теперь не было, и вообще все в городе переменилось, так что найти
Бубенчиковых оказалось довольно трудно. Наконец я остановился перед
высоким глухим забором, на котором висела дощечка: "Дом М.Г., Л.Г. и О.Г.
Бубенчиковых. Лапутина, 8".
саду, в глубине которого стоял маленький дом старинного вида, с
деревянными колоннами и лепным орнаментом на фронтоне. Только одна дорожка
вела от ворот - обыкновенная, свеже протоптанная дорожка, по которой
гуляла коза, - и я с легким сердцем направился по этой дорожке к дому.
помнится, удивился, что он такой красивый, весь в снегу, ярко освещенный
солнцем, - вошел и направился по дорожке навстречу козе. Коза заблеяла. И
вдруг, как в сказке, все преобразилось! Где-то хлопнула дверь. Раздался
крик, и я увидел, что из дому бежит старуха с палкой в руке. Возможно, что
это была не палка, а кочерга.
рано. Вторая старуха вышла из дому и, слегка оскалясь, побежала ко мне. В
руках она держала щетку на колесиках, которой чистят ковры. Без сомнения,
она хотела побить меня этой щеткой.
хотел представиться Бубенчиковым, у меня была даже заготовлена первая
фраза, но при таких обстоятельствах это показалось мне невозможным. Я
немного постоял и медленно, чтобы не потерять достоинства, направился
обратно к воротам.
шагов и вернулась.
как я засмеялся. Это было поразительно, что они даже не спросили меня, кто
я такой и что мне нужно. Наверно, подумали, что я забрел к ним в сад по
ошибке. Странно было также, что Катя не вышла из дому на весь этот
переполох. Впрочем, все было странно!
Катьке, а Саня отнесет. Авось ее не так сурово встретят".
письмовник живо припомнился мне: "Встретя в вас, милостивая государыня,
все добродетели той, которую я так долго оплакивал, почитаю своим долгом
сделаться вашим супругом и дать нежную мать моим малюткам".
в лице козы и двух бабушек непреодолимую преграду. Как видишь, я в Энске и
очень хочу тебя видеть. Приходи в Соборный сад часа в четыре. Эту записку
тебе передаст - угадай кто? - Моя сестра. А.Григорьев".
Вообще, где у вас книги?
они были не в особенной чести, потому что стояли на самой нижней полке
среди всякого хлама. Мне стало грустно, когда я взял в руки "Страшную
ночь, или необыкновенно чудесные приключения донского казака в горах
Кавказа". Черт знает, какой я был тогда маленький и несчастный!
увлекшись розысками письмовника, я энергично передвинул книги. Это были
старые письма! Я мигом узнал их. Это были письма, которые когда-то вода
принесла к нам на двор в почтовой сумке. Долгие зимние вечера, когда тетя
Даша читала их вслух, припомнились мне, - и как чудесны, как необыкновенны
показались мне эти чтения!
это письмо, в толстом пожелтевшем конверте, - быть может, кто нибудь ночей
не спал, все его дожидался?
назад я, согласно его предписаниям, покинул шхуну, и со мной тринадцать
человек команды..."
некогда знал наизусть, которое читал в поездах между Энском и Москвой! Но
совсем другое поразило меня.
октября 1913 года беспрестанно движется на север вместе с полярными
льдами". "Св. Мария"! Так называлась шхуна капитана Татаринова. Я
перевернул письмо и начал снова:
сообщить Вам, что Иван Львович..." - Иван Львович! Катю зовут Катерина
Ивановна!
заорал и начал с дьявольской быстротой перебирать старые письма.
котором рассказывалось о жизни во льдах, о каком-то матросе, разбившемся
насмерть, о том, как лед вырубали в каютах.
через телеграфную экспедицию на Югорском Шаре. Но как много с тех пор
переменилось, я тебе и передать не могу! Начать с того, что тогда мы шли
свободно по намеченному курсу, а с октября 1913 года медленно двигаемся на
север вместе с полярными льдами. Таким образом, волей-неволей мы должны
были отказаться от первоначального намерения - пройти во Владивосток вдоль
берегов Сибири. Но нет худа без добра! Совсем другая мысль теперь занимает
меня. Надеюсь, она не покажется тебе - как некоторым моим спутникам -
"детской" или "безрассудной"...
ничего нельзя было прочитать, кроме нескольких бессвязных слов, чуть
сохранившихся среди подтеков и пятен.
значительной глубины. Среди одного такого поля и стоит наша "Св. Мария",
по самый планшир засыпанная снегом. Временами гирлянды инея срываются с
такелажа и с тихим шуршаньем осыпаются вниз. Как видишь, Машенька, с горя
я стал поэтом. Впрочем, у нас есть и настоящий поэт - наш повар Колпаков.
Неунывающая душа! Целыми днями он распевает свою поэму. Вот тебе четыре
строчки на память:
просто болтаю с тобой, а нужно сказать еще так много важного. Я посылаю с
Климовым пакет на имя начальника Гидрографического управления. Это - мои
наблюдения, письма служебные и отчет, в котором изложена история нашего
дрейфа. Но на всякий случай пишу и тебе о нашем открытии: к северу от
Таймырского полуострова на картах не значится никаких земель. Между тем,
находясь на широте 79ё35' между меридианами 86 и 87 к востоку от Гринвича,
мы заметили резкую серебристую полоску, немного выпуклую, идущую от самого
горизонта. Третьего апреля полоска превратилась в матовый щит лунного
цвета, а на следующий день мы увидели очень странные по форме облака,
похожие на туман, окутавший далекие горы. Я убежден, что это - земля. К
сожалению, я не мог оставить корабль в тяжелом положении, чтобы
исследовать ее. Но все впереди. Пока я назвал ее твоим именем, так что на
любой географической карте ты найдешь теперь сердечный привет от
твоего..."
принялся за третий. Первые строки были размыты. Потом:
будет оправдываться, пожалуй, сумеет убедить тебя, что я один во всем
виноват. Молю тебя об одном: не верь этому человеку! Можно смело сказать,
что всеми нашими неудачами мы обязаны только ему. Достаточно, что из
шестидесяти собак, которых он продал нам в Архангельске, большую часть еще
на Новой Земле пришлось пристрелить. Вот как дорого обошлась нам эта
услуга! Не только я один - вся экспедиция шлет ему проклятия. Мы шли на
риск, мы знали, что идем на риск, но мы не ждали такого удара. Остается
делать все, что в наших силах. Как много я мог бы рассказать тебе о нашем
путешествии! Для Катюшки хватило бы историй на целую зиму. Но какой ценой
приходится расплачиваться, боже мой! Я не хочу, чтобы ты подумала, что
наше положение безнадежно. Но вы все-таки не особенно ждите..."
изменяется, и видишь даже листья на дереве, которое минуту назад казалось
не то зверем, не то великаном, так я понял все, читая эти строки. И даже
такие мелочи припомнились мне, которые, казалось, были навсегда забыты.
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Гуль Роман Борисович
Эриксон Стивен
Прозоров Александр
Шилова Юлия