Чтение 38–й страницы книги ~Пути Звезднорожденных~

Но теперь...

"Сыть Хуммерова!"

Теперь татуировка горела, словно ее буквы были врезаны в плоть инкрустацией из раскаленного железа. Элиен ощупал знак пальцами. Кожа вокруг него была горячей, воспаленной.

Он подошел к бронзовому зеркалу - самому большому бронзовому зеркалу, когда-либо отлитому в Орине, и присмотрелся.

Из зеркала на него, как и положено, глядело его собственное отражение.

Но только Элиен из бронзового зеркала был уже одет и подпоясан мечом. В левой руке он держал внушительный фолиант.

Элиен застыл в нерешительности. Знак долгой смерти зудел все сильнее.

"Кажется, не помешает заклинание, предшествующее переходу в мир Обращений и Изменений?" - подумал Элиен. Его правая ладонь невольно накрыла татуировку.

Отражение и не подумало повторить его жест.

Элиен вздохнул. Похоже, его жизнь действительно подошла к концу. И ему остается лишь довериться течению той силы, что неодолимо влечет его вперед, туда, в бронзовое "ничто", откуда улыбается ему другой свел этого же самого Вольного Города.

Остается только шагнуть вперед и прикоснуться к поверхности зеркала. Когда он заказывал его мастерам, то, конечно, не думал о том, что когда-нибудь...

...Дверь в библиотеку распахнулась. На пороге стоял Элиен со страховидным фолиантом в руках.

Гаэт, глотая сладкие библиотечные зевки, сидела у окна с потрепанным томом харренских сладкопевцев.

- Прости меня, милая, я спал слишком долго, - сказал Элиен, виновато улыбнувшись жене.

- Что это у тебя? - поинтересовалась Гаэт, разумея, конечно же, фолиант. - Что-то новенькое?

- Я назвал это "Исход Времен". Если позволишь, я расскажу тебе о нем несколько позже,

Элиен сел рядом с женой. Сердце его бешено колотилось, а на кончике языка застыли неуместные слова нежности. Ведь, все-таки, он не видел свою жену целую Вечность!

- Скажи хоть о чем?

- Что-то вроде невероятной истории Синего Алустрала и Сармонтазары, - брякнул Элиен и поцеловал Гаэт за ушком. - Интересное, но совершенно бесполезное чтение.

Элай шустро взбежал по лестнице, ведущей в библиотеку, где, по уверениям слуг, его родители предавались декламации дивной северной поэзии.

Пожалуй, Элай впервые преодолевал эту лестницу, глотая ступени словно нерадивый школьник - слова иноземного гимна. Обычно он тащился по ней в обществе наставника с энтузиазмом перегруженного поклажей мула.

У приоткрытой двери Элай замер. Нет, он не собирался подслушивать разговор родителей, он лишь хотел отдышаться и поправить платье.

Элиен и Гаэт сидели рядком на лавке и, вместо того, чтобы тихо листать заплесневелые тома всяких-разных классиков, предавались оживленной болтовне. Впрочем, за ними это водилось и раньше.

- ...и девушки связывают себе колени шелковым поясом, перед тем как принять яд, -низкий бас отца.

- Я не совсем поняла, зачем? По-моему, колени - это последнее, о чем думает девушка перед тем как принять смерть, - мягкое сопрано матери.

- Это малоприятная подробность, - объяснял Элиен. - Смерть от синего аконита - тяжелая смерть. Оттого-то она в таком почете в Синем Алустрале. Там считают, что чем тяжелее смерть - тем легче посмертие. Отравиться змеиным ядом может даже ребенок. А вот несчастный, принявший синий аконит, бьется в судорогах, истекает зловонными жидкостями, а на губах у него выступает голубая пена. Невозможно владеть собой после того, как ты проглотил зернышко этого яда. Невозможно, разумеется, и принять достойную умершего позу. Девушки выходят из положения, связывая себе колени. Сколь бы ни были жестоки судороги, а ноги все равно останутся плотно сведенными. И вид у покойницы целомудренный и благообразный...

- Странные люди в этом Синем Алустрале, - задумчиво произнесла Гаэт.

- И не говори, - согласился с женой Элиен.

В этот момент Элай наступил на скрипучую половицу.

Значит, таиться больше нельзя. Элай нарочито громко постучал в приоткрытую дверь.

- Войдите! - потребовал Элиен.

В отличие от Элая, он знал, слишком хорошо знал, что будет дальше.

