кобылы высекали искры из кремнистой дороги, пересекавшей Зыбучие Земли.
Искры сверкали в полутьме так же, как и несколько самых крупных звезд на
небе. Дорога, вернее, простая вереница следов от копыт была едва
различима. С севера и с юга серели угрюмые просторы Внутреннего и
Восточного морей: первое из них было подернуто рябью. Только теперь, на
фоне грязно-розовой полоски заката, Фафхрд начал различать черную
волнистую линию приземистых деревьев и толстых кактусов - там начиналась
Великая Соленая Топь.
концов бровей лоб его пересекали две глубокие морщины.
находилось у него за спиной. Неспешно оглянувшись через плечо, он увидел,
что четверо всадников, которых он впервые заметил, когда они спускались по
Сархеенмарской дороге, находятся всего в полутора полетах стрелы. Они
мчались на вороных лошадях и были одеты в просторные черные плащи с
капюшонами. Теперь Северянин знал точно: это были его старые знакомцы -
илтхмарские головорезы. А горевшие жаждой добычи, не говоря уж о мщении,
илтхмарские сухопутные пираты славились тем, что отваживались преследовать
свою жертву вплоть до Болотной заставы Ланкмара.
незаметным наклоном с юга на север иззубренной линии горизонта. Фафхрд
понял: Зыбучие Земли дали крошечный крен в противоположном направлении, и
это подтвердилось, когда мингольскую кобылу вдруг повезло влево. Он дал
шенкеля и пустил лошадь в резвый галоп. Только бы успеть добраться до
насыпной дороги через Топь, пока Зыбучие Земли не погрузились в пучину.
громадную, вогнутую снизу и скалистую сверху плиту из породы настолько
пористой, что ее удельный вес в точности равен удельному весу воды.
Вулканические газы, которые выделяются из основания Илтхмарских гор, а
также зловонные испарения из неизведанных глубин Великой Соленой Топи
постепенно наполняют углубление в плите, и она всплывает на поверхность.
Однако устойчивостью она не обладает, поскольку плотность ее
поверхностного слоя гораздо больше, чем плотность пористой породы. Словом,
всплыв на поверхность, громадная плита сразу начинает раскачиваться.
Поддерживающие ее газы и испарения выходят громадными пузырями то с одной,
то с другой стороны. В результате плита погружается в воду, и медленный
периодический процесс повторяется сызнова.
погрузятся в море. Крен увеличился до такой степени, что ему пришлось
немного натянуть правый повод, чтобы удержать кобылу на дороге.
Оглянувшись через правое плечо, он увидел, что четыре черных всадника тоже
прибавили ходу и скачут даже чуть быстрее, чем он сам.
вдруг увидел, как совсем рядом с ним воды Внутреннего моря взвились в
воздух каскадом серых пенистых гейзеров - первый выброс газов, - а
Восточное море заплескалось у самой дороги.
сторону, и вскоре ему пришлось натягивать уже левый повод, чтобы не дать
лошади сойти с дороги. Северянин радовался, что кобыла под ним -
мингольская, приученная не обращать внимания на любые необычные явления
природы, включая и землетрясения.
грязной стеной пенящегося газа, а волны Внутреннего моря разбивались чуть
ли не под копытами лошади.
отдельные колючие деревья, кактусы и пучки исполинской морской травы,
которые четко вырисовывались на фоне уже совершенно обескровленного неба
на западе. Через несколько мгновений он разглядел и прямую черную полосу:
это - хвала Иссеку! - была насыпная дорога.
дышало сипло и часто.
изменения. Почти неразличимо для глаза вся Великая Соленая Топь стала
подниматься.
воду.
бушующие пенистые воды Внутреннего и Восточного морей ринулись на
громадную каменную плиту, которая лишилась поддерживавшего ее газового
пузыря.
Низко пригнувшись в седле, Северянин дал кобыле шенкеля; в мощном прыжке
преодолев высоту, она приземлилась на твердую почву и без малейшей
задержки поскакала дальше - с той лишь разницей, что теперь ее копыта не
гремели по камню, а мягко стучали по плотно утрамбованному гравию насыпной
дороги.
