заключенный между моим и вашим народами разорван тобой, Лантлу. Я, Адана,
объявляю тебя изгоем, объявляю изгоями всех, кто пришел с тобой, и изгоями
будут все те, кто после этого свяжет свою судьбу с вашей. Я вышвырну вас!
Идите к своей шепчущей Тени, расскажите ей, что произошло с вами. Ступай к
своему Повелителю Тьмы, Лантлу, и попроси его, чтобы он вылечил тебя и
вернул твою красоту. Он не сможет. Он, чье искусство сделалось таким
ничтожным, что он не способен отыскать себе тело! Пусть это послужит тебе
утешением. Скажи ему, что я, которая победила его много веков назад,
которая заключила его в камне, бодрствую и на страже. Когда пробьет час, я
снова встречусь с ним... Айе, и снова нанесу ему поражение! Айе, я
полностью уничтожу его! Ступай, животное, более низкое, чем урды! Ступай!
раскачивалась, жутким образом копируя ее покачивания, одеревенело
повернулся и пошел к двери. За ним, раскачивая головами, шагнули его
дворяне. Подгоняемые одетыми в голубое воинами, они исчезли из виду.
опустилось и свернулось кольцами. Она положила острый подбородок на плечо
Суарры. Ее фиолетовые глаза - уже не холодные, не сверкающие - насмешливо
рассматривали Грейдона.
должно быть есть, в конце концов, что-то человеческое - я получила такое
наслаждение от твоего удара и от вида лица Лантлу! Грейдон, впервые за
многие столетия вы развеяли мою скуку.
многих затруднений и, вероятно, спасло бы много жизней, но тогда бы у него
не хватило времени ни погоревать над своей утраченной красотой, ни
посокрушаться, тщетно пытаясь восстановить ее. О, нет, даже ценой многих
жизней я не могла отказаться от этого. А-ах!
устланные подушками носилки. Они поставили их рядом с Женщиной-змеей и
застыли в ожидании: руки скрещены на коричневой груди, головы склонены.
были показаны их покои Проследи чтобы о них хорошо позаботились. Грейдон,
останьтесь здесь, со мной.
сопровождаемые Суаррой, вышли в открывшиеся двери.
размышления.
не так уверена в результате, как кажется, мой Грейдон. Вы натолкнули меня
на некоторые новые мысли. Однако у этого коварного Зла тоже появятся
основания кое о чем поразмыслить.
она выскочила из своего образованного подушками гнезда, резким толчком
поместила на носилки свое тело, а потом медленно втянула на них мерцающие
кольца. Мгновение она лежала там неподвижно, подперев подбородок
крошечными руками, глядя на Суарру и Грейдона.
в безопасности и сможет хорошо отдохнуть.
щеки и тоже поцеловала его.
нее - три удара, нанесенные человеку, которого я ненавижу. Да, дочь, в
конце концов, я - женщина!
Суарры. Из двери вышли двое одетых в голубые юбки эмеров. С низким
поклоном они пригласили Грейдона следовать за ними. Мать помахала ему
рукой, Суарра послала воздушный поцелуй, и они скрылись.
фигура человека была укутана в украшенную кистями красно-желтую мантию.
сидел там?
молодыми глазами. Он вытянул длинную белую руку и коснулся ею лба
Грейдона. При этом прикосновении Грейдон почувствовал, что замешательство
оставило его. Вместо замешательства появилось веселье и уютное ощущение,
что, несмотря на то, что в этом мире все обстоит, казалось бы, абсолютно
неправильно, все полностью правильно и превосходно. Он рассмеялся, глядя в
эти веселые и озорные глаза.
красный трон, тот был пуст.
освещенную комнату. Стены были в паутинных занавесках, в центре находилось
широкое ложе. На маленьком, слоновой кости столе были хлеб, фрукты и
светлое вино.
донага. Потом они принесли выточенный из кристалла таз и вымыли Грейдона.
Они массировали его и растирали каким-то маслом, потом завернули в
шелковую мантию и уложили в кровать.
хотел этим сказать?
сообщили, что его ждет Мать Змей.
и Регор.
цвет Братства на голубой цвет Женщины-змеи. Поднявшись, Грейдон обнаружил
на скамье возле ложа такое же одеяние. Он надел длинную широкую блузу,
плотно обтягивающие ноги штаны и доходившие до бедер сапоги без каблуков,
из мягкой кожи.
приходил ли кто-нибудь ночью, чтобы снять с него мерку.
секундного колебания он засунул свой автоматический пистолет за складку
широкого пояса.
голубая мантия. Грейдону почудилось, что он, пожалуй, собирается на
маскарад, а маскарады он всегда ненавидел. Но больше надеть было нечего:
кольчуга исчезла, а его собственная одежда осталась в разграбленном
убежища.
неохотно, его красивое лицо выглядело изможденным, глаза грустными.
Жизнерадостности Регора тоже поубавилось: то ли из сочувствия Хуону, то ли
по какой-то иной причине. Никто из них и словом не упомянул о драке с
Лантлу. Это вызывало у него удивление и досаду. Один раз он подвел
разговор к этой теме. Хуон глянул на него с раздражением и отвращением, а
Регор предупреждающе пнул его под столом.
поведение Хуона. Регор и Хуон собрались уходить. Грейдон хотел было
составить им компанию, но гигант грубовато сказал, что ему лучше остаться
там, где он находится; что Мать наверняка пошлет за ним и что она
подчинила всех своих воинов под команду Хуона и его, Регора, и что они
будут очень заняты их обучением. Через несколько минут он вернулся уже
один.
Не думайте о Хуоне. Видите ли, мы не сражаемся с друг другом, как это
сделали вы. Так дерутся урды. Я говорил Хуону, что вы не знаете наших
обычаев, но... Ну, ему это нс понравилось. Кроме того, он горюет о
Братстве и о Дорине.
Грейдон рассвирепел от обиды. - Когда приходится встретиться с такой
скотиной, как Лантлу, я дерусь и зубами, и когтями и нс придерживаюсь
никаких ограничений. Теперь я понимаю, почему Лантлу бил его. Он занимался
делом, в то время как Хуон, вероятно, размышлял, как бы повежливее сказать
ему, что он собирается драться.
языке. - Регор ухмыльнулся. - Но смысл ее я понял. Возможно, вы и правы,
но Хуон есть Хуон. Не тревожьтесь. Когда вы снова с ним встретитесь, у
него уже асе пройдет.