что ты нас всех загипнотизируешь.
Гримстер знал, куда они направляются. За тиром была маленькая клетушка по
прозванию "губа"; ею пользовались редко, хотя она была вполне надежна.
Башмаки гулко стучали по каменным плитам. Кранстон отпер железную дверь и
вошел первым. В клетушке не было окон. По углам висели забранные решеткой
лампы. Стены были сложены из огромных гранитных глыб. В пяти футах от двери
поперек камеры от пола до потолка возвышалась железная решетка со столь
мелкими ячейками, что сквозь них не пролезала рука. Копплстоун отпер обитую
железом дверь посреди решетки, и Гримстер вошел в камеру. Там стояли стул,
стол, койка, под которой был горшок, по задней стенке тянулась узкая
деревянная полка с четырьмя или пятью книгами в мягкой обложке. Сколько
помнил Гримстер, они валялись там всегда. Увидев на столе бутылку бренди,
ящик с сигарами и зажигалку, Гримстер спросил:
торопливо отвернулся, чтобы закрыть дверь. Вот почему майора не выпускали из
усадьбы. Он так и не заматерел, слишком легко поддавался печали и стыду.
дверь в тир широко распахнутой. Копплстоун сел на низенькую табуретку у
самой решетки. Гримстер подошел к столу и взялся за бутылку. Она уже была
откупорена. Он налил себе, сел на койку, бережно держа стакан в скованных
наручниками руках, согревая его.
колени, открыл его, заглянул внутрь и тут же закрыл. - Чего тут только нет!
Не многовато ли для обычного визита сюда? А что стряслось с Гаррисоном?
приемной сэра Джона.
размышлял о Вальде и тебе было так горько, что ты задумал порвать с нами?
опорожнил стакан бренди.
понятиям.
имею. Все дело в Ведомстве. Ты же понимаешь.
Джонни.
теперь они были в штатском. Один, с пистолетом в руке, остался у входной
двери, другой принес Гримстеру воду и бритвенный прибор.
сказал: "Удивительно, как вам удалось побриться в наручниках", а младший не
смог удержаться от восхищения: "Здорово".
газете была фотография - длинная вереница машин у львиного загона и
расплывчатые контуры ямы, вырытой Гримстером. Благородный герцог будет в
восторге. Какой директор зоопарка не обрадовался бы такому случаю?
Английская знать всегда была главным поставщиком зрелищ, впитывала
эксцентричность с молоком матери. Трагическая смерть Гаррисона превратилась
в сенсацию. Сэр Джон со своей стороны позаботится, чтобы Гримстер умер без
шума. Его смерть будет картиной без цвета, мыслью без чувств. Джон отчетливо
представил письмо, которое напишут матери. В досье погибших было полдюжины
светокопий подобных похоронок... "Глубоко сожалеем... длительная служба...
великая преданность... он был незаменимым... мы скорбим... " Длительная
служба - только эти два слова не будут ложью. Мать сохранит письмо, станет
оплакивать сына, превратит память о нем в еще одну тему для разговоров. Но
сначала он убьет сэра Джона. Эта идея, холодная и твердая, как кремень,
стала навязчивой. Ничто не остановит Гримстера.
стоять у внешней двери. Он более не смущался. Если бы он не смущался вообще,
то далеко продвинулся бы по службе. Тоном доброй няни он проговорил:
Мы бы сняли наручники, да сэр Джон не велел.
сигарету и стал терпеливо дожидаться сэра Джона. Гримстер знал, когда он
придет, с точностью до десяти минут: сэр Джон жил строго по распорядку.
Теперь он в отпуске, поэтому приятное - то есть утренний рыболовный ритуал -
в первую очередь, а все полезное - после завтрака. Гримстер представил, как
сэр Джон рыбачит. Для мушки вода, пожалуй, слишком мутна. Сэр Джон был
плохой рыболов, суетился, спешил, неумело подсекал, но, как это часто
бывает, ловил больше, чем иные опытные.
Вошел один, прикрыл за собой внешнюю дверь, не заперев ее, сел на табурет и
сказал:
пиджака было приколото несколько мушек. На ухоженном строгом лице появилась
и тут же исчезла улыбка. Сидя на низком табурете, скрестив ноги, сложив руки
на коленях, он был похож на карлика-портного из сказки, который вот-вот
примется латать платье.
что из моря. В этом году ловится лучше, чем в прошлом. Какой-то парень из
"Лисы и гончих" поймал вчера в Нерзери Пуле рыбину на двадцать фунтов. Не
рыба - красавица. Словно слиток серебра. Знаешь Нерзери Пул?
бывало в конце их встреч, называл его по имени. Сэр Джон не ликовал, не
торжествовал. Он лишь тактично и ненавязчиво разыгрывал доброту, потому что
этикет требовал сцены прощания. Гримстер однажды уже видел, как сэр Джон
прощался с обреченным агентом.
мне сказали. - Он выудил из кармана портсигар и замолчал. Закурив, пару раз
затянулся и брезгливо вынул сигарету изо рта. Гримстер улыбнулся, сэр Джон
заметил это. - Вредная привычка, но бросить не могу, - признался он и,
поерзав, сказал: - Нам придется немного поговорить о деле, Джонни.
дрозд, чистящий перышки, перед тем, как усесться на насест".
есть неопровержимые доказательства того, что мы убили мисс Тринберг?
начнешь действовать. Я совершил ошибку и до сих пор сожалею о ней. Поэтому я
и солгал тебе, поклялся, что это был несчастный случай. Я хотел спасти тебя,
Джонни. Одно время я прочил тебя в преемники.
нашей работе человеку нужна хоть какая-то отдушина... Последние месяцы я
каждый день по полчаса размышлял, как, где и когда ты начнешь. Позволь
сказать вот что: я понимал, что Гаррисону не удастся завербовать тебя. Ты
станешь действовать в одиночку. Жаль Гаррисона. Славный, способный малый.
Однажды я предложил ему присоединиться к нам. Он предпочел жизнь бродяги.
твой труп сейчас собирает толпы в Уоберне.
Ньюс".
в конце концов заслужил некролог в четверть колонки в "Тайме".
и избежать щекотливого положения.
занятие. Ты человек слова. Обещай выбросить из головы мысль о моем убийстве,
перестань работать на кого бы то ни было и никогда не рассказывать ничего о
Ведомстве. Это великодушное предложение - другому я бы его не сделал.