через дальноглядную трубу на город и на пристань.

Правда, это занимательное занятие часто прерывалось нудными и утомительными аудиенциями. Следуя совету Зверды, Лараф старался войти в курс всех дел и узнать в лицо, хотя бы самых важных людей из числа своих подопечных. На исходе дня в кабинет вошел человек, назвавшийся Тэном, рах-саванном Опоры Единства.

- Пост номер один. Парадный вход, - отчеканил офицер.

Лараф поощрительно кивнул. Он давно понял: в таких случаях лучше помалкивать, чтобы не сказать чего-то невпопад. Кроме того, молчание по мнению Ларафа было к лицу гнорру.

- За период дежурства вверенной мне плеяды имели место четыре попытки контакта через парадный вход. Молодая вдова из Кузнечного Околотка пришла с обвинением в продаже Измененной стали в адрес своего соседа, держателя мастерской близ Нового Моста. Вещественные доказательства отправлены на дальнейшее дознание...

Лараф кивнул и погрузился в мысли о Тенлиль.

- ...Также обнаружено наблюдение за зданием Свода при помощи дальноглядной трубы из вороньего гнезда на мачте "Принцессы Магдорна". Предположительно, наблюдатель принадлежит к Шелковому Хвосту разведки южан...

Лараф отключился.

Тэн говорил так быстро, что Лараф просто физически не мог фиксировать свое внимание на отчете более двух минут! Какие-то "лазутчики", "ветви расследования", "обстоятельства из Нового Уложения, раздел двенадцать, параграф четыре"...

О Шилол! В какие сложные игры, оказывается, играет Варан. Вдруг одно знакомое и в то же время незнакомое сочетание звуков заставило Ларафа встрепенуться. Он услышал имя "Эгин". То самое, что он видел в книге!

- Что вы сказали? Повторите! - потребовал Лараф.

- Бывший аррум Опоры Вещей Эгин в порядке личной инициативы сообщает вам, что находится в столице, - повторил Тэн слово в слово.

- Где именно в столице?

- Этого гиазир Эгин не сообщил.

- А вы как думаете? - Лараф был заинтригован.

- Я не состою в близком знакомстве с гиазиром Эгином. У меня нет собственных предположений. По его поведению я понял, что он предполагает, что вы догадываетесь, где его следует искать.

- Тьфу ты Шилол! - досадливо сплюнул Лараф.

Замкнутый круг. Очередной замкнутый круг, с которым ему пришлось столкнуться в этом ужасном Своде.

- Подать это имя розыск? - предложил Тэн, который чувствовал, что сделал что-то неверно.

- Возможно, в этом был бы смысл, - меланхолически предположил Лараф.

Он упустил из виду, что все пожелания гнорра исполняются в Варане безоговорочно. И для этого вовсе не обязательно произносить их в тоне приказа.

К приезду Тенлиль Лараф решил подготовиться. Но как именно ему нужно готовиться - он все не мог решить.

Все это время ему казалось, что он хорошо знает свою сводную сестру. Но когда дошло дело до того, чем обрадовать тайную гостью, он понял, что не знает ее вовсе. Где-то в дальних чуланах его памяти хранилось воспоминание, из которого вроде бы явствовало, что Тенлиль любит полевые цветы. Кажется, ромашки.

Лараф потребовал четыре корзины полевых ромашек. "Четыре - твое счастливое число", - говорили ему "Семь Стоп Ледовоокого" когда-то очень, очень давно.

Оказалось, что в варанской столице, где вроде бы есть что угодно от птичьего молока до рыбьей шерсти, в конце зимы ромашек нет и в помине! Лилии, фрезии, розы и орхидеи - пожалуйста. А ромашки... За ними, как выяснилось, нужно посылать в Магдорн.

Лараф решил не поднимать шума и для начала ограничиться розовыми орхидеями и дорогими подарками. Он был уверен, что как только Тенлиль увидит ожерелье с голубыми топазами, она тут же забудет обо всем, кроме любви.

Лараф был уверен, что Тенлиль полюбит его в новом красивом теле гнорра сразу, со всей пылкостью девицы, не знавшей, что такое настоящий мужчина. Разумеется, он не расскажет ей ни о чем - ни о своем чудесном превращении, ни о Зверде, ни о книге. Он будет Лагхой. Черным кудесником, наводящим страх на столицу. Может быть, когда-нибудь, когда он узнает ее лучше, он откроет ей секрет...

Лараф так замечтался, что не услышал, как на двери его тайного пиннаринского дома зазвонил колокольчик.

Через минуту те же четверо офицеров уже стояли перед ним. Лица у них были усталыми и озабоченными.

А где же Тенлиль? В глазах гнорра блеснули искры отчаяния. Он заорал на офицеров так громко, что это испугало даже его самого.

- Не волнуйтесь, милостивый гиазир. Она здесь. Она просто спит, - тихо сказал эрм-саванн. Судя по бледности его лица, он уже был готов к Жерлу Серебряной Чистоты.

Офицеры расступились. И только тогда Лараф увидел, что за дверью стоят носилки, накрытые черным бархатом. Под покрывалом угадывались очертания человеческого тела.

Старший сдернул бархатную занавесь.

Это действительно была Тенлиль. И она действительно спала.

- Все свободны, - бросил Лараф.

От вида Тенлиль у него перехватило дыхание.

- Это нюхательный порошок, - старший офицер протянул Ларафу пузырек. - Она слишком сильно нервничала. Нам пришлось усыпить ее - крики привлекали к нам внимание.

Лараф кивнул. Он не мог дождаться, когда же уберутся назойливые офицеры! Не успела дверь за ними закрыться, а Лараф уже стоял на коленях перед спящей сестрой.

Тенлиль была одета в то самое платье с серым фартуком и белым накрахмаленным воротничком, в котором обычно расхаживала по дому. Насколько мог вспомнить Лараф, у нее-то и было этих платьев два. Или, может быть, три. "Ничего, теперь у бедняжки будет тысяча платьев. Шилол пожри эту провинциальную скромность!" - подумал Лараф.

Он не спешил открывать пузырек с нюхательным порошком.

В сущности, ему не хотелось, чтобы она тотчас же проснулась.

Он с интересом разглядывал лицо спящей, на котором застыло выражение обиды и испуга.

Темно-русые волосы Тенлиль были собраны в целомудренную косу, которая покоилась на мерно вздымающейся груди. Только сейчас Лараф заметил, что ее платье в некоторых местах измазано коричневой грязью, которая свидетельствовала о том, что еще на тракте девушка предприняла попытку сбежать. Неудачную попытку, разумеется.

Лараф с умилением оглядел наливные веснушчатые щеки, которые так часто вспоминались ему ночами в Казенном Посаде. Ее тонкие белесые брови. Ее припухлые алые губы, намекавшие на потаенную чувственность.

Конечно, красота Тенлиль не соответствовала столичным канонам. Но сейчас сестра казалась Ларафу неописуемо привлекательной. Даже Овель, подумалось Ларафу, сущая дурнушка! Сущая столичная поганка!

Тенлиль была крепко сложена. Высокая грудь. Широкие бедра. Сильные, длинные руки. Все это вызывало у Ларафа недвусмысленный трепет. И даже коротко остриженные неухоженные ногти, которые так резко контрастировали с белыми мягкими лапками придворных дам, показались ему воистину небесными.

"Нет уж, милостивые гиазиры, столичной красотой я насытился по горло!" - едва не взревел от счастья Лараф. Он наконец-то осознал, насколько далеки его вкусы от столичного предложения.

Его рука как бы непроизвольно легла на грудь Тенлиль. От нее пахло парным молоком и дрожжами. Желание переполнило Ларафа. Он почувствовал внизу своего живота теплую тяжесть. Дыхание стало частым и горячим.

Конечно, он мог взять Тенлиль прямо так, спящей на носилках. И прежний Лараф, естественно, так и сделал бы.

