Чтение 38–й страницы книги ~Люди огня~

Честно говоря, в моей семье не было ничего особенного. Более того, я был в ней самым успешным. А самой крутой связью была моя связь с тем, кто со мной сейчас разговаривал.

- Моя семья - вы и апостолы.

- Угу. Не вздумай только это ему сказать. Не поймет. Лучше придумай что-нибудь. Ну например, что ты из древнего боярского рода. Или из царского. Дальний потомок какого-нибудь царя.

- Разве что царя Соломона. По линии двоюродной бабушки.

- А неплохая идея! Значит, Сулеймана ибн Дауда. Замечательно! Главное, не проверить. Это точно.

Кроме того, он может навязчиво и перманентно расхваливать свою религию. Не спорь. Воспринимай как бесплатные консультации по местной культуре. Кстати, это одна из причин того, почему я вас знакомлю. В общем, слушай, запоминай, но ислама не принимай, - он улыбнулся. - Только не вздумай ляпнуть, что это я тебе не велю. Скажи лучше, что у тебя, например, очень верующая матушка, христианка, и это ее огорчит.

Я хмыкнул.

Эммануил посмотрел на темнеющие облака, потом на часы.

- Опаздывает, да, еще. Они здесь "часов не наблюдают". Живут вместе с потоком времени. Так что не обижайся. Я, видишь, жду смиренно.

Очередной чай допить не успели - раздалась канонада.

Снаряды разрывались где-то по сторонам и под нами. Эффект от этого был еще меньше, чем два дня назад. Судя по всему, траектории снарядов отклонялись к земле, словно прижатые невидимой гигантской рукой.

Палили недолго. Минут десять.

- Я же говорил, что не попадут, - улыбнулся Господь.

- А почему они прекратили?

- Потому что разбомбили полгорода.

Этот самый Дауд появился еще через полчаса и даже не подумал извиниться.

Одет по-европейски, однако бородат. Вежливо улыбается.

- Мухаммад Дауд-хан, - представил Эммануил. - Петр Болотов.

В тот же вечер Дауд пригласил меня к себе.

Он занимал на Двараке дворец. Небольшой, с внутренним двориком, розарием и мраморными фонтанчиками, арками и росписями, как в мечети, и компьютером у окна. Над компьютером - акварель с улочками Монмартра.

- Бывали? - спросил хозяин по-французски.

- Приходилось, - ответил я на пушту.

- Я учился в Сорбонне, - пояснил принц. - Кстати, мой дядя тоже. Он был прекрасным правителем, но сами понимаете, как трудно реформатору. Ему удавалось подавлять правые выступления, но левые военные совершили переворот. Теперь правление моего дяди называют золотым веком Афганистана. А моя матушка происходит из древнейшей пуштунской династии Дуррани. По прямой линии от основателя афганского государства Ахмед-шаха, коронованного знаменитым суфием Сабир-шахом и оставившего после себя державу, доходившую на востоке до Ганга, на западе - до Каспийского моря, а на юге - до океана. Мой отец состоит в родстве с Сефевидской династией и является потомком самого шаха Исмаила, царя-суфия, мистика и поэта, а по другой линии его род восходит к Дост-Мухаммеду, основавшему Баракзайскую династию...

Я слушал вполуха и рассматривал акварель. Картина не из дорогих. Не иначе куплена на Тертре* [Тертр - площадь на Монмартре, где художники ют свои картины.].

Большинство упомянутых Даудом имен мне ровно ничего не говорило. Но все равно ответить было нечего. У меня в роду не было даже министров. Ни одного, хотя бы завалящего. Ну там путей сообщения, например. Глухо!

Зато связи куда круче. Подумаешь, какая-то мелкая иранская династия! Я стоял рядом с Господом, когда мы завоевывали Москву. Я шел через огонь в Китае. Я управлял Японией. Я вместе с ним ступил на Двараку.

- Я стоял рядом с Махди в Государственной Думе России, когда мы брали Москву, - сказал я.

Дауд посмотрел на меня с уважением, даже как-то заискивающе.

