знакомые, конечно, узнали, что она вышла замуж, - ведь она сменила фамилию.
На расспросы Лена отвечала уклончиво, вскользь говорила о долгосрочной
командировке мужа, из-за которой они не смогли своевременно зарегистрировать
брак. Друзья и знакомые поудивлялись сначала, потом расспросы кончились.
Лена стала для окружающих женой солдата. С ней стали чаще делиться радостями
- получили письмо, и печалями - писем нет. Незаметно она втянулась в эту
атмосферу ожидания, хотя сама писем не получала и не ждала; все больше
думала о Сергее, гордилась им. Горечь и обида прошлых лет начали постепенно
тускнеть. Олежка, который с каждым днем разговаривал все бойчее, все упорнее
расспрашивал об отце. Сергей прочно вошел в дом - даже аттестат стал теперь
конкретной помощью отца и мужа.
маслом консервные банки, она орудовала на кухне, оттягивала разговор с
Костей. Зачем он пришел? Наконец она справилась с керосинкой, подошла к
зеркалу в коридоре, поправила прическу.
заторопился.
приготовленную ложь. - Как сама понимаешь, военную тайну разглашаю. - Он
говорил быстро, не давая Лене вставить ни слова. - Писем не надо, мы скоро
вместе вернемся. Проводи на улицу, я снимочек сделаю. Сережке подарок.
за суетившимся Костей.
фотоаппарат. - В Москве несколько часов. Сейчас я вас щелкну на память. - Он
говорил и говорил, наводил резкость, быстро снял с Лены платок, придвинул ее
и Олежку близко друг к другу.
себе.
***
европейской части СССР. Карту он повесил в своей комнате, вколол в нее
множество черных и красных флажков, отметив линию фронта. Каждый день Скорин
переставлял флажки. И сегодня, прослушивав сводку Совинформбюро, заглядывая
в блокнот, он возился с флажками. Шлоссер наблюдал за ним молча, когда же
Скорин оставил в Севастополе красный флажок, барон, усмехнувшись, хотел его
вынуть.
от карты. Черно-красная ломаная линия пересекала карту от Белого до Черного
моря.
от этого не меняется. - Он провел рукой от границ Германии до линии фронта.
предстоящую работу, долгую и тяжелую. Трудно, но надо ее выполнить. Вообще
русский все больше удивлял барона. Русский не изменился ни на йоту. Следил
за собой, соблюдал строгий распорядок дня. Даже выполняя указания Шлоссера,
капитан вел себя так, словно он был не побежденным, а победителем. Вероятно,
уверен, что его сигнал о работе под контролем дошел до Москвы - только так
мог объяснить его поведение Шлоссер.
Шлоссера не покидало чувство, что русский хладнокровно и последовательно его
изучает. Разглядывает. Как вот эту карту. Исследует слабые и сильные
стороны, понимая сегодняшние трудности, не сомневается в конечной победе.
танки не пересажаешь. Пешком идти надо. - Он провел рукой от линии фронта до
Берлина. - Сколько людей погибнет, барон!
Шлоссер, продолжал стоять лицом к карте, не видел девушку. Теперь Скорин
говорил больше для Лоты, чем для барона. - Придет время, барон, и вам
зададут этот вопрос, не здесь... Может быть, его задаст ваш сын.
приблизительно представить - действительно, сколько погибнет людей в этой
битве? От Скорина не ускользнула задумчивость барона и любопытные глаза
Лоты. Момент был благоприятный, Скорин решил не упускать его.
армии. Уничтожим фашизм. Будет суд. Такие, как вы, барон, отойдут в сторону,
произнесут традиционные слова: "При чем здесь я? Я солдат! Я выполнял
приказы".
Скорина.
Насмешливо-презрительный тон Шлоссера должен указать Скорину его место.
***
дезинформация может быть передана только со ссылкой на очень солидный
источник. Такового у русского разведчика пока нет. Необходимо принять
срочные меры. И Целлариус вновь вылетел в Берлин...
Редлих имеет доступ к секретнейшей информации и не имеет серьезных
покровителей. Последний фактор играет решающую роль. Через два дня Целлариус
и несколько растерянный внезапной и не очень обоснованной командировкой
полковник Редлих прилетели в Таллинн. Прямо с аэродрома они приехали в
абверштелле, где их ждал Шлоссер.
семьи простодушный полковник, расчувствовавшись, выложил на стол объемистую
пачку семейных фотографий. Шлоссер вежливо кивал, выслушивая пояснения к
многочисленным снимкам. Слава богу, Редлих был крайне болтлив, барону не
приходилось напрягаться, чтобы поддерживать разговор. Наконец дошли до
последней, видимо, самой дорогой полковнику фотографии: две девочки лет
пяти-шести, в центре мальчик постарше, держащий их за руки.
толстый, рыжий, военный мундир сидел на нем мешковато, любовно посмотрев на
фото, спрятал его в бумажник.
Редлихом.
беспечно болтал Редлих, глядя на Шлоссера наивными голубыми глазами. - Я
специалист по Японии, кабинетный червь. Фрегатен-капитан, - легкий поклон в
сторону Целлариуса, - был очень любезен и обещал помочь с гостиницей. Не
поверите, но я летел впервые. Незабываемые впечатления.
забронирую вам в гостинице отличный номер...
знакомая - очаровательная вдова. Она со своим приятелем занимает целый
особняк. Прислуга, домашние обеды и... очаровательная хозяйка.
гостиниц.
***
ужина, Лота знакомила гостя с предками покойного "мужа".
вежливо кивал, больше внимания уделял "очаровательной вдове", чем предкам ее
покойного мужа.
доставлен из квартиры барона. Шлоссер и Скорин, стоя у горящего камина, тихо
беседовали.
на есть настоящий полковник генштаба. Специалист по Востоку.
должны знать в Москве. В гестапо есть данные, что он не симпатизирует
фюреру. Он многое знает. Это находка для вас.
распорядился приготовить обед. Скорин обратил внимание, что сегодня обед был
выдержан в истинно немецком стиле. На столе не было ни водки, ни коньяка -
их пили до обеда, зато пиво, которое Шлоссер не выносил, подали в
неограниченном количестве. Видимо, Шлоссер хорошо знал вкусы гостя: Редлих
был в восторге и от пива, и от рыбных и мясных салатов. Когда же подали
наваристый острый бульон из бычьих хвостов, на лице полковника появилась
мечтательная улыбка. Шлоссер не курил, как обычно, ведь немцы должны
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Куликов Роман
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Соломатина Татьяна