глыбой, Горелов сделал усилие, чтобы приподняться, и сейчас же в изнеможении
опустился.
телефона... Что делать? Толстый ли слой ила надо мной?.. Надо вызвать на
помощь... Сам не выберусь..."
лужицу крови. Горелов закрыл глаза и несколько минут лежал без сил, без
мыслей.
бормотание.
не хватило сил, чтобы произнести хотя бы слово. Горелов мог только
прислушиваться к этим непонятным звукам, которые, казалось, рождались в шуме
крови, бившейся в висках. Бормотание вдруг прекратилось, но звон в голове
оставался.
Горелов...
стараясь успокоить себя. Помолчав минуту и собрав силы, он крикнул, как ему
казалось, во всю мочь:
прислушивался.
мысли: "Не слышат... Почему?.. Испортилось радио?.. Что же делать?.. Что
теперь делать?.." Мысль работала все сильнее и настойчивее.
испуге приподнял голову, оторвал ее от шлема. Непонятные звуки прекратились.
Горелов был теперь уверен, что это не галлюцинация, не шум, не стук крови в
голове, как ему раньше казалось. Нет, звуки шли откуда-то извне, снизу,
словно кто-то или что-то живет, шевелится, производит какую-то работу под
ним, Гореловым. Он долго, затаив дыхание, прислушивался. Но тишина стояла
невозмутимая.
Какая новая опасность может таиться здесь, на дне этих неведомых, коварных
глубин? Перед лицом новой, близкой и надвигающейся угрозы Горелов забыл о
своей оторванности от товарищей, о своем одиночестве. Пронеслось
воспоминание о крабе. В иле тоже живет, роется, питается и размножается
много донных животных... Разные голотурии, морские ежи... Это все мелочь, но
разве не может и здесь появиться нечто грузное и совершенно неожиданное для
юной, слепой еще науки о море? Что знала она, например, об этих гигантских
крабах?..
глухо, но определенно снизу, с небольшими перерывами, то прекращаясь, то
вновь возникая. Как только Горелов приподнимал голову, они исчезали, но
сейчас же, при первом прикосновении уха или виска к шлему, опять становились
слышны.
избежать встречи с этой новой, неизвестной угрозой? Но зачем думать, что это
непременно опасность? Может быть, просто какая-нибудь безобидная тварь
сверлит или долбит гранит дна, и он совершенно напрасно страшится ее.
Говорил же как-то Лорд, что существуют какие-то моллюски, выгрызающие для
себя углубления, даже целые норы в самых твердых прибрежных скалах. Может
быть, этот шум -- всего лишь отзвуки прерывистого трения зубцов раковины или
каких-нибудь других приспособлений животного для просверливания твердой
породы...
более спокойно. За все время, что он их слышит, они не делались яснее,
громче... Значит, их источник не приближается к нему и не стремится к этому.
Да, да... Скорее всего, это просто мирная работа какого-нибудь занятого
своим делом животного. Хорошо было бы убедиться в этом... Но как?
почувствовал прилив новых сил и попробовал приподняться, но, вероятно, на
нем лежал слишком тяжелый и толстый слой ила, который приподнять было ему не
по силам. По бокам же сырая, податливая масса слегка раздалась в стороны.
вверх, а в сторону, которая казалась более податливой. Чувствуя себя
значительно посвежевшим и бодрым -- насколько можно было быть бодрым в таком
положении,-- он уже не думал о доносившихся порой звуках. Они его больше не
беспокоили. Он начал усиленно двигать руками, подтаскивая, сжимая и подминая
под себя своими широкими металлическими ладонями комки мокрого, как грязь,
ила. Первые же несколько минут работы необыкновенно обрадовали его своими
результатами. Перед ним образовалось небольшое, тускло освещенное
загрязненным фонарем углубление, куда он с приливом новой энергии принялся
продвигаться. Через полчаса упорной работы Горелов прополз таким образом
почти полметра. Он даже изловчился открыть на поясе патронташ со щитком
управления и, нажав кнопку "питание", получил возможность сделать несколько
глотков горячего какао. Как он был теперь благодарен Скворешне за его
предусмотрительность и заботу! Воздух в скафандре был превосходный, и
жидкого кислорода должно было еще хватить надолго.
работу, но не успел продвинуться и на несколько сантиметров, как неожиданно
его металлические пальцы заскрежетали, встретив твердое, каменное
препятствие. В первое мгновение он обомлел, но, решив, что это небольшой,
засыпанный илом обломок скалы, принялся прокладывать свой ход кверху вдоль
обломка. Он усердно работал, делая лишь краткие перерывы для отдыха, но
каменная преграда не исчезала, продолжая ровно, без выступов подниматься
вверх. Тогда ему стало понятно, что перед ним гранитная стена тоннеля. Вся
его работа оказалась напрасной. Отчаяние охватило Горелова. Он опустил
голову со шлемом на ил и в бессилии лежал, порой содрогаясь всем телом,
словно в беззвучных рыданиях.
неизвестно даже, сколько времени он лежал без сознания после обвала...
Десять минут или десять часов? И с каждой уходящей минутой уходят считанные
минуты оставшегося ему кусочка жизни. Он не имеет права оставаться в
бездействии. Он должен бороться до конца!
теперь он рыл вниз. Почему? Он сам не отдавал себе в этом отчета.
грязью фонарь едва освещал крошечное пространство впереди. Руки ломило. Пот
заливал лицо, ослепляя глаза. Еще несколько движений -- и нужно отдохнуть.
раздался тонкий, чуть слышный скрип. Пальцы сгребают ил с препятствия... И
сердце Горелова внезапно, как будто сорвавшись с места, заколотилось с
бешеной силой. Что это? Что это такое? Лопатка?! Не может быть! Прежде чем
он в состоянии был что-нибудь сообразить, неожиданно и совсем близко
послышались снизу знакомые бормочущие звуки и среди них глухо, но достаточно
внятно:
сил:
вполне разборчиво и свидетельствовали о его завидном спокойствии и даже
наличии известной дозы юмора. Видимо, доблестный ученый был далек от
отчаяния и совсем не терял присутствия духа даже в столь бедственном
положении. Горелов вспомнил привычку океанографа громко говорить с самим
собой в увлечении какой-нибудь интересной работой, вслух негодовать при
неудачах и восхищаться успехами. Очевидно, эта привычка не покинула Шелавина
и теперь, когда он очутился под огромной массой обрушившегося на него ила и
копошился под ней в поисках спасения. Несомненно, это его монолог доносился
до Горелова столь испугавшим его сначала бормотанием, Горелов даже
рассмеялся...
обвале?
А вы что делаете?
гранитную стену. Теперь не знаю, куда двигаться.
пользоваться? -- послышались вопросы океанографа в знакомом, теперь просто
восхитительном, раздраженном тоне. Действительно, как он мог забыть о такой
простой и необходимейшей в его положении вещи! Молча сквозь илистую грязь он
протащил к глазам руку и вгляделся в компас.
Свод на меня обрушился посреди тоннеля, недалеко от выхода. Образовался,
должно быть, холм с понижением у стен. Направляйтесь отступя на метр от
Сертаков Виталий
Буркатовский Сергей
Каменистый Артем
Конан-Дойль Артур
Каргалов Вадим
Суворов Виктор