- Моя двоюродная сестра по отцу Фатима замужем за эмиром Омана, - сказал принц.

- Я стоял рядом с Махди, когда императоры преклоняли перед ним колени.

- Мой троюродный брат Али женат на дочери Румского султана.

- Я управлял Японией в качестве наместника Махди. Знаком и с императором, правда, не очень близко.

- Мой дядя был дружен с самим Джами, основателем ордена Накшбандийя.

Опять суфий? Или поэт? Чтут они тут поэтов.

Дауд явно не был удовлетворен. Он ждал от меня чего-то еще. "Ты понятно, - говорил его взгляд. - А как же семья? Чем она знаменита?" Я привык ценить человека за его собственные достижения. Европейский взгляд. Здесь не так. Семья важнее.

- Да, в моей семье есть легенда о нашем происхождении от царя Соломона, сына Давидова.

Не хотелось уж слишком нагло врать. Но принц пришел в восторг.

- Сулеймана ибн Дауда! Так мы почти родственники! Афганцы ведут свое происхождение от древних евреев. Мы потомки десяти колен израилевых, переселенных персидскими царями на восточную окраину Ирана.

Вот это да! Не ожидал. Впрочем, легенда, конечно. Все восточные народы ведут свое происхождение либо от евреев, либо от Александра Македонского.

Я внимательно посмотрел на моего нового друга, который с чувством жал мне руку и норовил обнять.

Красив. Орлиный нос, черные вьющиеся волосы, голубые глаза чуть навыкате. Его внешность заставляла верить в легенду. Бред, конечно. Но антропологический тип!

Он пригласил меня к столу. Ухаживал очень трогательно. Был само гостеприимство. Еду подавали двое слуг.

Передо мной поставили целого барашка. Я несколько опешил, барашка, однако, отведал. Весь не влез. Хозяин был разочарован.

- Не хотите ли еще?

- Еще одного барашка? - не сдержался я.

Хозяин обрадовался.

Появился слуга с еще одним барашком на подносе.

- Нет, спасибо, - взмолился я. - Было очень вкусно. Хотя, честно говоря, перца можно было положить и поменьше.

Хотелось пить. Но вместо вина подали кофе. Сначала слишком горький, потом слишком сладкий.

Наконец ужин кончился. Хозяин встал вместе со мной и проводил меня до выхода. Я с трудом поклонился. Ох, тяжел ты, внутренний барашек! Еще один такой ужин, и я умру от обжорства.

Утром по телевидению выступила Аиша. Говорила, что выходит замуж по доброй воле и призывала признать Эммануила Махди.

Муридан объявил, что это не Аиша. Еще бы, если она в чадре!

Уважаемая исламская радиостанция "Полуостров арабов" объявила, что голос Аиши проанализирован с помощью компьютера и сравнен с несомненно подлинными записями. И это голос Аиши.

Дварака опускалась. Рядом с нами показался шпиль телебашни. Думаю, Эммануил специально ее не тронул - чтобы вели трансляцию о снижении Двараки. Оставалось менее суток.

Сообщение об убийстве муллы Абу Талиба пришло вечером третьего дня. Около пяти. Фидай. Шахид. Говорили, что из Ирака. Из города Мадинат-ас-Салям.

Дварака замерла в пятнадцати сантиметрах над минаретами главной пятничной мечети города.

А утром исчезла Мария. И Дауд. Это уж было совсем странно. Мне казалось, что он появился на Двараке вовсе не для того, чтобы отбить у Махди одну из жен.

Эммануил был хмур и раздражен. Он стоял лицом ко мне, опираясь на стол. Столешница белого мрамора и белые руки Господа - ничуть не темнее. За окном шумел сад. Двараке не было дела до поздней осени. Микроклимат.

- Марк взял отряд и отправился на их поиски. Без моего позволения.

Еще одна странность. Мне казалось, что Марку должны нравиться совсем другие женщины. Чувства Марии не вызывали у меня сомнений. Марк в роли Ланцелота? Только Гвиневера любит Артура.

- Не вздумай рваться за ними. Наведи справки по своим каналам.

- Я навел. Глухо.

Зато позвонил Марк.

