Чтение 38–й страницы книги ~Что может быть проще времени~

может получить в Пьере помощь.

Какое издевательство! Ведь я никогда не попаду в Пьер. Я не выберусь
с этого острова. Я так и останусь на этом месте, и, скорее всего, меня
даже не найдут.

А когда начнется весеннее половодье, течение потащит меня вместе с
прочим смытым с берегов мусором.

Он повернулся и отошел подальше от края воды. Нашел место, где ивы
хоть немного защищали от ветра, и осторожно сел, вытянув ноги.
Механическим жестом поднял воротник. Потом плотно сложил на груди руки,
спрятал полузамерзшие пальцы в едва различимое тепло подмышек и уставился
взглядом в призрачные сгущающиеся сумерки.

Но так нельзя, сказал он себе. В такой ситуации обязательно надо
двигаться. Чтобы кровь не застыла в жилах. Надо отгонять сон. Махать
руками. Топать ногами. Надо цепляться за жизнь.

Впрочем, зачем, подумал он. Можно пережить все унижения борьбы за
жизнь и все же погибнуть в конце концов.

Нет, должен быть лучший путь.

Если у меня в голове мозги, а не солома, я обязан подумать что-то
получше.

Главное, решил он, суметь отрешиться от ситуации, чтобы
беспристрастно обдумать проблему: как перенести себя, свое тело, с этого
острова, и не только с острова, но и в безопасное место.

Но разве есть для меня безопасное место?

И вдруг он понял, что есть.

Есть такое место. Я могу вернуться в голубую комнату, где живет
Розовый.

Но нет! Это то же самое, что остаться на острове, потому что к
Розовому может полететь лишь мой разум, а не тело. А когда я вернусь,
тело, скорее всего, будет уже не пригодно к употреблению.

Вот если б мог взять с собой тело, то все было бы в порядке.

Но тело взять нельзя.

Он все же проверил это, но никак не находил нужных данных о той
далекой планете. Когда же, наконец, нашел то, что искал, и заглянул в
сведения, спрятанные в дальнем углу его мозга, то ужаснулся.

Если бы он оказался там во плоти, он не прожил бы и минуты! Планета
была абсолютно непригодная для человека.

Но должны же быть другие места. Конечно же, есть другие планеты, куда
он мог бы отправиться и во плоти, если бы смог.

Он сидел, сгорбившись от холода и уже не ощущая ни стужи, ни сырости.

Он попробовал позвать Розового, но тот не откликался.

Он звал его снова и снова, но безуспешно. Он пытался найти его в
себе, нащупать, поймать, но не нашел и следа его. И тогда до него дошло -
будто чей-то голос сказал ему, - что искать бесполезно. Он никогда не
найдет его, потому что существо превратилось в часть его самого. Они
слились воедино, и больше не существовало ни Розового, ни человека, а был
странный сплав их обоих.

Отныне ему самому предстоит делать все, что потребуется, используя
навыки того, кем он стал.

В нем были все исходные данные, в нем было знание, в нем были способы
и методы, и еще в нем было грязноватое пятно - Ламберт Финн.

Он углубился в свой разум, заглядывая во все укромные уголки,
просматривая каждую полочку, не пропуская ни одного ящика, или пакета, или
коробки, где были распиханы невероятные по объему и все еще не разобранные
сведения - биллионы обрывков информации, бестолково собранные безалаберным
существом.

Он находил то, что озадачило, и то, что вызывало в нем отвращение, и
то, что восхищало, но ничто не могло быть применено в данном случае.

И все время под ногами у него назойливо путался разум Ламберта Финна,
который еще не успел слиться и, возможно, никогда не сольется с его
разумом, а будет постоянно бегать из угла в угол, мешая и отвлекая.

Блейн оттолкнул его в сторону, сбросил с дороги, засунул под ковер и
продолжил поиски, но грязные мысли, и планы, и представления Финна,
порожденные средоточием ужаса, по-прежнему выскакивали на поверхность его
сознания.

В сотый раз отбросив этот мусор прочь, он уловил что-то похожее на
то, что ищет, и бросился за этим в погоню, продираясь через всю мерзость,
гнездившуюся в разуме Финна. Потому что он нашел, что было нужно, не на
свалке знаний, унаследованной от Розового, а в мусорной куче, доставшейся
от Финна.

Это было неземное, извращенное, гнусное знание, и Блейн понял, что
Финн получил его на той самой планете, откуда вернулся умалишенным.
Мысленно держа это знание в руках, Блейн рассмотрел совсем простое
устройство, усвоил логику понятий, разобрался, как им пользоваться, и
отчасти понял чувство вины и страха, толкнувшее Финна на путь ненависти и
преступлений.