Элай очень старался казаться сдержанным. Всю дорогу до дому он только и делал, что обдумывал рассказ, подбирая наиболее впечатляющие риторические фигуры. И все равно, повесть о бездарной ловле бешеных в осеннюю пору налимов, гибели Вады и собственном спасении вышла короткой и сбивчивой.

"Эх, неблагодарный это труд - выкидывать из песен слова!" - подумал Элай.

А ведь поневоле ему пришлось заниматься именно этим. И хотя он утаил от родителей сущие пустяки, и отец, и мать, кажется, умудрились почувствовать фальшь.

"Уж больно отец хмурится..."

Затем Элиен донимал Элая вопросами, а Гаэт охала и ахала, воздавая хвалу судьбе, которая сберегла от напасти их единственного сына.

А когда позвали в трапезную на обед, Элай, сочтя момент наиболее удачным, сказал:

- Отец, мне тяжело оставаться в Орине после всего, что произошло сегодня.

- Вот как?

- Именно так. Лишь путешествие способно излечить меня от того холода, в который ввергло мою душу прикосновение черного крыла птицы смерти... - прибавил Элай.

Элиен испытующе воззрился на сына. Гаэт вздернула брови.

- И потому я прошу твоего и материного благословения на путешествие в Синий Алустрал.

- В Синий Алустрал! Не может быть! - истерично всплеснула руками Гаэт, изо всех сил стараясь казаться рассудительной матерью, которой даже в голову не приходит ущемлять в правах своего взрослого сына. - Какое совпадение! До твоего прихода мы как раз прохаживались тут по алустральским нравам.

Элиен кивнул. Мол, действительно прохаживались.

Теперь просьба сына показалась ему не такой сумасбродной, как в прошлый раз.

"В прошлый раз..." Элиен загадочно улыбнулся. "Ну что же. Алустрал так Алустрал, в конце концов!"

Нужно было, однако, соблюдать правила игры. Ни Элаю, ни Гаэт до поры до времени не следует знать, откуда вернулся он сегодняшним утром и сколь страшную ношу принес он из будущего. Элиен сомкнул брови и небесталанно изобразил отчее изумление:

- Но почему Алустрал? Почему не Харрена? Не Варан?

- Там процветают воинские искусства. Герфегест Конгетлар - знаменитый воин. Может быть, знаменитейший из всех воинов, искусству которых не требуется подспорье в виде магии или молитвы. Мне не найти лучшей школы... И эти Игрища... как их...

- ...Игрища Альбатросов, - подсказал Элиен.

- Ну да, Альбатросов... Разве есть для молодого воина зрелище более желанное?

"Увы, сынок, ты не понимаешь, как много истины в твоих лживых выкладках, изобретенных второпях для того, чтобы скрыть настоящую цель твоего путешествия - встречу с госпожой Харманой..." - вот о чем промолчал тогда Элиен, говоря:

- Меня радует строй твоих мыслей, любезный Элай. Тебе, похоже, и впрямь пришло время повидать Синеву Алустрала!

- Спасибо тебе, отец. Спасибо! - просиял Элай, покровительственно обнимая за плечи перепуганную неожиданными планами сына Гаэт.

- Синий Алустрал - замечательное место. И, пожалуй, мы отправимся туда вместе, - добавил Элиен с загадочной улыбкой. - Герфегест уже несколько лет зовет меня быть почетным гостем на Игрищах Альбатросов. А я, словно норный крот, лепечу ему в ответ что-то про неотложные государственные дела... Да и Шет окс Лагин, пожалуй, не откажется проведать старых друзей!

- Хозяин! Хозяин! Пора вставать! - продолжительные деликатничанья не привели к желанному результату и вестовой изо всех сил тряхнул Тай-Кевра за плечо.

- А не пошел бы ты Хуммеру срам сосать... - захрипел было спросонья Тай-Кевр, но, продрав глаза, в которых неспешно проступало осмысленное выражение, замолчал. - А, это ты... Спасибо, что все-таки добудился.

- Рад стараться! - вестовой приложил кулак к груди - туда, где сердце. Точнее, не к груди а на пол-ладони от груди - как того требовали морские традиции Пелнов.

Тай-Кевр не стал задавать вестовому вопросов вроде "Ну как?" или "Что там флот Гамелинов?". Он просто оделся, перепоясался мечом, набросил на плечи шерстяной плащ и поспешил на палубу.

Уже рассвело, но солнце еще пряталось где-то за наг-нараонскими скалами, окружавшими бухту с трех сторон. Син неподвижным изваянием застыла на мостике.

"Но кто это рядом с ней? Что за люди? Почему на них плащи с гербами Гамелинов?"