- Ты что, с ума сошел? Господь в ярости! - гаркнул я. - Жить надоело?

- Не нервничай. Все, что я делаю, я делаю ради него. Этот эпизод должен быть сохранен в тайне. Здесь очень не любят скандалов.

- Ты что, их прирезать собрался?

- Посмотрим. Давай ко мне. Возьми вертолет.

- Куда к тебе?

- Вана. Сулеймановы горы. Ставка Дауда.

Желтые горы без леса. Только кое-где пучки кустарника и выступы темных скал. Безрадостная картина, несмотря на ясную погоду.

Мы приземлились в долине у подножия одного из четырехтысячников.

Палатки, камуфляж, пяток танков. Не очень впечатляет.

Зато огромный белый шатер в центре. Мы вошли - я и пара телохранителей. Пилота и еще двоих оставил в машине на всякий случай.

В шатре происходил пир - иначе не назовешь: кормилось человек двести, не меньше. Во главе стола сидел принц Дауд в белом балахоне и чалме и обнимал Марка, который был занят барашком. На земле мир и в человецех благоволение.

- Петр! Ас-саляму алейкум! Добро пожаловать! - Дауд протягивал мне руку, словно надеясь дотянуться через всю палатку.

Я подошел. Место рядом с Даудом по другую сторону от Марка мигом освободилось, и я сел.

- Что ты здесь делаешь? - спросил я.

- Кормлю племя, - тихо ответил Дауд. - Шейх должен быть гостеприимным.

Я окинул взглядом общество. Фраза насчет племени не была таким уж преувеличением.

- Где Мария?

- Потом, потом.

В стороне стояла стайка женщин. Но все в паранджах. Значит, Марии не было.

- Где Мария? - я начинал выходить из себя.

Дауд вытянул правую руку открытой ладонью вниз и начал медленно водить ею в воздухе, словно гладил кошку. Я с интересом наблюдал.

- Спокойно, не нервничай, - наконец прокомментировал он. - Это не застольный разговор. Потом обсудим. Кстати, ты женат?

- При чем тут это?

- Просто я слышал, что ты не женат.

Дауд посмотрел на меня с жалостью.

- Он тебя сейчас сватать будет, - сказал Марк.

Марк был, на удивление, трезв.

- У меня есть сестра - очень красивая и добродетельная девушка, воспитанная в строгих традициях, - произнес Дауд. - Думаю, мы могли бы породниться.

- Как, еще одна сестра? - удивился Марк.

- У меня пять сестер, - с достоинством объяснил принц.

- Ты говорил, что единственный ребенок в семье.

- Единственный сын. Девочки не в счет. Ну так как?

- Я слышал, что мусульманка не может выйти замуж за немусульманина, - сказал я.

- Это просто исправить. Надо только произнести шахаду в присутствии двух свидетелей.

Марк хмыкнул. Дауд презрительно взглянул на него и даже выпустил его из объятий.

Что такое шахада, я знал. Формула: "Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад - пророк его". Но произносить ее не собирался.

- Понимаешь... - проговорил я. - Моя матушка - ревностно верующая христианка. Это ее огорчит.

Принц вздохнул.

Разговор о Марии состоялся поздно вечером, так что Эммануил успел позвонить мне раньше.

- Я нашел их, - сообщил я. - Выясняю.

- Ладно. Действуй.

Мы сидели в маленькой палатке на коврах, брошенных на пол. Втроем. Марк, Дауд и я.

- Это было, как молния! - рассказывал Дауд. - Я просто не смог ей отказать. Она попросила у меня вертолет.

Я-то думал!

- Я согласился. Не мог же я отпустить ее одну! Я поклялся заботиться о ней, как брат о своей сестре.

- Так где она?

- Вот!

Дауд поднялся на ноги. Так он смотрелся еще колоритнее: свободный конец белой чалмы свисает почти до пола, из-за пояса торчит кинжал в богатых ножнах, рукоять украшена драгоценными камнями. Я засомневался насчет брата и сестры.

Вошла женщина в парандже. Подала руку Дауду. С отвращением откинула чадру и бросила под ноги. Принц посмотрел на нее с осуждением. Под чадрой обнаружилась Мария.

- Марк, привет, - сказала она. - Курить есть? Эта занавеска жутко мешает.

Зажгла предложенную Марком сигарету. Дауд нахмурился.

- Да не сверли ты меня взглядом! Ваша Аиша дымит хуже меня, как паровоз.

Принц надулся.

- Вы общались? - спросил я.

- Еще бы! Пришла знакомиться со "старшей женой". Красивая сука!

Дауд побледнел, вскочил на ноги и схватился за рукоять кинжала. Я протянул вперед правую руку ладонью вниз и стал двигать ею, словно гладя кошку.

- Видишь, женщина не в себе.

Дауд сел, но отвернулся.

- Почему Махди до сих пор с ней не развелся? - пробубнил он себе под нос,

- Это я с ним развожусь, а не он со мной! - вскинулась Мария.

- Маш, а ты не погорячилась? - примирительно сказал я. - Это же только политический союз.

- Как же, политический! Вы не видели ее без паранджи!

- Уж не порть ты ему политику, - попросил Марк. - Они здесь не поймут. Скажут, какой он царь, если с собственной женой справиться не может? Не нужен ему скандал.

- Что-то я не помню, чтобы мы венчались!

У Дауда глаза стали по железному рублю каждый.

- А об этом вообще лучше не упоминать, - заметил Марк. - Правда, принц? Как это у вас воспримут?

- Плохо, - сказал Дауд и закурил.

- Ну вы мне еще мораль почитайте! - фыркнула Мария и тоже затянулась.

У меня начинала болеть голова. Что за мука находиться в одной комнате с тремя курильщиками!

- Знаешь, Маш, ты же не только женщина, ты апостол. Ты служишь ему так же, как и все мы. И не имеешь права предавать, - жестко сказал Марк.

И тут Мария заколебалась. Даже сигарета замерла между пальцев. Так и дымилась. Я уже думал, что она скажет: "Марк ты прав, я забылась, я возвращаюсь".

И тут земля заходила у нас под ногами.

За последний год я попривык к землетрясениям и даже не испугался. Мигом оценил опасность палатки. Никакой опасности. Даже не рванулся к выходу. Спокойно опустился на ковры, пережидая толчок.

Варфоломей присылал мне по электронной почте свои многочисленные графики. Зависимость числа землетрясений от времени - по регионам, по месяцам. Частота техногенных катастроф, авиакатастроф. Частота наводнений и пожаров. Все кривые упорно ползли вверх.

Он просил у меня совета, как у математика, экспертной оценки. Говорил, что дилетант в статистике.

Да, конечно. Я ответил, что такие зависимости объясняются скорее всего неравномерностью информации. Чем ближе к нам по времени, тем больше фактов. Старая информация теряется, что создает иллюзию увеличения числа событий. Любых. Я посоветовал ему исследовать что-нибудь индифферентное и тоже построить график. Например число концертов известных музыкальных групп в зависимости от времени.

Пару дней назад он прислал мне новые графики. Концертная кривая тоже ползла вверх, но далеко не так круто, как остальные. Тогда я не придал этому должного значения. Зато теперь задумался.

Пока гром не грянет...

Пока земля не затрясется...

Земля перестала трястись, и мы вышли из покосившейся палатки.

Прямо перед нами уползал под землю танк. То есть я сначала увидел танк, а потом уже гигантскую трещину, в которую он погружался.

И тут опять замотало. В тридцати шагах впереди дрогнули вертолеты и тоже стали погружаться в землю. Я вспомнил о пилоте и своей охране и бросился было к ним, но услышал крик.

Обернулся. Ко мне стремительно приближалась еще одна трещина, раскрываясь, как пасть. А на краю трещины висел Дауд. Я схватил его за руку. Принц был тяжеловат, зато не собирался умирать и помогал мне изо всех сил.

- Теперь мы братья, - сказал он, оказавшись на твердой земле. - Что бы ни случилось, я твой младший брат.

И он обнял меня.

Рядом стоял Марк и растерянно оглядывался.

- Мария!