об этом забываешь. И ведешь себя так, будто Герберт Уэллс - это так,
ничего особенного. Может быть, для тебя Герберт Уэллс ничего не значит, но
для очень многих людей он представляет огромный интерес! Я все жду, жду,
когда ты закончишь свой труд и рецензии наконец появятся в газетах. Я
мечтаю увидеть в витринах книжных магазинов портрет своего отца, вместо
всех этих дурацких рож с их дурацкими незначительными книжонками.
Сэммлер задумчиво смотрел на них. Да, кроме раздражения и беспокойства,
она, несомненно, вызывала в нем грустное восхищение. Если, конечно, она
сунула в ящик камеры хранения рукопись, а не стопку обесцвеченной бумаги.
Нет, он надеялся, что с рукописью все в порядке. Она ведь только слегка
тронутая. Его бедное дитя. Существо, им зарожденное и уплывающее в
бесформенный беспредельный мир. Как она стала такой? Может быть, всякая
внутренняя, интимная, единственно ценная пружинка жизни - та самая
сущность, которая и есть Я с самого зарождения, с первых дней, - часто
теряет рассудок, осознав неотвратимость смерти. Тут могут помочь, утешить,
примирить с неизбежным только некие магические силы, и для женщины эти
магические силы чаще всего связаны с мужчиной. Так, когда Антоний умирал,
Клеопатра кричала, рыдая, что она не желает оставаться в этом скучном
мире, который "без тебя хуже хлева!". И что же? Хлев, так что же? Сегодня
он вспомнил конец монолога, так подходящий к этой ночи: "Ничего не
осталось достойного внимания под мимолетным светом луны". И от него она
ожидала, что он окажется достойным внимания, он, сидящий перед ней в
кресле, покрытом глянцевитым чехлом, нагоняющим тоску россыпью красных роз
на персиковом фоне. Такие чехлы, словно специально созданные, чтобы
угнетать и утомлять душу. Неплохо справлялись со своей задачей. Он,
значит, все еще уязвим, все еще чувствителен к мелочам. И все еще
воспринимает подсознательные импульсы. И сиюминутный главный импульс
сообщал ему, что этой женщине с ее очевидно женскими формами, столь
явственно обрисованными эластичной тканью шерстяного халата (особенно ниже
пояса, где было нечто, предназначенное для того, чтобы у любовника
захватывало дух), что этой вполне зрелой женщине не следует сейчас
требовать от своего папочки, чтобы он сделал подлунный мир достойным
внимания. Во-первых, потому, что он никогда не был властелином этого мира.
Колоссом, посылающим в бой армию и флот, роняющим короны из карманов. Он
всего только старый еврей, которому выбили глаз, которого расстреляли, но
как-то умудрились не добить до конца, в то время как все остальные
погибли. Убийцы были преображены особым образом: они были переодеты в
униформу, замаскированы одинаковой армейской одеждой, обезличены шлемами,
они пришли с оружием, чтобы убивать мальчиков и девочек, мужчин и женщин,
проливать кровь, хоронить, а затем выкапывать из земли и сжигать
разложившиеся трупы. Человек по природе своей убийца. Природа человека -
моральна. Это противоречие можно разрешить только безумием, безумными
галлюцинациями, при которых заблуждения совести поддерживаются с помощью
организации, в государствах, где взбесившийся строй скрывается за личиной
делового администрирования. Там это - дело правительства. И все в таком
роде. И вот в этом-то мире он - именно он, о Великий Боже! - должен
обеспечить свою нравственно неустойчивую и умственно неуравновешенную дочь
какими-нибудь высшими целями. Конечно, с Шулиной точки зрения, он слишком
деликатен для земной жизни, слишком поглощен своими, исключающими ее,
вселенными. Она жаждала вернуть его себе, связать с собой и сохранить его
в своем мире, и все годилось для этого: экстравагантность, нелепая
театральность поведения, кража чужих бумаг, бестолковая суета с
хозяйственной сумкой, неврастеническая беготня по свалкам и даже
экзотическая, вызывающая изжогу стряпня. О Боже, ее мир! Она сама! Чтобы
его высокие идеалы были их общими высокими идеалами. Она вернет его себе,
и он наконец завершит свой замечательный труд, новый вклад в историю
культуры. Ибо она была Культурная. Шула была такая Культурная! Только это
мещанское русское слово и годилось тут. _Культурная_. И сколько бы она ни
простаивала на коленях, сколько бы ни похвалялась перед отцом своим
христианством, сколько бы ни бегала по темным исповедальням, сколько бы ни
просила патера Роблеса, чтобы христиане защитили ее от гнева ее еврейского
отца, - ее безумная приверженность к культуре была истинно и неоспоримо
еврейской.
Отличная идея. Потрясающе. Но при чем тут воровство...
напоминает мне старую шутку: что нового я узнаю о лошади, если выучу, что
по-латыни она называется equus?
жизни.
будет интересно узнать, правильно ли он предсказал насчет Луны или Марса,
и что ты готов заплатить что угодно, чтобы получить самые последние, самые
современные научные данные об этом. Творческая личность не должна
останавливаться ни перед чем. Преступление ради творчества - это не
преступление. Или ты не творческая личность?
неимением лучшего (фр.)], в его воображении было поле, где множество
охотников с противоречивыми намерениями стреляли в оперенный призрак,
принятый ими за настоящую птицу. Шула была намерена устроить ему настоящий
тест. Был ли он тем, за кого она его принимает? Был ли он созидателем,
оригинальным мыслителем, или не был? Да, это был американский тест, и Шула
вела себя вполне по-американски. Существует ли американец с
недидактическим мышлением? Совершалось ли в Америке когда-либо
преступление, жертва которого не была бы наказана ради высших идеалов?
Встречался ли там когда-либо грешник, который не грешил бы pro bono
publico? [для общего блага (лат.)] Так велико было зло полезности и так
всеобъемлющ вольный дух объяснения всего сущего. И к тому же такова была
психопатология обучения в Соединенных Штатах. Итак, возникал вопрос - был
ли Папа действительно творческой личностью, способной на кражу ради
Герберта Уэллса? Способен ли он был рискнуть всем ради мемуаров?
Уэллса?
волне океана. Что это была за книга?
интеллекта. Я понял суть очень быстро, а остальное было так скучно и
банально.
потрясена. Я ведь понимаю, что он великий человек, даже если я не способна
дочитать книгу до конца. Ты же знаешь, я никогда ничего не могу дочитать
до конца. Я слишком нервная. Но ты-то читал все остальные его книги.
Пожалуй, слишком много.
выбросил скомканные бумажные шарики в мусорную корзинку Анджелы, изящную
вещицу из золоченой флорентийской кожи. Купленную ее матерью во время
путешествия. Ключи он опустил в карман, сильно склонившись набок в кресле,
чтобы засунуть их поглубже.
вокруг кистей и прижав локтями отвороты шерстяного халата, чтобы он не
распахивался на груди, несмотря на полотенце. Сэммлер видел в ванной
пурпурно-коричневые соски, заплетенные узором выпуклых вен. А сейчас,
после этой выходки, в уголках ее губ таилось простодушное удовольствие от
победы. Ее жидкие вьющиеся волосы были туго стянуты, скрыты полотенцем, и
только пейсы, как обычно, курчавились над ушами. Она улыбалась так, словно
ей довелось отведать запретной волшебной похлебки, и приходилось
примириться с тем, что так оно и было. Затылок у нее белый, крепкий.
Биологическая сила. Пониже шеи начинался мощный спинной бугор. Спина
зрелой женщины. Но руки и ноги не были пропорциональны телу. Единственное
зачатое им дитя. Он никогда не сомневался, что ее поступки были
продиктованы импульсами из далекого прошлого, наказами предков,
хранящимися в подсознании. Он сознавал, что то же можно было сказать и о
его поступках. Особенно в религиозных вопросах. Она была помешана на
молитвах, но ведь и он, если сознаться честно, тоже молился, он тоже
нередко обращался к Богу. Вот только что он спрашивал Бога, за что так
любит эту глупую женщину с плотной, бесполезно чувственной, кремовой
кожей, с накрашенным ртом и с дурацким тюрбаном из полотенца на голове.
боялась, что ты не завершишь труд своей жизни...
лучший конец, который можно себе вообразить! Кроме того, там не было ни
малейшей опасности. Смешно!
Контровский Владимир
Круз Андрей
Свержин Владимир
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Махров Алексей