Тай-Кевр осмотрелся и невольно ахнул

"Память Лорнуома" была зажата с двух сторон черными файелантами Гамелинов! Расчехленные стрелометы, лучники в отменных тяжелопехотных панцирях...

- Благородный Тай-Кевр? - голос показался главе Дома Пелнов на удивление знакомым, разве что приглушенным железной маской...

- Что? - Тай-Кевр нервно обернулся.

- Рад видеть тебя в добром здравии! - дружелюбно сказал Герфегест, поднимая наличник.

В этом дружелюбном тоне Тай-Кевру послышался убийственный сарказм, превосходящий границы мыслимого.

- Я... я... - начал Тай-Кевр, растерянно озираясь. Три часа назад он заснул в зловещей, но притягательной сказке о сокрушительной гибели Гамелинов, а проснулся в сущем кошмаре, где уже трижды умерщвленный в мыслях Герфегест явился к нему собственной персоной и жизнелюбиво ухмыляется, вновь воплощая собой власть и силу. - Я... я тоже...

- ...Ты тоже рад видеть меня, - помог Тай-Кевру Герфегест, - в добром здравии. Верно?

- Верно...

- Благодарю за любезность, Тай-Кевр. И прошу тебя подписать эту грамоту.

Герфегест протянул Хозяину Пелнов лист отменной бумаги с угольно-черными лебедями в левом верхнем углу. Тай-Кевр оторопело взял грамоту и прочел, проговаривая слова себе под нос.

"Сильнейшие Дома Пелнов, милостивые гиазиры Раш и Тарен Меченый!

Сим удостоверяю, что назначенного знака к нападению на Дом Гамелинов не последует. Посему прошу вас незамедлительно отвести вверенный вам флот в Лорк.

Легкой волны и попутного ветра!

Тай-Кевр Неистовый, глава Дома Пелнов."

Удостоверившись, что Тай-Кевр ознакомился с грамотой, Герфегест щелкнул пальцами. Один из его сопровождающих поднес главе Пелнов полный письменный прибор.

- Но с чего ты взял, Герфегест, что мои люди примут эту грамоту во внимание? Да и вообще, кто доставит ее? У меня на борту ни одного почтового альбатроса... Не проще ли мне самому развернуть "Память...", э-э-э... "Грозу Западного Моря" и отдать моим людям соответствующие указания лично?

Герфегест лукаво улыбнулся.

- Ты подпишешь эту грамоту тайнописью Дома Пелнов, Тай-Кевр. Не поверить в подлинность твоей подписи будет невозможно. А о доставке не волнуйся - мои файеланты справятся с этой задачей не хуже почтовых птиц!

Тай-Кевр обернулся.

"О Ярость Вод Алустрала!"

Файеланты Гамелинов числом никак не меньше семидесяти четырьмя колоннами следовали на северо-восток. Туда, где через четыре часа окажется флот Раша и Тарена Меченого. Величественная и грозная картина.

"Они готовы к войне. Они чересчур хорошо готовы к войне!"

- Ты... Неужели ты, Герфегест, замыслил вновь погубить цвет Дома Пелнов? - спросил наконец Тай-Кевр и его пальцы побелели, стиснув рукоять меча.

- Я мог бы пустить на дно все твои корабли, а тебя самого распять на самой высокой мачте "Молота Хуммера". На том единственном бревне, которое я оставил себе на память о варанском исполине, что был сокрушен позавчера по моему приказу. Я мог бы, Тай-Кевр. Но я не хочу этого. Во имя мира между нашими Домами, я прошу тебя: подпиши эту грамоту.

Нахмурившись, Тай-Кевр взял палочку для письма тушью и поставил свое имя, а вслед за ним - несколько знаков тайнописи.

- Син! - неожиданно бросил Герфегест в спину сохраняющей неподвижность гостье из Пояса Усопших. - Не соизволишь ли подойти и растолковать мне, не врет ли твой хозяин? Ты ведь искушена в тайнописях! Действительно ли здесь начертано "Тай-Кевр Неистовый"? Или, может, "Убить сего подателей"?

Син медленно обернулась и уставила на Хозяина Гамелинов пустой взор.

- Син, ай-яй-яй, - укоризненно сказал Герфегест. - Ты сегодня такая неласковая! А ведь ты должна помочь нам и в этот раз, мы же договаривались!

И тогда Тай-Кевр не выдержал - он извлек из ножен свой меч и бросился к Син.

"Эта шлюха опозорила меня на весь Синий Алустрал! Я, Хозяин Дома, словно мальчишка доверился приспешнице Гамелинов! Кто из Пелнов сможет теперь верить своему Хозяину Тай-Кевру Неистовому!"

Тай-Кевр был не столь уж быстр. Герфегест мог остановить его. Но он не хотел.

Разрубленная жестоким ударом от левого плеча до правой груди, Син молча упала на доски мостика.

- Забирай свою шлюху, Гамелин, - прохрипел Тай-Кевр.

- Мне не нужна эта женщина, - пожал плечами Герфегест. - Я первый раз в жизни вижу ее.

Сказано это было так, что Тай-Кевр понял: проклятый Гамелин не лжет.

Герфегест и его свита ушли, унося подписанную грамоту. Тай-Кевр некоторое время глядел окаянным взором то на удаляющиеся файеланты Гамелинов, то на изуродованное тело Син.

Потом он возвратился в свою каюту и обратил свой клинок против себя. Вечером того же дня главой Дома Пелнов был провозглашен Раш.

Раш был очень рад своему возвышению. Он строил многочисленные планы (среди которых, как водится, был и план мести Гамелинам) не подозревая о том, что не успеет воплотить и сотой их части, ибо пробудет главой Дома совсем недолго. Раш падет от руки Тарена Меченого.

Тарен будет править Пелнами долго - почти полный год.

Так по-новому начали свершаться судьбы, уже один раз свершенные по воле Хуммера и Великой Матери Тайа-Ароан.

- Вы остаетесь здесь, - сказал своим телохранителям Шет окс Лагин у входа в Игольчатую Башню.

- Но, князь, мы не имеем права делать это, ибо народ Варана не простит нам если... - Канн, с мольбой поглядел на своего господина.

- Забудьте о народе Варана... В конце концов, он остался далеко за морем, - посоветовал Канну Шет окс Лагин. - Нравится вам это или нет, но вы со мной не пойдете.

"Слыханное ли дело - препираться со своими телохранителями?" - подумал Элиен, ставший невольным свидетелем этого разговора. Ему самому хватило бы одного слова, чтобы склонить своих ирвамессов к беспрекословному повиновению.

- А мне можно? - спросил кудрявый черноволосый мальчишка с умными глазами. - Мне очень интересно знать что там, а?

- Никаких "интересно"! Я сказал "нет" - значит нет? - с нарочитой строгостью сказал Шет окс Лагин.

Элиен догадался, что явленная Шетом суровость - это максимум, на который способен он в общении со своим маленьким слугой. "Впрочем, что тут странного, ведь детей у него нет. И вряд ли уж будут..".

- Милостивые гиазиры, - Элиен счел необходимым вмешаться, - с такими темпами мы будем препираться здесь до следующего утра...

Шет окс Лагин со значением развел руками.

Обиженным волчонком Инн поглядел на Шета. Канн и Телемт с каменными лицами встали по обе стороны двери. Они обнажили мечи - обязанности телохранителей следовало исполнять даже в отсутствие охраняемого.

Элиен решительно распахнул дверь в подземелья, где хранился роковой для Круга Земель клад. Под мышкой у него покоился необъятный фолиант.

Затем было долгое падение.

Они смежили веки, предавшись власти видений и голосов. Шет был, как всегда, рассеян и безмятежен. Элиен - собран и напряжен.

Наконец Склеп. И бордовый кокон, в котором, вне времени и пространства, недосягаемый для звуков и тишины, покоился Сделанный Человек, в чьем теле была заточена душа Октанга Урайна.

Элиен опустил фолиант на пол. Звезднорожденные приложили ладони к поверхности кокона.

Сейчас в Склеп ворвется жизнетворящая сила. Следует лишь произнести заклинание.

На губах Звезднорожденных заблестела изумрудная роса Истинного Наречия Хуммера.

Нужные слова прозвучали.

- Его ресницы дрожат, - прошептал Шет.

Время в Склепе ползло медленно. Но все же тот миг, ради которого Звезднорожденные спустились сюда, настал. Сделанный Человек открыл глаза.

- Здравствуй, любезный брат мой, - с неожиданной теплотой в голосе сказал Шет окс Лагин.

- "И снова здравствуйте", - проворчал Элиен.

Третий Звезднорожденный приподнялся на локте, глядя на своих гостей в полном недоумении.

Эти двое должны были убить его, но не убили. Учитывая "цепь теней" - это логично.

Они оставили его жить той жизнью, к которой слово "жизнь" применимо лишь в значении "не смерть". И это логично. Можно даже сказать - изящно.