убьют при осаде, и я умру. Вот тот самый, что вычерчивает прожект взятия
крепости. Оторвут ядром голову, или всадят пулю, или просто возьмут в плен и
повесят на дереве. Я знаю, что я скоро умру".
частым, как и ощущение победы.
триумфального шествия, - эти картины не отличались такой же реальностью, как
и видения смерти, но тем не менее он видел и их достаточно часто. Особенно
запомнились ему полеты во сне, это ощущение медленного, но неуклонного
подъема на гору, когда кружится слегка голова и сладко ноют пальцы ног. Он
поднимался на эту гору чуть ли не каждую ночь. Сны не сопровождаются
подробностями. Это не был даже сон, с определенным содержанием, действующими
лицами и с каким-то действием. Никакой толкователь снов не объяснил бы ему
его значения. Это было просто голое ощущение подъема, - все выше, выше,
кружится голова, замирает сердце, а он взбирается еще и еще и, наконец, на
какой-то недосягаемой высоте застывает в предчувствии падения. Упадет или
нет? Он ничего не видит, но знает, что эти минуты решают все. Упадет или
нет? Внизу земля, и многие часы лететь ему вниз, прежде чем, расплющиваясь,
ударится он об эту землю.
жизнь.
IV
письмо Кречетникова. Такого отказа, прямого, насмешливого, наглого, он не
ожидал. Он и вообще не ожидал отказа. Но то, что прислал сейчас губернатор,
превосходило всякое вероятие. Он знал Кречетникова и раньше - сухой,
надменный, насмешливый, может быть, немного туповатый, но совсем не глупый
старик, ера и насмешник, он никогда не лазил за словом в карман, и то, что
он говорил, было всегда к месту. Был он правил немногих, но твердых, и
никогда им не изменял. Так, в частности, он очень строго отделял дворянство
родовитое от дворянства служилого. С первым он вел себя ласково, мягко и
даже заискивающе. Зато вторых открыто презирал, говорил с ними боком, через
зубы, поворачивался к собеседнику задом, бросая на него иногда мимолетный
настороженный взгляд. Служилых дворян за глаза он называл шпаками - так на
Украине зовут скворцов - и бездомниками. Таким шпаком и бездомником был для
него Державин. С этой стороны отказ был вполне понятен. Но как губернатор
мог пойти против прямого приказа Бибикова?
вдруг понял, в чем дело. Пугачев был разбит и, как, наверное, считал этот
осел, ни с Державиным, ни с Бибиковым больше считаться не приходилось.
Однако известие его поразило отнюдь не с этой стороны. Оказывается, надо
было спешить. Правительственные войска делали крупные успехи, самозванец
первый раз был бит по-настоящему, это уже говорило о многом. Если можно было
снять патрули с Волги и послать их в погоню за остатками пугачевской армии,
почему тому же Кречетникову нельзя было послать их в Яик? И, конечно, он не
позабудет этого сделать. Собрать небольшой отряд, вооружить его и послать на
выручку осажденному городу - дело отнюдь не большой трудности. Ведь у
Кречетникова много людей, и армия его не убудет. Он сделает это, сделает
непременно, и хотя бы в пику Державину. Тогда все - и почести, и слава, и
награды достанутся не Державину, а этому злобному старику. Может быть,
поэтому он и отказал ему в подкреплении.
подошел к нему.
приведешь их ко мне. Оружие достанем.
было большое. В нем сообщалось, что господин Кречетников, неизвестно по
каким причинам, отказался отпустить солдат для освобождения города Яика.
Поэтому, он, Державин, выходит один, с поселянами, вооруженными оружием,
найденным им в конторе села Малыковки. Оружие старое, ржавое, и успех с ним
более чем сомнителен. Однако он не смеет медлить. Несмотря ни на что он
пойдет к городу Яику. А там что видно будет.
этого отказа Кречетникову не простит.
V
велел разбить походные палатки. Зажгли костры. Державин смотрел, как тонкий
сизый дым полз по земле, цепляясь за жесткий и звонкий кустарник. Лошади,
привязанные к деревьям, - здесь была небольшая рощица - били землю, поднимая
чуткие острые уши. Державин сел перед костром и обхватил голову руками.
следовало. Собрать небольшую силу воинскую и тронуться на спасение города.
Трудное дело, опасное, но в смысле результатов оно гораздо благороднее
следственной работы. И если ему теперь действительно удастся взять Яик -
какими горячими похвалами засыплет его тогда Бибиков.
Но у ней нет героев, некого венчать лавровыми венками, не для кого строить
триумфальные арки, некому слагать оды. Армия состоит из изменников, трусов,
шкуродеров.
бросивший Самару и убежавший в Казань, - все это явление одного порядка.
высокопревосходительству. Пусть он знает, на что способен подпоручик
Державин. Не жалобу, которую он уже послал на губернатора Кречетникова, а
именно небольшое частное письмо. Гордое, независимое и почтительное.
всюду пользы для отечества и подвигнутый сыновьей любовью к премудрой матери
нашей, решил я на собственный страх и риск предпринять освобождение города
Яика.
сил - моих и злодейских, - пишу вам сие письмо взамен рапорта. Ибо может
случиться так, что свидеться не придется. Собрав 70 казаков и захватив с
собой 4 орудия, я выступил встречу врагу и ныне..."
мимо костров и уже хотел идти в палатку, как вдруг ему явственно
послышалось, что его зовут. Он обернулся. Действительно звали.
Ваше благородие, до вас лазутчик.
людей, и в центре ее, вытянувшись во весь рост, шевелился кто-то белый и
длинный, размахивающий руками, похожими на крылья.
поймали. Говорит, что к вам его с письмом направили.
и упала на землю, взмахнув белыми, похожими на крылья руками.
Его русые волосы и длинная борода смутно напоминали ему кого-то, но кто это
- он еще не знал.
пришел из злодейского стана?
с себя продал, только чтобы откупиться...
ваш. - Уж не чаял ваше благородие видеть.
солдаты, и синий дым костров стлался по земле.
ему счастья, и не ушел бы я вовсе.
за шиворот. Поднял, потряс и с размаху бросил на землю.
зачем ты сюда пришел. Чтобы убить меня и опять бежать к Пугачеву? Да?
Сознавайся!
бежал!
Вздернуть изменника как собаку на первом дереве.
- и он поспешно сунул Державину в руки запечатанный конверт. - Оный
превосходительный генерал, освободив Яик от злодейских сил...
него похолодело.
Акунин Борис
Корнев Павел
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия