и хихикали. За отделом галстуков находилась лестница, ведущая в подвал, -
Дениза подтолкнула к ней брата и потащила его вниз. Там он продолжал свой
рассказ, сбиваясь, наскоро придумывая факты, боясь, что ему не поверят:
Мужу тоже наплевать на какие-то там пятнадцать франков! Он и за миллион не
позволил бы жене... у него фабрика клея, я тебе ведь говорил. Очень
порядочные люди... Нет, это деньги для одного прохвоста, ее знакомого,
который нас видел. А, сама понимаешь, если я не швырну ему нынче вечером
эти пятнадцать франков...
белесым светом, проникавшим через узкие окошки, в мертвый сезон казался
уснувшим. Здесь было холодно и совсем тихо. Однако в одном из закутков
служащий складывал свертки, предназначенные для квартала Мадлен, а на
большом сортировочном столе сидел, болтая ногами и вытаращив глаза,
заведующий отделом Кампьон.
слева, в глубине мрачных кладовых, за деревянными решетками громоздились
темными массами кипы товаров. Наконец Дениза остановилась у одной из
решеток. Сюда, конечно, никто не придет; но находиться тут запрещалось, и
ее пробирала дрожь.
него такой огромный нож...
отчаянии. - Значит, ты так и не образумился? С тобой без конца случаются
какие-то дикие истории.
романтических выдумках. Он просто облекал в драматическую форму свою
вечную нужду в деньгах, и у него всегда имелась в запасе какая-нибудь
неотложная надобность.
ее держал вот так, а она меня обнимала...
она воскликнула, вспылив:
отвратительно, слышишь? Ты меня мучишь каждую неделю, а я извожусь, чтобы
добывать тебе эти сто су. Да, я работаю по ночам... Не говоря уже о том,
что ты вырываешь кусок изо рта своего брата.
этого, он с детства привык обходиться с сестрой по-товарищески, и ему
казалось вполне естественным излить перед ней душу. Но он был ошеломлен,
когда узнал, что она проводит ночи за работой. Мысль, что он мучает ее и
проедает долю Пепе, настолько расстроила Жана, что он зарыдал.
отвратительно, не думай, - наоборот; потому-то все и повторяется... Этой,
видишь ли, уже двадцать лет. И она все думала, что это игрушки, потому что
мне-то ведь только семнадцать... Боже мой, как я на себя зол! Так бы и
избил себя!
тебе... Или нет. Не давай мне ничего, лучше я умру. Если муж меня
прикончит, тебе только легче станет.
собирается никого убивать... Как-нибудь мы это уладим, обещаю тебе,
сестричка... Ну, прощай, я пошел.
притаились. Дениза снова увлекла брата в темный угол, к складу товаров.
Некоторое время они не различали ничего, кроме шипения газового рожка. Но
шаги все приближались, и Дениза, выглянув из темноты, узнала инспектора
Жува: он шествовал по коридору со своим обычным непреклонным видом.
Случайно ли он здесь или его известил кто-нибудь из сторожей? Ее охватил
такой страх, что она совсем потеряла голову; она вытолкнула Жана из темной
ниши, где они притаились, и погнала перед собой, твердя:
гнался за ними. Они снова пересекли отдел доставки и добежали до лестницы,
ведущей к выходу на улицу Мишодьер.
пришлю тебе эти пятнадцать франков.
только краешек белой блузы и прядь белокурых волос, взметнувшуюся под
уличным ветром. Мгновение он отдувался, стараясь вернуть себе обычную
внушительность. На нем был новенький белый галстук с широким белоснежным
бантом: он взял его в бельевом отделе.
губами. - Да, мерзость, страшная мерзость! Уж не думаете ли вы, что я
допущу в подвале подобные мерзости?
волнения у нее сдавило горло, и она не могла произнести ни звука в
оправдание. Теперь она горько раскаивалась: зачем понадобилось бежать?
Почему было не объяснить все, не показать брата? Теперь снова станут
выдумывать всякие глупости, и, как бы она ни клялась, ей не поверят. И,
опять забыв про Робино, она вернулась прямо в отдел.
случившемся. Однако дежурный рассыльный сказал ему, что Муре занят с
Бурдонклем и Робино: они беседуют уже с четверть часа... Дверь была
приотворена, и слышно было, как Муре весело спрашивает Робино, хорошо ли
он провел отпуск: ни о каком увольнении не было и речи; напротив, разговор
касался некоторых новых мероприятий, которые следовало провести в отделе.
кабинета, и Жув предпочел рассказать всю историю ему. Они медленно шли по
галерее шалей: один, склонившись, говорил очень тихо, другой слушал, ничем
не выдавая своих чувств.
Г-жа Орели в это время отчитывала Денизу. Где она опять пропадала? Уж на
этот-то раз она, вероятно, не посмеет уверять, будто была в мастерской.
Право, эти постоянные исчезновения совершенно нетерпимы.
последний опять не проявил излишней мягкости. Заведующая подошла, и ей
шепотом было пересказано случившееся. Весь отдел почуял катастрофу и
насторожился. Наконец г-жа Орели величественно повернулась:
величие и всемогущество. - Пройдите в кассу!
покупательницы. Дениза, еле дыша, выпрямилась и побледнела. Наконец она
заговорила прерывающимся голосом:
с ее стороны было бы благоразумнее не требовать объяснений. Тут он не
преминул упомянуть о галстуках и добавил, что недурно будет, если все
приказчицы начнут устраивать в подвале свидания с мужчинами.
недоверчиво покачала головой. Вечно ссылается на брата: это в конце концов
просто глупо! Дениза обвела всех взглядом: Бурдонкля, который терпеть ее
не мог с первого же дня, Жува, задержавшегося в отделе в качестве
свидетеля, от которого она не могла ждать справедливости, наконец, девиц,
которых ей так и не удалось смягчить за эти девять месяцев, несмотря на
всю ее кротость и мужество, - теперь вот они радуются, что ее выгоняют. К
чему бороться? Зачем навязываться, раз никто ее не любит? И она вышла, не
прибавив ни слова и даже не бросив прощального взгляда на комнату, где так
долго страдала.
острой боли. Никто ее не любит; но она внезапно вспомнила о Муре и тут же
решила не подчиняться судьбе так покорно. Нет, она не может примириться с
таким увольнением! Но, быть может, и он поверит мерзкой выдумке о ее
свидании с мужчиной в подвале? При этой мысли ее охватил такой стыд и
такая щемящая тоска, каких она еще никогда не знала. Ей захотелось пойти к
нему, она ему все объяснит единственно правды ради: ей будет легче уйти,
если он будет знать истину. Прежний трепет, ужас, леденивший ее в
присутствии Муре, внезапно вылился в пылкое желание увидеть его, не
покидать магазина, не поклявшись ему, что она никогда никому не
принадлежала.
начал оживать. Дениза быстро направилась в дирекцию. Но у самой двери
кабинета ею снова овладела безнадежная тоска. Язык ее немел, жизнь тяжелым
грузом снова легла ей на плечи. Муре не поверит, он посмеется над нею, как
я другие; эта боязнь лишила ее последних сил. Нет, все кончено: лучше
остаться одной, исчезнуть, умереть. И, даже не предупредив ей Делоша, ни
Полину, она тотчас же вошла в кассу.
- это составляет восемнадцать франков семьдесят да еще семь франков
процентов и наградных... Правильно?