взорвалось, пальцы обожгло.
Ими пользуются мулы, когда им время от времени приходится чистить
вентиляцию и опрыскивать ее бактерицидами.
в себя.
лицо от огня, который, казалось, охватил ее поверхность. Потом я больше не
мог оторвать рук и беспомощно висел, а разряды проходили через мое тело,
но тут болты выскочили, я упал на пол, и решетка с лязгом ударилась рядом.
Я по-прежнему не выпускал ее из пальцев.
болело и дрожало, и я не мог контролировать судорожные подергивания мышц.
Я закрыл глаза, но бесполезно: перед ними продолжала взрываться вселенная.
мгновение почувствовал, что тело уже не болит и что я, испытывая слабость
и позывы к рвоте, лежу у стены. Отполз подальше, и меня вырвало. Потом я
встал, неуверенно пошел назад и остановился под вентиляционной шахтой,
подняв голову и наслаждаясь порывами свежего воздуха.
кольцо в шахте, подержался за него и снова соскочил.
свежий воздух.
отнес ее к шахте и попробовал поставить на ноги, но ее ноги подгибались.
лицу.
сторону, в сознание она не приходила.
девушку я не мог.
из сандалий ремни. Одним ремнем связал сандалии и повесил на шею. Другим
прочно связал запястья Вики и, просунув голову, положил девушку на плечо.
Неся ее на спине, я поднялся к первому кольцу. Оказавшись в шахте, я
отвязал пояс и, по-прежнему держа Вику, начал подъем.
горизонтальные шахты, отходившие от вертикальной, по которой я поднимался.
рост, иногда ползком. Изредка встречались отверстия, и я сквозь решетку
видел части роя. Свет, пробивавшийся в эти отверстия, радовал меня.
зданий, несколько работающих мулов и ни одного царя-жреца.
ярусом пластиковых клеток, примерно таких, как та, что я занимал в комнате
Миска. В некоторых клетках находились мулы, мужчины и женщины, иногда и те
и другие. В отличие от клетки в помещении Миска, эти были заперты.
мулы, работавшие снаружи.
заметил, что не все клетки заняты мулами; там были и различные другие
существа, некоторых я видел в рое, других нет. Среди них были даже
млекопитающие.
передвижной решеткой между ними два ларла. Было человекообразное существо,
маленькое, с убегающим назад лбом, с волосатой мордой и телом, оно прыгало
на стену, оттуда, используя инерцию, перепрыгивало на другую, потом на
пол, и все начиналось сначала.
настоящая трава, я увидел пару пасущихся волосатых длиннорогих босков; в
той же клетке, но в другом углу небольшое стадо: пять взрослых животных,
гордый самец и четыре самки - табуки, однорогая золотистая горянская
антилопа. Когда одна самка передвинулась, я увидел, что рядом с ней
изящными шагами идут два детеныша, первые, каких я вообще видел, потому
что молодняк табуков не уходит далеко от своего логова в запутанных
зарослях Ка-ла-на на Горе. Единственный рог у малышей был всего лишь
бархатистым пеньком на лбу, а шкура, в отличие от шкуры взрослых,
пятнистая коричнево-желтая. Когда мимо проходил один из работников-мулов,
два маленьких табука мгновенно застыли и стали почти невидимы, а их мать,
сверкая своей золотистой шкурой, отбежала от них; самец опустил голову и
угрожающе приблизился к пластиковому барьеру.
Кажется, я узнал ряд коричневых вартов; они висели вниз головой, как
пушистые, зубастые, кожаные кулаки, на голой ветви в своей клетке. На дне
их клетки валялись кости, может быть, и человеческие.
ее клюву я решил, что это хищник.
горянский питон; его тело, даже некормленого, с трудом обхватит руками
взрослый мужчина.
может, потому, что эти птицы плохо приживаются в неволе. Чтобы жить, тарн
должен летать, далеко, высоко и часто. Горянская поговорка называет тарнов
братьями ветра, а как такое существо может жить в заключении? Подобно
своему брату ветру, когда тарн не свободен, он умирает.
что я вижу один из вивариев, о которых говорил Сарм.
наблюдать за Викой.
не скрывали ее прелестей.
пола. Медленно подняла голову и потрясла ею, легким прекрасным движением
отбросив волосы назад с лица. Взгляд ее упал на меня, она в изумлении
широко раскрыла глаза. Губы ее дрогнули, но она не произнесла ни слова.
неодетыми? - спросил я.
связанные руки.
слышно произнесла:
ожидать трудности. Когда я в последний раз видел ее в сознании, она
пыталась чарами своей красоты подчинить меня моему злейшему врагу
царю-жрецу Сарму. Я знал, что передо мной враг, неверный, злой,
предательский и из-за своей красоты еще более опасный, чем противник,
вооруженный мечом или копьем.
не удостоил меня даже веревки, а связал руки ремнем от сандалий, будто я
презренная рабыня из таверны Ара, которую покупают за плату или
проигрывают в карты.
голубыми и прекрасными, подняла связанные руки, положила их мне в руки,
склонилась передо мной и негромко, но отчетливо сказала: