Заседание стало бурным, ибо заседавшие вдруг почувствовали: - партия в руках
провокатора.
кресле в теплый плед, торопясь от волнения, сказал:
арестованы члены Б. О. - Борис Моисеенко, Дулебов и Подвицкий. 17-го марта в
Петербурге арестованы - товарищи Прасковья Семеновна Ивановская, Барыков,
Загородный, Надеждина, Леонтьева, Барыкова, Шнееров, Новомейский, Шергов,
Эфрусси и Кац. Кроме того на станции Петербургско-Варшавской железной дороги
схвачен с динамитом Боришанский. Динамит также найден в Петербурге у Татьяны
Леонтьевой. Товарищи: - сказал Гоц, руки его дрожали, - в несколько дней мы
потеряли самых дорогих, самых беззаветных работников, боевая организация в
России разбита! Товарищи, это ужасно, но есть вещи еще более ужасные, чем
это, нанесенное нам поражение. Страшные факты есть, товарищи, требующие
немедленного расследования. Я не боюсь сказать и не ошибусь: в центре нашей
партии - провокатор!
смотрели на Гоца. Прямо против него тучно сидел Азеф.
только провал боевой в Петербурге и Москве заставляет нас отнестись со всей
внимательностью к этому вопросу. Имеются факты, неопровержимые,
подтверждающие наличие крупного провокатора среди нас. Сначала скажу, -
присутствующий здесь, только что приехавший товарищ Николай Сергеевич Тютчев
рассказывает факт, явно наводящий на грустные размышления.
скромно, но изящно, с бородкой клином, с умным энергичным лицом, проговорил
из угла:
медицинского кресла.
спокойно Тютчев, - ко мне позвонили в редакцию "Русского Богатства" по
телефону. И голос, мной неузнанный, сказал: - "Предупредите - все комнаты
заражены".
Подпершись рукой, он уставился на Тютчева. Низкий лоб наморщен, брови
сдвинуты. Тютчев не глядел на него. Он обводил товарищей, останавливаясь
больше всего на взволнованном, измученном лице Гоца.
неожиданен, с ответом произошло замедление, мне показалось даже, что как
будто мой собеседник с кем-то переговаривался и затем задал, как бы
нерешительно, такой вопрос: - "Да ведь поздно уж, да и где?" - Я ответил -
"Здесь". Ответ был такой: - "Нет, это неудобно" и трубка была повешена.
начала взрываться короткими разговорами.
него не поворачивалась.
напомнил очень характерный тембр, который я уже не слыхал лет
обернулись к Чернову.
мне кажется не столь существенно. Ведь мы же не знаем кто звонил, и вероятно
не узнаем. Что же гадать на кофейной гуще? Голос был мужской.
Сейчас не место и не время. Да и что же, из пальца ничего не высосешь.
Голоса Николай Сергеевич не узнал. Я хотел только осведомить вас об этом
факте. Но ведь в руках у нас есть и еще более веские данные, уже
фактического характера.
Гоца.
его, а потом уже будем комментировать. - Повысив вибрирующий в волнении
голос, Гоц читал: - "Уважаемые товарищи, департамент полиции имеет сведения
о следующих социалистах-революционерах: - 1) Герман, имеет паспорт на имя
Бориса Дмитриевича Нерадова, жил в Швейцарии, теперь в России (нелегально),
переехал "вероятно" не по паспорту Нерадова, 2) Михаил Иванович Соколов,
проживал в Швейцарии по паспорту германского подданного Людвига Каина,
должен! отправиться в Россию, 3) за Соколовым поедут в Россию:
(выедет нелегально из Швейцарии). С товарищеским приветом..."
столе четвертушку бумаги. - Товарищи! совершенно ясно, эти сведения мог дать
только провокатор. Я долго думал, положение очень серьезно. Мы должны стоять
на единственно-революционной точке зрения: - не должно быть забронированных
имен и авторитетов. В опасности вся партия. Будем исходить из крайнего
положения: - допустим, что каждый из нас в подозрении. Пусть выскажутся
товарищи, может быть кто-нибудь подозревает определенно кого-нибудь?
тихо Гоц, - может быть я совершаю преступление, но пусть рассудит суд, я
должен сказать, что у меня есть основания подозревать одного члена партии.
подозрения разделены товарищами.
шесть недель больше 5.000 рублей. Откуда у него эти деньги? Ни партийных, ни
личных средств у него нет. О пожертвовании он должен бы был сообщить ЦК. Я
спрашивал, откуда у него эти деньги? Он говорит, что их дал известный
общественный деятель Чарнолусский. Не скрою, я начинаю сомневаться в этом.
Предлагаю послать кого-нибудь в Петербург узнать у Чарнолусского, давал ли
он деньги и сколько. Кроме того, Татаров на-днях приезжает в Женеву. Надо
установить здесь за ним наблюдение. Повторяю, если Татаров сказал правду об
источнике денег и наблюдение товарищей ничего не установит, я отказываюсь от
подозрений, но, товарищи, я не могу не поделиться сомнениями...
тяжелую, но необходимую в интересах партии обязанность. В Петербург же к
Чарнолусскому предлагаю поехать товарищу Аргунову.
ясно было, не протестует. И Гоц, повышая голос, крикнул:
Дымя папиросой, перебирал все, что приносила память. Он временил с
петербургскими боевиками. Сомнений не было: партию предают кроме него.
Скрипя подошвами по гравию, Азеф безошибочным нюхом понял: - Татаров.
скамью, куря, хрипло бормотал. В несущемся с Лемана, холодящем ветре он
решил смерть Татарова. Но страх, что Татаров успеет донести, и его
разоблачить, не уходил. Азеф слышал, как от холода у него лязгали зубы.
Иногда толстые губы в темноте расплывались во что-то схожее с улыбкой. Он
сам с собой бормотал.
пароходы туристов. С пароходов лилась музыка, блестели огни. Азефу стало
холодно. Он пошел, качаясь тяжелой тушей, по дорожке Английского сада к
отелю. Но и в отеле, Азеф не ложился. Кроме Татарова заносился еще удар
неизвестного. И этот удар тоже надо было отвести. Азеф сел за письмо:
приветом Вл. Косовский", потом посопев, стал нанизывать расплывающиеся
строки:
вас в Д. П. все неблагополучно и насколько нужно быть осторожным, давая вам
сведения. Здесь в Женеве в группе с. р. это письмо привело всех к мысли, что
имеется провокатор, который очень близко стоит ко всем делам. Неужели нельзя
обставить дело так, чтобы циркуляры Д. П. не попадали в руки рев.
организаций? Последствием этого будет, что кн. Хилков, который пока еще в
Англии в Лондоне гостит у своей семьи, не поедет, так как ему немедленно
сообщили об этом документе. Тоже будет с Веденяпиным. Право удивляюсь, что
департамент не может устроить конспиративно свои дела. Деньги и письмо я не
Акунин Борис
Корнев Павел
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Каргалов Вадим