read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



подумал, не вспомнил о ней среди этого долгого миража. Пустота,
образовавшаяся в моей душе, требовала заполнения, - и вот я счел, что она
заполнена единственной страстью - любовью к Дороти, ибо в окутавшем меня
тумане смешались преходящая страсть к морфию, в которую она увлекала меня
вслед за собой, и постоянная страсть к ней самой. Подобное заблуждение
почти правило, по нему можно судить об опасности, которой я подвергался.
К счастью, этот период лихорадочной жадности, когда мы беспрерывно,
один прием за другим, одурманивали себя морфием и, теряя рассудок,
безудержно спешили к самоуничтожению; этот период, который, в разоренной
моей памяти, не имел ни начала, ни конца, на самом деле длился недолго.
Самое большее несколько дней. Мы очнулись от безумия по вполне
материальным, но весьма существенным причинам: нельзя было жить без еды и
питья. Мне вспоминается - смутно, как в полусне, - Дороти, открывающая
коробку сардин или банку ананасного компота, но надолго нам этих припасов
не хватило. И хотя бы для того, чтобы сходить за покупками и приготовить
еду, нужно было время от времени возвращаться из блаженного дурмана к
обыденному существованию, обретать нормальное сознание. Для Дороти,
загубленной длительным употреблением наркотиков, эти периоды воздержания,
даже очень краткие, были тяжким испытанием, которое она переносила в
каком-то слепом лихорадочном нетерпении, стремясь как можно скорее
погрузиться в наркотическую бездну, в ее ядовитые испарения. Мне же, еще
не отравленному вконец, эти пробуждения дарили жестокую картину реальной
действительности: испачканный диван, пятна на ковре, зловоние и
беспорядок, затронувшие не только комнату, но и саму Дороти, устало
шаркающую разношенными шлепанцами, немытую, нечесаную, с набрякшими веками
и безвольно отвисшими губами. И в то же время я мало-помалу узнавал
кое-что о ее образе жизни. Во время проблесков сознания я раздумывал, на
что же она существует, если не работает (маловероятно, чтобы доктор
поощрял ее порок денежными субсидиями). Ответ нашелся несколькими этажами
выше, в комнате с зелено-голубыми полосатыми обоями. Я понял, какую роль
женщина с черными волосами играла - и играла уже давно - в жизни Дороти,
для которой она и отыскала эту квартиру под своей собственной и которой
помогала все это время - возможно, деньгами и уж наверняка наркотиками.
Когда я впервые увидел эту женщину отчетливо - я хочу сказать, не будучи
одурманенным морфием, - она показалась мне красивой страшной красотой. Она
была не намного старше Дороти, и ее стройное тело, как я смог убедиться,
было еще совсем молодым, но зато лицо напоминало древние руины. Ни разу
мне не приходилось видеть подобное лицо, и меня пронизывала дрожь при
мысли, что через несколько лет лицо Дороти уподобится этому. Не то чтобы
его избороздили очень глубокие морщины, но они были извилисты и подвижны,
словно под этой помертвевшей кожей уже поселились целые колонии кишащих
червей. Звали ее Виола. Судя по ее южному выговору, она родилась на
Мальте, на Кипре или в Египте, а может быть, вела свое происхождение от
коптов. Работала она на киностудии и возвращалась домой к чаю, который
Дороти приготовляла между двумя приемами морфия. Когда мы увиделись в
более или менее нормальном состоянии, она с заговорщицким видом взглянула
на меня поверх полной чашки и так непристойно подмигнула, что мне стало
наконец ясно то, чего я не понимал раньше: меня считали всего лишь
статистом, простым инструментом наслаждения и терпели возле Дороти по этой
единственной причине, как, вероятно, терпели до этого многих других
любовников. Дороти едва не выронила из рук слишком тяжелый чайник, я
удержал его за длинный носик в форме банана.
- Ай-яй-яй! - сказала Виола с игривым смешком. - Вот так нравы! - И
добавила, потрепав меня по щеке: - Если у вас такие вкусы, мы это дело
уладим: чем больше психов, тем смешнее.
На что Дороти ответила громким нервным хохотом, запихнула в рот три
дольки рахат-лукума одну за другой и взъерошила мне волосы. Будь я в
совершенно нормальном состоянии, подобная вульгарность и смех Дороти тут
же и навсегда изгнали бы меня из этой комнаты. Но - увы - на столе, как
обычно, красовалась пудреница с морфием, и каждый из нас то и дело почти
машинально брал оттуда щепотку, словно соль из солонки, поддерживая в себе
легкую эйфорию в ожидании настоящей оргии. Так что я просто малодушно
посмеялся непристойностям Виолы, и эпизод этот стал лишь началом в серии
многих подобных. Тем не менее такое грязное бесстыдство оставляло у меня в
душе кровоточащие раны и усиливало дремлющее до поры до времени омерзение.
К тому же рабское подчинение Дороти этой женщине, похожее, вероятно, на ее
былую покорность своему мерзавцу мужу, вызванную теми же причинами,
окончательно отнимало у меня всякую надежду на то, что я смогу вырвать ее
из трясины порока, а также - подспудно - убивало любовное влечение к ней.

Впрочем, полагаю, что я очень скоро - если сначала и не вполне ясно -
понял: ошибка моя заключалась в самом выборе. Альтернатива - и неотложная
альтернатива! - была не в том, спасать ли Дороти или махнуть на нее рукой,
а в том, бросить ли ее или погибнуть вместе с ней. И все же я до сих пор
убежден, что она любила меня - жестокой, коварной любовью, но очень скоро
поняла - поняла, как и я сам, - что я не покорюсь ей и не позволю
опустошить свою душу. Во всяком случае, тот безумный пыл, который она
выказала в первые дни, когда я не сопротивлялся, постепенно угас, стоило
ей почувствовать мое внутреннее сопротивление, - по крайней мере мне
теперь так кажется. Иначе зачем бы ей подвергать меня таким оскорблениям и
насмешкам, если это слово уместно в данной ситуации? Я прекрасно помню
самые последние: например, вернувшись с одной из коротких прогулок,
которые я, подобно лягушке, выныривающей из пруда, совершал время от
времени, чтобы освежить голову и легкие, я наткнулся на запертую дверь.
Поднявшись выше по лестнице, я обнаружил обеих женщин вместе, почти
бесчувственных, до одури нанюхавшихся морфия. Дороти лениво подняла руку,
чтобы указать мне на пудреницу, это означало: "Бери, если хочешь", и жест
ее яснее ясного давал мне понять, что меня здесь лишь терпели, и только. Я
ушел и не показывался два дня. На второй вечер Дороти позвонила мне по
телефону: "Что случилось? Приходи скорее!" Когда я пришел, она
расплакалась. Я загорелся надеждой, мне показалось, что наступил мой час:
я стал умолять ее бросить эту комнату, этот дом и переселиться ко мне в
отель. Она не ответила, но слезы ее высохли. Перевернувшись на спину, она
долго лежала неподвижно, уставясь в потолок. Я молчал, я ждал. Наконец она
прошептала, не глядя на меня: "Приходи завтра". Не сказав ни слова, я
вышел, и она не удерживала меня.
Назавтра было воскресенье. Когда я вошел к Дороти, та, другая, была уже
там. И именно она, увидев, как я повернул обратно, схватила меня за руку и
заставила сесть.
- Ну-ну, - приговаривала она, усаживаясь напротив, - давайте-ка
объяснимся!
Дороти свернулась клубочком в кресле, жуя свой рахат-лукум; она
избегала моего взгляда. Несколько секунд Виола, иронически щурясь,
поочередно разглядывала нас.
- Ну так что стряслось? - спросила наконец она. - Ссора влюбленных?
Увидев, как я сжался, она продолжала, уже менее насмешливо:
- К чему все усложнять? Разве у меня меньше поводов для ревности? Все
можно уладить по-хорошему, стоит вам только захотеть. Но не рассчитывайте,
что я вам отдам совсем эту прелестную кошечку. Даже и не надейтесь. Она
привязана ко мне и в самом деле предана, как кошка. Правда, котеночек?
Виола протянула руку, и Дороти, скользнув с кресла, прижалась к ее
коленям, положив на них голову, и в глазах ее, обращенных ко мне,
действительно светилась такая покорность, что я вздрогнул, как от
страшного оскорбления.
Такою я запомнил Дороти. Этот бессмысленный взгляд прирученного
животного подтвердил мне, что я проиграл партию, гораздо яснее, чем само
ее медленное падение в позорную бездну наркотического безумия. Недаром же
ее отец сказал: "Самое страшное, что она выглядит счастливой". Слово было
выбрано, конечно, неверно: я бы сказал - не счастливой, а безмятежно
погруженной в тихое, но решительное отрицание всего того, что еще недавно
составляло ее человеческую свободную сущность.
Часом позже я уже сидел в поезде, который мчал меня в Уордли-Коурт.



29
Я раскрыл книгу, но читать не стал: только смотрел на мелькающий в окне
сельский, типично английский пейзаж. Как он прекрасен в сентябре! Луга
вновь зазеленели после покоса и напоминали зеленый бархатный ковер. Старые
дубы, одиноко стоящие каждый на своей лужайке, подобно усталым часовым,
были едва тронуты желтизною, тогда как березы, окаймляющие мелкие речушки,
пылали вовсю золотыми россыпями листьев, растрепанных ветром. Я опустил
оконное стекло, чтобы и меня обдуло прохладным воздухом, и почувствовал,
как возрождаюсь к жизни. Виола и Дороти, закупоренная душная комната,
рахат-лукум, беспорядок и подозрительные запахи - как все это было теперь
далеко! Точно мне приснился дурной сон. У всякого кошмара есть своя
хорошая сторона - пробуждение и радость от того, что все это лишь
привиделось, а жизнь прекрасна! Хорошей стороной моего злоключения было
радостное нетерпеливое желание вновь увидеть Сильву.
Ибо теперь я знал, знал наверняка, что у меня есть оправдание, что я
имею право любить ее. И я повторял себе, с ликованием в душе, ту
счастливую догадку, что уже однажды ослепила меня и которую потом я
силился позабыть: достоинство души измеряется не тем, какова она есть, а
тем, какою она становится. И я, забавы ради, стал примерять этот новый
критерий к моим попутчикам, дабы проверить его справедливость. Вот сидит
напротив меня ребенок: каковы истоки того острого, хотя и смутного
интереса, который мы питаем к детству, если это не таящееся в нем
неведомое будущее, сулящее нам скрытые до поры сокровища? А иначе зачем бы



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 [ 38 ] 39 40 41 42
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.