О, сколько раз он, прежний Лоло Хромоножка, мечтал о таком средстве, которое сделало бы Тенлиль бесчувственной хотя бы на одну ночь! Сколько раз он спрашивал о таком средстве книгу. Но паршивка молчала! А тем временем в Своде Равновесия этим волшебным средством набиты сарноды младших офицеров!

Словом, прежний Лараф не стал бы церемониться и познал бы Тенлиль настолько быстро, насколько это было возможно. Но в том-то и дело, что Лараф больше не был собою прежним. Он больше не был эгоистом. Он был сверх-эгоистом.

И сверх-эгоист внутри него говорил ему, что если он сейчас поднимет юбки Тенлиль и раздвинет ее крепкие ноги, если он сейчас поступит так, как поступил бы он всего три недели назад, то испортит себе большее, ни с чем не сравнимое удовольствие покорить сердце Тенлиль и овладеть ею по праву собственности. Овладеть в качестве хозяина, а не в качестве браконьера.

Проделав над собой усилие, Лараф отвернулся от спящей. Открутил крышку пузырька с нюхательным порошком. Высыпал оранжевую пыль на ладонь и поднес ее к носу Тенлиль. Глядя на себя как бы со стороны, Лараф любовался своей выдержкой.

Спустя минуту, Тенлиль пришла в себя. По ее телу прошла судорога, она закашлялась и села на носилках. Лараф повернул к ней свое исполненное любви лицо. Но в глазах Тенлиль кипел неподдельный ужас.

В следующее мгновение она пронзительно завизжала, вскочила на ноги, что было сил оттолкнула Ларафа, который пытался положить руки ей на плечи, и отскочила к двери.

К счастью для Ларафа, дверь была заперта на ключ, повернуть который ей не хватило сообразительности.

Тенлиль резко обернулась. Она была похожа на кошку, которую загнали в угол разъяренные псы. На кошку, изготовившуюся царапаться и шипеть.

В какой-то момент Ларафа испугала одержимость Тенлиль. Но довольно скоро он обнаружил, что ярость делает его сестру еще более привлекательной. За все время, проведенное вместе с ней в Казенном Посаде, Лараф ни разу не видел, чтобы она проявляла такой темперамент. Напротив, домашние ставили ее в пример Анагеле как образец сдержанности и благоразумия. Ничего себе благоразумие!

- Прекрасная госпожа, я прошу вас, не беспокойтесь! Вы находитесь в безопасности. Я желаю вам добра. Только что я дал вам нюхательный порошок, для того, чтобы привести вас в чувство. Посудите сами, если бы я хотел причинить вам зло, разве стал бы я будить вас?

Но Тенлиль ничего не сказала ему в ответ. Она по-прежнему вжималась спиной в дверь, тяжело дыша.

- Пожалуйста, прекрасная госпожа Тенлиль, не бойтесь меня! Я - ваш друг.

- Если вы друг... то откуда знаете мое имя? - спросила девушка.

- Я... я... мне сообщили его те люди, которые привезли вас сюда... - ответил Лараф и робко улыбнулся.

- Значит эти головорезы с вами заодно! - истерично всхлипнув, бросила Тенлиль.

- Эти офицеры Свода Равновесия никак не могут быть головорезами. Они служат Князю и Истине, - увещевательным тоном продолжал Лараф. Он был уверен, что его слова заставят Тенлиль успокоиться, поскольку та, догадался Лараф, наверняка настроилась на что-то ужасное. Например на то, что ее похитили из отчего дома разбойники.

- Я сама знаю, что это были люди Свода, - в отчаянии выкрикнула Тенлиль. - Я не слепая!

- Так в чем же причина вашего волнения? Не нужно так расстраиваться!

- Я не нарушаю ни законов, ни Уложений. Я честная девушка. Я знаю, что я ни в чем не виновата. И почему, почему меня как животное везут сюда, не сказав ни единого слова!?

- Вы действительно ни в чем не виноваты. Вам не предъявляют никакого обвинения, - продолжал Лараф.

- Тогда зачем меня притащили сюда, в этот притон сомнительного правосудия? - издевательским тоном поинтересовалась девушка. От страха она необычайно осмелела.

Лараф был совершенно не готов к такому обороту событий. И соответствующего ситуации вранья он, как ни странно, в запасе не имел. Вот почему он решил бросить на весы этого странного диалога последний довод - правду.

- Вас привезли сюда потому, что с вами хочет познакомиться гнорр. Гнорр - это самый главный начальник Свода Равновесия, если вы не знаете. А тех офицеров, что поступили с вами так невежливо и причинили вам столько неудобств, казнят завтра утром. Хотя едва ли это будет равной платой за ваши страдания, - Лараф выжимал из себя все крохи столичного вежества, припасенные за последнее время.

Лараф, конечно же, не упомянул о том, что офицеры, которых он так легко на словах казнил, всего лишь следовали его инструкциям с максимальной педантичностью. Он говорил "привезите ее как можно скорее" - и они привезли ее через два с половиной дня, не дав Тенлиль даже собрать вещи. Они не спали двое суток, меняя лошадей на каждой почтовой станции.

Он, Лараф, строго-настрого приказал не открывать Тенлиль, зачем ее везут в столицу. Он хотел сделать Тенлиль что-то вроде сюрприза - и два дня офицеры не проронили при девушке ни единого слова, общаясь при помощи языка жестов.

Он сам, Лараф, просил, чтобы по возможности все сохранялось в сугубой тайне от других офицеров Свода. Вот почему большую часть дороги девушку везли, накрыв черным покрывалом с магическими знаками на исподе!

- Предположим, вы меня не обманываете. Но только я ума не приложу, зачем этому самому гнорру со мной знакомиться. Мало ли гулящих в Пиннарине? Зачем ему понадобилась простая девушка из Казенного Посада? А офицеров казнить не надо. Они не виноваты. У нас рядом Крепость есть. Я знаю - они честные и смелые. Они делают, что им гнорр велел. А велел им гнорр меня как скотину сюда переправить. Да побыстрее. Так ведь?

Лараф не знал, что ответить. Он не ожидал, что Тенлиль окажется одновременно такой своенравной, пугливой и сообразительной! Впрочем, чего он ожидал и на что рассчитывал, он уже не мог точно сформулировать.

- Гнорр - не простой человек. Если он хочет познакомиться с вами, значит у него есть на то резоны, - отвечал Лараф.

Тенлиль посмотрела на него с сомнением. Ее взгляд был исполнен такого негодования, что Лараф отвел глаза.

- Что за резоны?

- Гнорр влюблен в вас, госпожа Тенлиль, - сказал Лараф помимо своей воли.

- Полно врать-то, - хлюпнула носом Тенлиль. Казалось, она приходила в себя. - Он ведь меня даже никогда не видел!

- Но это сущая правда! - Лараф попробовал приблизиться к девушке. Вдруг ему показалось, что еще немного и все пойдет именно так, как он задумывал. И его рука будет удостоена чести прикоснуться к русой головке девицы исс Гашалла.

Не тут-то было! Стоило ему сделать шаг, как Тенлиль отскочила на два.

- Что вы от меня хотите!? - вскричала девушка. - Я не нарушала законов! - От видимости успокоения не осталось и следа.

Лараф упорствовал. В один прыжок он достиг Тенлиль и крепко схватил ее за руки. Однако, проявив необычайную сноровку, Тенлиль ткнула его коленом в пах. Лараф скорчился, взвыл от боли и отступил.

- Я хотел только подойти к вам поближе, - прошипел он, когда боль немного утихла.

- Зачем? Чтобы тискать меня и слюнявить?

- Чтобы успокоить вас, прекрасная госпожа, - в отчаянии произнес Лараф, с неудовольствием обнаруживая, что от Тенлиль он готов терпеть буквально что угодно. И такие взбучки в том числе.

- Успокоить? Это что - тоже приказ вашего гнорра?

- Нет. Это не приказ моего гнорра, - тихо сказал Лараф. - Гнорр не может мне приказывать. Потому что я и есть гнорр.