Николаевич пойдет договариваться, попытается сунуть деньги дежурной, чтобы
им разрешили остановиться в номере вдвоем. Унизительные взгляды, которые
она будет ощущать на себе, чья-то усмешка, может быть оскорбительное слово
вслед. Ей все безразлично, лишь бы быть с ним.
Старый, уродливый.
стояли на перроне, ждали поезда, "Бездомные собаки", - подумала Тася.
"Жизнь на жизнь не перемножишь", - вспомнились слова пьяного. Она не
понимала их смысла.
Отказаться от тебя сам я не могу.
Послушай меня. Я тебе больше этого никогда не скажу. Запомни: как бы нам
тяжело ни было дальше - а нам будет и тяжело и плохо, - знай, что за всю
мою жизнь никогда...
ребенок. - Он уже привычно шутил. Его волнение прошло.
том, что дальше, как им дальше жить. Будущего не было.
со сна в паспортах приезжих, проводила их в номер. Тася опустилась на одну
из двух узких железных кроватей, застланную белым пикейным одеялом, и, не
сдерживая себя больше, заплакала.
что угодно, только не плачь. Я тебя умоляю. Пожалуйста. Не плачь. Пожалей
меня.
подумала: "Надо расстаться. Надо кончать. Я должна уйти".
25
умел замечательно спать, а теперь разучился. Друзья уверяли, что это
первый, самый верный признак приближающейся старости. "Чему быть, того не
миновать", - соглашался Андрей Николаевич. Других признаков старости пока
не было заметно.
нигде не устраивались надолго, хотя даже временные, случайные жилища жена
старалась сделать как можно уютнее. А эту последнюю квартиру обживали по
всем правилам: может быть, еще один признак приближающейся старости? В
спальне был мягкий свет от штор, мебель - спальный гарнитур - самая
дорогая, какую только можно достать в Москве.
раздражением. Вдруг неуместными показались розовый цвет на полу, голубой
шелк на окнах и множество безделушек на туалете. Он сам покупал фигурки,
статуэтки, привозил из московских командировок этих балерин на одной ноге
и собак. Все раздражало сейчас своей неуместностью. "Обмещанились", -
подумал Андрей Николаевич.
Андрей Николаевич, переводя взгляд с плохих картин, развешанных по стенам,
на дверь столовой, откуда виднелась горка, набитая рюмками и графинами.
подумав, что ругать нужно только самого себя. Тамара Борисовна не была
виновата - она была орудием, исполнительницей его желаний и прихотей.
Вечно торопясь, занятая, озабоченная, уставшая, она бегала и покупала все
мало-мальски заметное в магазинах города потому только, что Андрей
Николаевич этого хотел.
губами. Терехов сразу беспощадно отметил эту тщательность и осудил, хотя
обычно одобрял. Она не раздвинула штор, Терехов отметил про себя и это - и
это осудил. Жена не хотела яркого света, предпочитала полумрак. Глупо,
старости нечего стесняться. Весь фокус заключается в том, чтобы достойно и
своевременно распроститься с молодостью. Халат этот японский надо
выбросить к черту, домашние туфли с постукивающими каблуками - к черту и
розовый ковер - тоже к черту, к черту! Все это неприлично.
раздражение.
почти зима. Мы поедем на курорт или нет, я что-то не понимаю, - спросила
Тамара Борисовна, беспокоясь, чтобы ее вопрос не показался настойчивостью.
- Бархатный сезон кончился, так жаль, упустили.
почему-то они стараются захватить этот самый бархатный сезон, "поесть
фруктов", хотя едят они этих фруктов и так достаточно. Он всячески
старался оттянуть поездку, пытаясь придумать, как провести очередной
отпуск с Тасей. Вспомнил, что Тася мечтала поехать на Кавказ или в Крым
ранней весной. Он, между прочим, никогда не был на курорте весной, всегда
только в бархатный сезон.
быть, совсем не удастся вырваться.
всегда старалась, чтобы Андрей Николаевич подольше не вставал с постели.
На неделе ему редко удавалось выспаться. Предупредительность и забота,
столь украшающие семейную жизнь, были сейчас Терехову в тягость. Он
удивлялся себе, потому что даже в мыслях ни разу не позволил себе подумать
о Тамаре Борисовне неуважительно или плохо, без благодарности. "Если так
покатится дальше..." - сказал он себе строго, предупреждающе. Он понимал,
что нельзя распускаться, следовало немедленно договориться о том, когда
они едут, оформить отпуск, заказать билеты. И не мог этого сделать. Как
будто мягкая теплая рука Таси прижалась к его губам. Его чувство к Тасе
радовало своей силой, даже удивляло, он не думал, что еще способен на это.
Он был благодарен своей судьбе, потому что в его безмерно заполненной
деловой жизни эта любовь была чем-то исключительным, отпущенным ему. Ни у
кого из товарищей, людей одного с ним положения, наверняка не было ничего,
кроме несерьезных командировочных знакомств. Слишком на виду, положение
обязывает. Необходима крайняя осторожность: все тайное становится явным.
Ее телефон был записан у него в записной книжке под фамилией Т.Иванов. В
его записной книжке было несколько женских имен, переделанных таким
образом на мужские. Хотя Тамара Борисовна никогда не заглядывала в его
записную книжку, он хотел быть спокойным.
бы можно было увидеть Тасю, он пешком прошел бы двадцать километров, чтобы
посмотреть в ее глаза. Он включил магнитофон - громкая душещипательная
музыка, можно ни с кем не разговаривать. Он решил, что будет полдня
крутить магнитофон. Никуда не денешься, из дома не убежишь.
ожидая, что он приглушит или прекратит музыку. В руках она держала
перчатки, и Андрей Николаевич знал, что она так и будет их держать, это
неудобно, но так полагается. А зачем все это, к чему? Впервые простая,
естественная Тамара Борисовна показалась ему ненатуральной, набитой
дурацкими условностями. Андрей Николаевич сделал вид, что не замечает
вопросительного, ожидающего взгляда жены, и начал свистеть под музыку.
Запахло сладкими духами. Тамара Борисовна дружелюбно улыбнулась и ушла,
помахав перчаткой. "Я на рынок!" - крикнула она из прихожей. Андрей
Николаевич все с той же несвойственной ему в отношении жены беспощадностью
подумал, что утро для стареющей женщины - страшное время дня. Он вспомнил
Тасю, какой была она по утрам. Молодая, счастливая и не знает своего
счастья.
бросит. Не в его силах перевернуть свою жизнь и жизнь Тамары. Надо это
помнить всегда...
не видит. А еще говорят, в наше время трагедий не бывает... Что делать?
Первый раз вот так, и он бессилен. А если все-таки решиться, перевернуть?
Сын уже взрослый, поймет, не сейчас, так потом. Тамара пережила бы
как-нибудь. При ее благородстве она не стала бы чинить никаких препятствий
и устраивать неприятности. Неприятностей, конечно, хватило бы и так.
Общественное положение, моральный облик... И все равно, успокоилось бы.
Надо решать, надо решаться.
завода, сам он, в кремовом костюме, в белой рубашке, с папиросой, зажатой
в пальцах, ходил из угла в угол, притопывая ногой, напевая, насвистывая
"Дуа сольди...".
улицам, за город, по берегу реки, быстрым шагом ходить весь день. Даже
этого он не мог разрешить себе, считая, что находится всегда под огнем
взглядов, в центре внимания.
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Громыко Ольга
Березин Федор
Сертаков Виталий
Суворов Виктор