мелькнула мысль, что, если бы сын его и наследник серьезно пострадал в
стычке, это несомненно повлекло бы за собой большие расходы и неприятности и
даже могло бы нанести немалый ущерб его гостинице. Эти соображения, да еще
неодобрительное отношение к молодым девицам, существование которых в мире,
как и вообще существование всего женского пола, было, по его мнению, просто
какой-то нелепой ошибкой природы, побудили Джона под благовидным предлогом
удалиться от общества. Он посидел в одиночестве перед котлом, качал головой,
и, вдохновленный этим немым оракулом, потом украдкой несколько раз
подтолкнул локтем Джо - в виде родительского упрека и деликатного внушения
впредь не соваться не в свое дело и не валять дурака.
толстой палкой, осведомился, в конюшне ли Хью.
Джо. - Эй, Хью!
минуту-другую вошел Хью, потягиваясь и зевая, как человек, только что
разбуженный от слад кого сна.
Кликни собаку да захвати свою дубинку. И горе тому разбойнику, если он
попадется нам.
потягиваться.
предстоящей экспедиции. Тебе это следовало бы знать и побольше этим
интересоваться. Вот оттого, что такие здоровенные лентяи, как ты, храпят все
вечера напролет у печки, девушка из порядочной семьи не может в сумерки
пройтись спокойно по нашим тихим местам без того, чтобы на нее не напали
грабители и не напугали ее до смерти.
нечего. Но я тоже не прочь задать перцу этим бродягам. Сколько их там?
посмотрели на нее.
взгляд, такой беглый, что скрытую в нем угрозу уловила только Долли. -
Ростом будет с меня, нет?
здешних жителей и мог бы догадаться, кто это, если вы его опишете.
напавший на нее человек был в широком плаще, а лицо закрывал платком, так
что она не могла разглядеть его.
злорадной усмешкой.
и вспомнить о нем противно, и не буду я больше говорить о нем. Не ходите
искать мою пропажу, мистер Джо! Умоляю вас, не ходите вы с этим человеком!
неотесанный парень для такой компании? И чего это все меня боятся? А у меня,
видит бог, мисс, сердце мягкое, как воск. Я люблю всех женщин, миссис,
добавил он, обращаясь на этот раз к жене слесаря.
стыдно за себя, ибо такое любвеобилие присуще нечестивому мусульманину или
дикарю-островитянину, но никак не приличествует ревностному протестанту.
Заключив из слов Хью, что нравственность его далеко не на высоте, она
предположила, что он никогда не изучал "Наставлений протестантам". Хью
признался, что не читал их и что он вообще не умеет читать, после чего
миссис Варден, еще строже пристыдив его, горячо посоветовала ему откладывать
свои карманные деньги на покупку этой книги, а когда купит, прилежно изучать
ее содержание. В самый разгар ее проповеди Хью довольно бесцеремонно и
непочтительно вышел из комнаты вслед за молодым хозяином, предоставив ей
поучать остальное общество. Продолжая разглагольствовать, она заметила, что
глаза мистера Уиллета устремлены на нее, по-видимому, с глубоким вниманием,
и стала обращаться к нему одному. Она прочла ему весьма длинную лекцию на
темы религиозно-нравственные, уверенная, что в душе ее слушателя происходят
великие сдвиги. Между тем истина заключалась в том, что, хотя глаза мистера
Уиллета были широко открыты и не отрывались от сидевшей перед ним гостьи,
голова ее казалась ему все больше и больше, заполнила, наконец, всю комнату
и мистер Уиллет, надо прямо сказать, крепко уснул. Откинувшись на спинку
стула и засунув руки в карманы, он преспокойно спал, пока его не разбудил
приход сына - тогда он проснулся с глубоким вздохом, смутно припоминая, что
ему снилась ветчина с горошком. Это сонное видение объяснялось, без
сомнения, тем обстоятельством, что миссис Варден часто произносила слово
"грешник", усиленно подчеркивая его: слово это, похожее на слово "горошек",
проникая в незащищенные преддверия мозга мистера Уиллета, и создало
представление о ветчине с таким именно гарниром.
искал в траве, в сухой канаве, в кустах - все напрасно. Долли была в
отчаянии. Она написала мисс Хардейл записку, объяснив все так же, как
объяснила в "Майском Древе", и Джо обещал доставить записку в Уоррен завтра
рано утром, как только там проснутся слуги.