Фафхрд оглянулся и увидел чудовищную круговерть воды, но уже не серой, а
призрачно-белой в слабом свете, лившемся с запада: прямо над дорогой
столкнулись волны Внутреннего моря с валами Восточного.
чуть придержать кобылу, когда из бело-серого водоворота вынырнул сперва
один черный всадник, за ним другой, потом третий. Четвертого не было, -
по-видимому, он сгинул в пучине. При мысли о том, какой прыжок пришлось
совершить трем вороным лошадям и их всадникам, волосы на затылке у Фафхрда
встали дыбом, и он, чертыхаясь, принялся понукать свою мингольскую кобылу,
прекрасно зная, что к нежному обращению она не приучена.
темно-оранжевым, Ланкмар начал готовиться к еще одной ночи ужаса. Жители
города не клюнули на то, что свирепых крыс на улицах стало меньше:
чувствуя наэлектризованное затишье перед бурей, они, как и в прошлую ночь,
баррикадировались в верхних этажах своих домов. Солдаты и стражи порядка,
в зависимости от индивидуальных особенностей характера, удовлетворенно
ухмылялись или ворчали на глупость начальства, когда узнали, что за час до
полуночи им следует собраться в южных казармах, где перед ними выступит
Олегний Мингологубец, который славился своими длиннейшими, нуднейшими и
слюнявейшими речами как ни один главнокомандующий за всю историю Невона,
не говоря уж о том, что от него по-стариковски воняло кислятиной.
заступить на вахту всей команде. Черный же котенок, оставив "воронье
гнездо", прогуливался по поручням со стороны причала, время от времени
тревожно мяукал и вглядывался в темные улицы, словно охваченный искушением
и страхом одновременно.
подвергли изощренным истязаниям, в большей степени душевным, нежели
физическим, а также многочасовому допросу умелых инквизиторов, поставивших
своей целью выбить из нее признание, что Мышелов является крысиным вождем
- его уменьшение до размера крысы доказывало это со всей очевидностью, - а
также заставить девушку выдать всю информацию касательно его магических
методов и уловок. Девушка буквально заворожила Глипкерио - так живо и
неутомимо реагировала она на угрозы, издевательства и сравнительно легкие
пытки.
себе легкий ужин на залитый красным солнечным светом балкон Голубой
палаты, рядом с медным желобом, подле которого стоял серый
веретенообразный снаряд, который монарх время от времени для пущего
утешения нежно поглаживал рукой. Что ж, Хисвину он не солгал, самодовольно
убеждал себя Глипкерио, у него и впрямь есть секретное оружие, хотя и
предназначенное не для нападения, а как раз наоборот. Только бы не
пришлось им воспользоваться! Хисвин пообещал, что в полночь произнесет
заклинание против распоясавшихся крыс, а ведь до сих пор у Хисвина дела
шли отлично - разве не спас он от крыс караван с зерном? - да и его дочь
вместе со своей служанкой умели успокоить Глипкерио, и, что удивительно,
никого при этом не отхаживали кнутом. Он ведь своими глазами видел, как
Хисвин умертвил своим заклинанием крыс, и со своей стороны сдержал слово:
в полночь все солдаты и стражи порядка будут слушать в южных казармах
этого утомительного Олегния Мингологубца. Все, что от него требовалось, он
сделал, убеждал себя Глипкерио, Хисвин выполнит свое обещание, и в полночь
со всеми бедами и неприятностями будет покончено.
венке из фиолетовых анютиных глазок опять охватила скука, и он с тоской
вернулся мыслями к кнутам и Рите. Все у него не как у людей: сюзерену,
отягощенному административными и прочими государственными заботами, даже
не выделить времени на непритязательные хобби и невинные развлечения.
на попечение Саманды, которая то и дело принималась описывать девушке,
каким умопомрачительным поркам и прочим истязаниям она ее предаст, когда
эти хлюпики-инквизиторы завершат свою работу. Истерзанная девушка пыталась
найти утешение в мысли, что ее лихому серому спасителю удастся обрести
нормальные размеры и прийти к ней на помощь. Что бы там ни утверждали ее
гадкие мучители. Серый Мышелов сделался ростом с крысу вовсе не по своей
воле. Рита стала вспоминать слышанные ею в детстве сказки про ящериц и
лягушек, которые вновь стали прекрасными принцами после нежного девичьего