справился с голосом, но зачастил: - Неограниченная жизнеспособность, и
никаких защитных механизмов в человеческом... нет-нет!.. в организме
любого млекопитающего... Все это бормотал доктор Ходдинг, когда... ну,
когда мистер Николас дал ему снотворное... Это уже после вашего ухода...
Но, бедняга, он не полностью отключился, начал бормотать и метаться по
кровати... уже после того, как мистер Николас ушел наверх и оставил меня с
ним. Любое млекопитающее - это не только мы, Бен... Уилл... это все.
Средство распространения тоже... какая-то мерзость, похожая на пыльцу...
зеленая...
и хомяках, повторял: "Макаки-резус - восемьдесят пять процентов". Я не
знаю, означает ли это смертность. Думаю, да. Нейротоксин. Достигает
нервной системы через органы дыхания. И спинной паралич...
несколько часов, думаю... грыз ногти, не зная, что делать. Билл вернулся
рано, в три. Ходдинг тогда уже крепко заснул. Билл поднялся к Максу. Я
увязался следом, ему, кажется, это не очень понравилось. Они были в саду
на крыше. Сенатор Гэлт трепался о какой-то ерунде, Макс прикидывался,
будто слушает. Там была Мириам. И этот сопляк Питер Фрай. И мистер
Николас... - Абрахам, дрожа, потянулся к выпивке, но не взял ее. - Николас
развалился в кресле, которое было способно выдержать его. Боже, что за
прекрасный день! Тепло... Не думаю, что Гэлт и Фрай знали, что Уолкер там,
в пентхаусе. Я заметил, что Мириам чем-то обеспокоена, улучил минутку и
поинтересовался причиной. Она начала говорить что-то насчет выпившего
Уолкера, но тут он сам появился и бросился к парапету. Никто не сумел
остановить его, да никто и не пытался. Он стоял на парапете с этой... с
этой чертовой пробиркой, в которой был зеленый порошок. Замахнулся ею на
нас. Завопил: "Передается по воздуху! Передается по воздуху!" Это была не
бессвязная речь. Он хохотал, как сумасшедший, но слова были понятны. Он
бросил пробирку на Эспланаду... Она должна была разлететься вдребезги,
вряд ли нашли бы даже пробку. А потом он сам последовал за нею. Но не
прыгнул. Как будто собрался улететь, как будто думал, что умеет летать.
Макс... У Макса началось что-то вроде припадка. Наверное, сердце. Побелел
и согнулся. Думаю, о нем позаботилась Мириам. Мистер Николас сказал:
"Уберите отсюда ребенка!" И Билл заставил меня спуститься. Полиции я уже
не увидел. Остальные могли договориться и промолчать о том, что я там был.
Не знаю, почему это их так беспокоило. Полиция, думаю, не узнала даже о
том, что там был Билл. Он остался со мной, сидел два часа, до тех пор,
пока кто-то не позвонил от Макса. Тогда он вернулся туда, а я... а я...
политическая партия, которая платит человеку за то, чтобы он исследовал...
обнаружил... Я понимал! Я должен был знать, но не обращал внимания. Просто
кое-какие важные теоретические исследования, говорил Билл... да, именно
что-то подобное сказал мне Билл, когда я поинтересовался...
мере, когда все началось. Он привык быть хорошим ученым. Где-то, возможно,
эмоциональный ущерб, зато со сверхразвитой способностью быть ребенком во
всем, не относящимся к области его научных интересов...
неприятности. Не стану воспроизводить эту часть разговора. Там была масса
вопросов, на которые у меня не было ответов. "Развалившийся в кресле"
Николас, разумеется, должен был знать, что за штуку раздобыл в лаборатории
Уолкер. Макс, возможно, и не знал, пока не стало слишком поздно.
Безусловно, Макс и Николас совместными усилиями могли бы справиться с
Уолкером и отобрать у него пробирку. Я не стал задавать ни одного из
подобных вопросов. Я принес снотворное и заставил мальчика проглотить его.
соломинку возможности. А вдруг Уолкер похитил не ту пробирку?.. Нет,
потому что Ходдинг обнаружил потерю страшным трезвым утром и понял, что
это означает.
Ходдинг. Почему он так уверен, что у человеческого организма нет защиты?..
Возможно, ветер разнесет эту гадость, и факторы, которые не предусмотришь
при лабораторных исследованиях, сделают вирус не столь живучим. Возможно,
пробирка, не разбившись, упала в реку. Да-да, Дрозма, возможно, на Марсе
есть "каналы"...
в своей комнате и смотрел в окно. Вот мрак над Ист-Ривер начал плавиться,
появился намек на золото. Шпили и крыши Бруклина засияли, словно паутина
на траве после дождя. Я наблюдал, как пересекает буксир, скользит куда-то
по делам в волшебстве умирающей ночи. За ним по воде протянулся легкий
хвост дыма: с востока дул небольшой бриз. Хвост, расползаясь, превращался
в дорожку, бело-золотую на конце и полную таинственности.
он, держа в руках ботинки, прокрался в комнату. По-прежнему не поворачивая
головы, я сказал:
полумрак я разглядел, что лицо его спокойно - без гнева, а возможно, и без
страха. Пустопорожнее спокойствие, истощенное и усталое. Как
безнадежность.
Абрахам.
причиняю всем, кто знает меня.
Что-то ведь заставило тебя прийти сюда. Так зачем же уходить?
Эгоистическая потребность. Поэтому я... поговорил. Но...
навлекли их на тебя. Ты бы мог понять это, если бы был честен с самим
собой.
подбородок на руки, пристально посмотрел на реку. - Хорошо, правда? И
вовсе не требуется быть порядочным человеком. Достаточно иметь глаза,
чтобы видеть это. Достаточно иметь уши, чтобы слышать гудки кораблей... И
вряд ли все сохранится, если... Ну кто скажет, что бурундук не способен
наслаждаться восходом солнца? Но тогда, возможно, не останется даже... -
Он долго-долго молчал, потом спросил: - Вы никогда не думали о грядущем с
подобной точки зрения, Уилл? Что если все эти дома, вот там, стали бы
пустыми? Просто груды стали и камня... Как долго бы они простояли, если бы
никто не заботился о них? И не было бы даже ни одной крысы, способной
грызть деревянные конструкции. Как вы думаете, птицы могли бы использовать
крыши? Чайки... Где чайки делают гнезда?
них следовало создать небольшие горы, утесы... Мир птиц, насекомых и
рептилий. Иволги, поденки, маленькие змеи. И некому притеснять их, некому
убивать. Повсюду деревья и трава. Сначала просто несерьезные крохотные
побеги между камнями мостовой, а потом, очень скоро... Знаете, я где-то
читал, что уровень океана поднимается гораздо быстрее, чем в прошлом веке.
Может быть вода и позаботиться обо всем? Море быстро бы улучшило мир, я
уверен в этом. Милый старый Гудзон стал бы внутренним морем. И Долина
Могавков. Новая Англия превратилась бы в большой остров, а штат Нью-Йорк -
в горсть маленьких островов. И не было бы никого, кто бы мог потревожить
змей.
около половины Европы, хотя это были времена, когда на каждом человеке
жили блохи, весьма облегчающие bacillus pestic их работу. Грипп в тысяча
девятьсот восемнадцатом году убил больше, чем первая мировая война, однако
статистически это вряд ли очень отразилось на человеческой расе.
вещам освободиться от людей. Этот вирус заменит бомбы, он и наступление
океана.
Шломо Вульф
Махров Алексей
Ильин Андрей
Березин Федор
Шилова Юлия
Флинт Эрик