"мортусы" {1} в Англии, выступают в роли главных плакальщиков; в их писаниях
народ испускает тяжелые вздохи и утопает в слезах, хотя он вовсе и не думал
этого делать. В то время как патриотический писатель рыдает и воет в прозе,
в белых стихах и в рифмованных поэмах и собирает капли общественной скорби в
свой толстый том, как в слезницу, его сограждане - в этом можно почти не
сомневаться - едят и пьют, пиликают на скрипке и танцуют, ничего не ведая о
горьких стенаниях, издаваемых от их имени, как не ведают наши мнимые
персонажи, Джон До и Ричард Ро {2}, о тяжущихся, за которых они великодушно
выступают на суде в тех или иных случаях.
государства, может быть предан забвению среди обломков воздвигнутого ему
памятника, если какой-нибудь добросердечный историк не смилостивится над ним
и благосклонно не сохранит его имя для потомства. Сколько бы доблестный
Вильям Кифт ни тревожился, ни суетился и ни терзался, когда в его руках были
судьбы всей колонии, я вполне серьезно допускаю возможность того, что лишь
этой достоверной истории будет он обязан своей известностью в грядущих
веках.
окрестностях; земля не задрожала, и ни одна звезда не упала, сорвавшись со
своей орбиты. Небеса не оделись в траур - в чем охотно попытались бы убедить
нас поэты - по случаю злосчастной смерти героя, скалы (жестокосердные
бродяги) не изошли слезами и деревья не склонили свои вершины в молчаливой
скорби. А что касается солнца, то оно проспало в последующую ночь так же
долго, и проснувшись, явило взорам такое же веселое лицо, как и всегда в
этот день того же месяца любого года и до этого события, и после него.
Добрые жители Нового Амстердама все как один сказали, что губернатор был
очень хлопотливым, расторопным, суетливым человечком, что он был "отцом
отечества" {3}, "благороднейшим созданием божиим" {4}, "он человек был в
полном смысле слова, уж мне такого больше не видать" {5}, и еще множество
других вежливых и доброжелательных фраз, какие всегда произносятся по случаю
смерти любого великого человека; после чего они закурили трубки и больше о
покойнике не вспоминали, а Питер Стайвесант стал его преемником.
Ван-Твиллером, самым лучшим из наших старинных голландских губернаторов.
Воутер превосходил всех, кто ему предшествовал, а с Питом, как
по-приятельски называли Питера старые голландские бюргеры, всегда
обнаруживавшие склонность к фамильярному обращению с именами, не мог
сравниться ни один из тех, кто за ним последовал. Он действительно был самой
природой предопределен к тому, чтобы вывести из отчаянного положения ее
любимую провинцию, но богини судьбы, или Парки - Клото, Лахесис и Атропос
{6}, эти самые могущественные и неумолимые из всех древних и бессмертных
старых дев, предназначили этой провинции постоянно пребывать в состоянии
неизменного смятения.
нему беспримерную несправедливость; он был поистине сочетанием героев, ибо
обладал крепким, сухощавым телосложением, как Аякс Теламон {7}, столь
прославившийся своей доблестью, когда он дубасил маленьких троянцев, и
сутулыми плечами, за которые Геркулес отдал бы свою шкуру {8} (я имею в виду
львиную шкуру), когда вздумал освободить старого Атласа от его груза. Больше
того, он был, как пишет Плутарх про Кориолана {9}, страшен не только силой
своего оружия, но также и голосом, звучавшим так, будто исходил из бочки; и
подобно этому же воину, он питал величайшее презрение к державному народу, а
одного его сурового вида было достаточно, чтобы сердца врагов трепетали от
ужаса и смятения. Вся эта великолепная воинственная внешность несказанно
выигрывала от случайного преимущества, которым, к моему удивлению, ни Гомер,
ни Вергилий не наделили ни одного из своих героев, хотя оно стоит всех
жалких царапин и ран, упоминаемых в "Илиаде" и "Энеиде", и в "Фарсалиях"
Лукана {10} на придачу. Это было не что иное, как страшная деревянная нога -
единственная награда, заслуженная им в битвах, в которых он храбро сражался
за родину; однако он очень гордился своей деревянной ногой и не раз говорил,
что ценит ее больше, чем все остальные конечности вместе взятые. И в самом
деле, он так высоко почитал ее, что велел изящно инкрустировать и украсить
серебряными барельефами, из-за чего в некоторых исторических произведениях и
легендах рассказывается, будто у него была серебряная нога {* См.
исторические труды господ Джосселина и Блома.}.
внезапным вспышкам гнева, часто оказывавшимся весьма неприятными для его
любимцев и оруженосцев, чью сообразительность он имел обыкновение
подстегивать - на манер своего знаменитого подражателя Петра Великого, -
крестя их плечи дубинкой.
похож на прославленного Карла Великого. Я нигде не мог обнаружить сведений о
том, что он читал Платона, или Аристотеля, или Гоббса {11}, или Бэкона, или
Олджернона Сидни, или Тома Пейна, и все же в своих действиях он проявлял
иногда проницательность и мудрость, которых трудно было бы ожидать от
человека, не знакомого с греческим языком и никогда не изучавшего древних
авторов. Правда, я должен в этом с грустью признаться, он питал необъяснимое
отвращение к экспериментам и любил править своей провинцией наипростейшим
способом, но зато ему удавалось поддерживать в ней больше порядка, нежели
было при ученом Кифте, хотя тому помогали и затуманивали голову все древние
и современные философы. Я должен также признаться, что Питер Стайвесант
издал очень мало законов, но опять же он позаботился о том, чтобы эти
немногочисленные законы всеми неуклонно выполнялись; не знаю, право, мог бы
кто-нибудь так хорошо отправлять правосудие, если бы ежегодно издавали тома
мудрых указов и постановлений, но каждодневно пренебрегали ими и забывали о
них.
предшественникам, ибо был не флегматическим и косным, как Вальтер
Сомневающийся, и не беспокойным и суетливым, как Вильям Упрямый, а
человеком, вернее губернатором, столь необычайно деятельным и столь твердым
в своих убеждениях, что никогда не искал и не принимал чужих советов;
преодолевая все затруднения и опасности, он смело полагался единственно на
свою голову, как во время он_о_ герои полагались только на свои руки. Говоря
по совести, для того, чтобы стать превосходным государственным мужем, ему не
хватало лишь одной способности - думать всегда правильно, ибо ни один
человек не решился бы отрицать, что он всегда поступал так, как думал, и
если ему недоставало строгости мышления, он возмещал это настойчивостью.
Прекрасное качество! Ведь правителю несомненно более пристало быть
настойчивым и последовательным, в заблуждениях, чем колеблющимся и
противоречивым в старании поступать правильно. Это во всяком случае
бесспорно, и я великодушно делаю эту истину достоянием гласности на благо
всем законодателям, великим и малым, которые стоят, дрожа на ветру, и не
знают, куда направить свой путь. Правитель, действующий в соответствии со
своей собственной волей, будет, конечно, доволен собой, между тем как тот,
кто стремится сообразовывать свое поведение с желаниями и прихотями других,
подвергается большой опасности вызвать всеобщее недовольство. Часы, стрелки
которых стоят на месте и неизменно направлены в одну сторону, дважды в сутки
будут, разумеется, показывать правильное время, а другие часы могут
постоянно идти, но постоянно неверно.
Новых Нидерландов; напротив, они были весьма высокого мнения о независимом
характере и могучем уме своего нового губернатора и повсеместно называли его
Hard-koppig Piet, то есть Твердоголовым Питом, - что было большим
комплиментом его мыслительным способностям.
что Питер Стайвесант был непреклонным, решительным, отважным, видавшим виды,
ретивым, упрямым, толстокожим, неустрашимым, великодушным, старым
губернатором "образца семьдесят шестого года" {12}, тогда ты очень туп и не
умеешь делать выводы.
обрисовать, начал свое правление 29 мая 1647 года {13} - в удивительно
непогожий день, отмеченный во всех дошедших до нас календарях под названием
"ветреная пятница". Так как он чрезвычайно ревниво относился ко всему, что
касалось его личного и служебного достоинства, его вступление в должность
сопровождалось большими церемониями; чудесное дубовое кресло прославленного
Воутера Ван-Твиллера тщательно сохранялось для таких случаев, подобно тому,
как в Сконе {14}, в Шотландии, благоговейно сохранялись кресло и валун для
коронации шотландских королей.
обстоятельством, что то был несчастливый день недели, называемый "днем
висельников", не замедлил вызвать множество серьезных раздумий и различных,
вполне оправданных опасений среди пожилых и просвещенных жителей провинции;
некоторые представители мудрого пола, известные немалыми познаниями в тайнах
астрологии и гадания, тотчас же заявили, что это страшные предзнаменования
бедственного правления, И приметы оправдались самым прискорбным образом, что
несомненно говорит о мудрости тех, кто прислушивается к сверхъестественным
указаниям, позаимствованным из снов и видений, полета птиц, падения камешков
и гоготания гусей, на которые древние мудрецы и правители столь справедливо
полагались, или же почерпнутым из падения звезд, лунных затмений, пламени
свечей и воя собак, тщательно отмечаемых и толкуемых нынешними старыми
сивиллами-прорицательницами, которые, по моему скромному мнению, являются
законными представительницами и хранительницами древней науки ворожбы. Во
всяком случае бесспорно, что губернатор Стайвесант вступил в должность в
беспокойное время, когда извне толпой подступали и угрожали враги, когда
внутри страны неудержимо росла анархия и усиливалось упорное сопротивление
всем начинаниям правительства, когда власть Высокомощных Господ Генеральных
Штатов - хотя она и зиждилась на широкой голландской основе безобидной
глупости, хотя она поддерживалась экономическими соображениями и для ее
защиты прибегали к речам, протестам, посланиям, флагштокам, трубачам и
ветряным мельницам - колебалась, качалась, шаталась, спотыкалась и в конце
Андреев Николай
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Соломатина Татьяна
Ибсен Генрик