Это знание раскрывало дорогу к звездам, физически открывало ее для
всех жизненных форм во всей Вселенной. Но неустойчивая психика Финна
сделала единственный вывод: Земля тоже досягаема. И прежде всего для
планеты, которая владеет этим знанием. Он не подумал обо всех
открывающихся возможностях, не понял, какую пользу это знание может
принести человеческой расе, для него оно было лишь мостом между планетой,
которую он открыл, и планетой, которую считал родной. Он начал беспощадную
борьбу за то, чтобы родная планета вернулась к доброму старому прошлому,
чтобы она порвала всякую связь с космосом; он поставил себе цель
обескровить и задушить "Фишхук", а для этого - уничтожить всех
паранормальных людей, тем самым лишая "Фишхук" будущего пополнения.

По логике Финна, Вселенная не обратить внимания на Землю, если Земля
останется маленькой тихой планеткой и не станет привлекать к себе
внимания, и тогда за человечество можно не опасаться.

Но как бы там ни было, в его разуме лежали сведения о том, как
путешествовать по космосу во плоти, и эти сведения могли сейчас спасти
Блейну жизнь.

Блейн снова заглянул в свой разум, и там на полочках, где стояли уже
извлеченные из хаоса информации знания, нашел каталог тысяч планет, на
которых побывал Розовый. Они были сотен различных типов и все - одинаково
гибельны для незащищенного человеческого организма. Страх снова стал
возвращаться к Блейну: неужели теперь, зная, как перемещать не только
разум, но и тело, он не найдет подходящей планеты?

Яростный вой ветра, прорываясь сквозь барьер его сконцентрированного
на поиске сознания, сбивал с мысли и напоминал о холоде, Блейн попробовал
согнуть ногу но едва сумел пошевелить ею. Буря злорадно хохотала над ним,
кружась над рекой и барабаня сухими зернами снега по ивняку.

Он отрешился от ветра, и снега, и холода, и воя, и стука - и вдруг
нашел, что искал.

Он дважды перепроверил данные и остался удовлетворенным. Он мысленно
нарисовал сетку координат и расположил там найденную планету. Затем
медленно, этап за этапом, выполнил прием дальнего скачка. И стало тепло.

Он лежал вниз, а под ним была трава, и пахло травой и землей.
исчезали завывания бури и всхлипы снегопада.

Он перевернулся на спину и сел.

И от того, что он увидел, у него перехватило дух.

Потому что, если существовало во Вселенной райское место, то это было
оно!

Солнце уже перевалило через полуденную отметку и скатывалось на
запад, когда Блейн, хлюпая по раскисшей после первой осенней бури земли,
спустился в городок Гамильтон.

Вот я снова здесь, подумал Блейн, и опять почти поздно - надо было
прийти раньше. Потому что, как только солнце скроется за горизонтом,
наступит канун Дня всех святых.

Интересно, сколько паранормальных городов успели предупредить
гамильтонцы, спросил себя Блейн. Не исключено, что они успели куда больше,
чем я даже могу предположить. Возможно, им повезло, возможно, и нет.

На ум ему вдруг пришел старик священник: "Перст божий обратился на
тебя..."

Когда-нибудь мир оглянется назад, и ему станет стыдно за сегодняшнее
сумасшествие - за слепоту, глупость, нетерпимость. Когда-нибудь мир станет
честным и мудрым. Когда-нибудь паранормальных людей перестанут считать
исчадием ада. Когда-нибудь исчезнет барьер, отделяющий их от "нормальных"
людей, если таковы к тому времени еще останутся. Когда-нибудь станет
ненужным "Фишхук". Может быть, даже Земля когда-нибудь станет ненужной.

Потому что он нашел выход. Он не дошел до Пьера, но нашел решение. Он
был вынужден найти решение.

И его решение было лучше, чем решение Стоуна. Его метод путешествия
превосходил что-либо известное в "Фишхуке". Этот метод полностью исключал
любые механизмы. Он превращал человека в полного хозяина своего разума и
своего тела и открывал перед ним всю Вселенную.

По небу все еще плыли обрывки облаков - арьергард пронесшийся над
долиной бури. По обочинам стояли натаявшие из снега лужи, а ветер,
несмотря на яркое солнце, еще не утратил своей порывистой остроты.

Блейн поднялся по улице, ведущей в центр города; в нескольких
кварталах, на площади перед магазинами, он увидел ожидающих его жителей -
не группу людей, как в прошлый раз, а целую толпу народа. Наверное,
большая часть Гамильтона, прикинул Блейн.

Он пересек площадь и всмотрелся в молчащую толпу, стараясь найти
Аниту, но ее там не было.