гренков с маслом, а еще (для того, чтобы гости не обессилели от недостатка
пищи и подкрепились между обедом и ужином) всякие аппетитные закуски,
например, нарезанная тонкими ломтиками превосходная ветчина, как раз в меру
поджаренная и с пылу горячая, распространявшая чудесный соблазнительный
аромат.
протестантка, если кушанья не были пережарены или недоварены, или что-нибудь
другое не выводило ее из себя. При виде такого обильного угощения она
заметно повеселела и от рассуждений о несущественности добрых дел без веры
перешла с большим удовольствием к таким существенным вещам, как ветчина и
гренки. Под влиянием этих живительных средств она даже стала сурово журить
дочь за то, что та легко падает духом (такое малодушие миссис Варден считала
совершенно недопустимым), и, протягивая свою тарелку за добавочной порцией,
объявила, что Долли, которая горюет из-за потери какой-то побрякушки и
листка бумаги, не мешало бы вспомнить о добровольном самоотречении
миссионеров в чужих странах, где они питаются почти одним только салатом.
температуры" (если можно так выразиться) у кого угодно, а тем более у такой
чувствительной и утонченной натуры, как миссис Варден. 3я обедом термометр
показывал летний зной: миссис Варден была весела, мила, улыбалась. После
обеда солнечный жар выпитого вина поднял температуру по меньшей мере на
пять-шесть градусов, и почтенная дама была уже просто очаровательна. Когда
действие вина стало ослабевать, температура начала быстро падать: миссис
Варден поспала час-другой при умеренной, а проснулась с температурой ниже
нуля. Зато сейчас термометр снова показывал летнюю температуру в тени, и
после чая, когда старый Джон, достав из дубового шкафа бутылку с
"укрепляющим средством", заставил ее выпить подряд два стакана, температура
в течение часа с четвертью держалась устойчиво на девяноста градусах.
Умудренный опытом супруг воспользовался этой прекрасной погодой, чтобы
выкурить трубочку на крыльце, и благодаря такой предусмотрительности был
готов двинуться в обратный путь, как только термометр снова начал падать.
решил сопровождать гостей, пока они не проедут самую пустынную и опасную
часть пути. Он вывел из конюшни серую кобылу и, подсадив Долли в экипаж
(снова минута счастья!), весело вскочил в седло. Затем после многократного
прощанья, советов укутаться потеплее, после того как были зажжены факелы и
принесены все плащи и шали, коляска тронулась. Джо трусил рядом с ней -
разумеется, с той стороны, где сидела Долли, и даже весьма близко к колесу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
все время глядела на звезды. Она была при этом так чарующе хороша (и знала
это), что Джо совсем потерял голову. Уже нельзя было не видеть, что если
есть на свете человек влюбленный не то что по уши, а по верхушку Монумента и
купол собора св. Павла*, то это он, Джо. Дорога была очень хорошая, ровная,
ехали без тряски, однако Долли все время держалась маленькой ручкой за край
повозки. И даже если бы за спиной Джо стоял палач с занесенным топором,
готовый отсечь ему голову, если он дотронется до этой ручки, - Джо был бы не
в силах устоять перед искушением. Сначала он как будто невзначай прикрывал
своей рукой ручку Долли и через минуту-другую отнимал ее, потом долгое время
ехал рядом, не отнимая ее, - можно было подумать, что это было главной его
обязанностью, как конвоира, и он для того и сопровождал их. И любопытнее
всего то, что Долли как будто ничего не замечала. Временами она поглядывала
на Джо так невинно, с таким отсутствующим видом, что это было просто обидно.
дороге, как вовремя Джо явился к ней на помощь, снова благодарила его,
твердя, что не знает, как и выразить ему свою благодарность, что отныне они
будут друзьями навеки. А когда Джо ввернул: "Нет, надеюсь, не друзьями",
Долли очень удивилась и возразила, что не врагами же им быть. А Джо на это
спросил: "Разве не может быть между нами кое-что по лучше и дружбы и
вражды?"
указала на нее Джо, а выражение лица у нее при этом было еще в тысячу раз
невиннее и рассеяннее, чем раньше.
не может растянуться и стать в десять раз длиннее (Джо по крайней мере
сильно об этом жалел), как вдруг, когда они уже выезжали из леса на менее
Березин Федор
Якубенко Николай
Маккэфри Энн
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий