взглянула на них, и один откровенно улыбался. По-видимому, Герет не
пользовался большой популярностью. И все же рассмеяться посмела только
Уасти.
оставаться с нами при условии, что будет работать за еду и прочие блага.
Теперь же я думаю иначе.
Кольце, Герет, а теперь уж того и гляди пойдет снег. Разве древнейший
закон путешественников не гласит: "Прими незнакомца, дабы тот не умер"?
сюда по своей воле, вот пусть так же и спустится. Я не потерплю в своем
караване никаких степняков.
другим купцам. И не гляди на меня гневным взглядом, Герет. Вспомни, что
болезней и неприятностей предстоит достаточно, чтобы ты поблагодарил меня,
когда я избавлю от них. А теперь хватит болтать о Той-что-в-моем-фургоне.
О ней буду заботиться я, и тебя беспокоить не стану. Она почти вовсе
ничего не ест, так что тебе незачем мучиться бессонницей.
я такая, прежде чем говорить, кто ты такой. Ты будешь рад, что поступил,
как я сказала, если на тебя нападет лихорадка и мне придется лечить ее.
ясно увидела, что сила целительницы заключалась в ее ремесле: она хорошо
им владела и заставляла всех помнить об этом.
усмехаясь за спиной вожака караванщиков.
моя жизнь находилась в ее распоряжении. Но она, казалось, ничего от меня
не хотела. Все выглядело именно так.
поменьше, побыть одной в сырой темноте. Я привыкла к враждебности
караванщиков. Она была знакомой. Вскоре, если ничего не случится, они,
наверное, примут меня в свою среду. А сейчас они немного побаивались, и
этого было достаточно. Когда я возвращалась к фургону, она не делала
замечаний по поводу моего возвращения или отсутствия, а лишь поглаживала
черную кошку и предлагала мне еду, которую я могла либо принять, либо
отвергнуть, как пожелаю. Правда, девица - что верно, то верно - донимала
ее, ненавидела меня по разным причинам. Уасти глядела в мою сторону, чтобы
определить, волнует ли меня это, а потом приказывала ей уйти или
помолчать, или думать о другом. Девица, благоговевшая перед целительницей,
угрюмо повиновалась, но однажды вечером, когда Уасти вышла проведать
какого-то больного ребенка, девица явилась и застала меня одну. Я
смешивала какие-то травы, о чем меня попросила старуха. Для меня было
внове выполнять поручения, но я едва ли могла отказать. Я бесцельно
занималась этим: щепотку того, щепотку сего, зеленые, коричневые и серые
ингредиенты, - когда девица прошла через полог и подбежала прямо ко мне.
было ее делом, и ей не понравилась такая конкуренция. Тут мне кое-что
пришло в голову, но в тот момент у меня не было времени думать об этом.
Все травы рассыпались, а она драла мне волосы, колотила по груди и
пыталась цапнуть ногтями, но те были короткими и не причинили большого
вреда. Она превосходила меня ростом и весом, но я обладала большей силой,
а она на это не рассчитывала. Я сжала ей руки, а потом обхватила за талию,
открыла полог и вышвырнула ее. Летела она недалеко, и я нацелила ее на
кучу ковров, сваленных сушиться у костра, но от удара у нее, надо думать,
все кости застучали. Она завопила и завыла, и на ее крики сбежалось много
женщин и несколько мужчин.
потрескивающий как змеиная кожа в сухих тростниках.
говорил и не пытался остановить ее, когда она подошла к коврам, девица
подняла руку и коснулась се запястья.
девица.
воду, и не более.
пор - ты только кухарка.
- лишить работы того, кто в ней нуждался, и дать ее тому, кто ее не желал.
Она вошла в фургон, бросила свою сумку с зельями и уселась на деревянный
пол.
ремеслу.
двенадцатилетнего возраста, всего пять лет, и усвоила она немного. У нее
нет к этому природных способностей. И в пальцах ее нет Прикосновения. Я уж
думала, что ничего лучшего все равно не подвернется.
на коленях.
нравилась.
черного пива и люди бегают задом наперед.
чем в пальцах, а в твоих пальцах больше силы, чем в моих, и ты позволяешь
ей пропадать втуне.
как от тебя _п_а_х_н_е_т_ этим.
то, что я предпринимала.
Уасти чуть улыбнулась, довольная, что я связала себя признанием. Тут я
очень рассердилась, и вся боль, страх и ошеломленность дружно обрушились
на меня. Кому как не мне знать, что показывая другому его страхи,
обнаруживаешь и собственные? Однако я тут ничего не могла поделать. В
фургоне было темно, пологи опущены, блестели только яркие глаза Уасти да
яркие глаза кошки - два над двумя.
лучом, пронзившим эту темноту. - Я вышла из чрева земли и жила с людьми в
приданном мне ими облике, которого я не выбирала. Я была богиней и
целительницей, разбойницей и воином, а также лучницей и возлюбленной, и
пострадала за все это, и мужчины и женщины, загнавшие меня в тиски,
причинившие мне страдания, тоже пострадали из-за меня. Я не буду больше
бегать между оглоблями. Я должна принадлежать самой себе и никому другому.
Я должна найти сородичей моей души прежде, чем меня испортит засевшее во
мне черное влечение. Ты понимаешь, Уасти караванного народа?
бесформенное существо, видящее, ждущее.
угли, а потом оттянула с лица шайрин.
котором вдруг еще резче проступили морщины. Кошка ощетинилась и вскочила,
плюясь, прижав уши к голове.
собственное лицо ничего не выражало.
колени, потому что ничего иного я сделать не могла, а кошка спрыгнула с ее
колен и убежала куда-то, чтобы укрыться от меня.
дым от костра, а дерево, пожираемое огнем, - это сущность. Когда я была
маленькой, много-премного лет назад, односельчане увидели, что я обладаю
целительным Прикосновением. Моя деревня отправила меня жить к дикому
народу в горах, и там я научилась своему ремеслу. Это были странные люди,