Чтение 38–й страницы книги ~Мидии не родят жемчуг~

покатому потолку. И тут же, привстав, насколько было возможно, ловко
преодолев межкресельную тесноту, невероятным образом, как гигантский страус,
задрала длинную красивую ногу, с которой слетел босоножек, и пружинисто
выпрямила ее, угодив пяткой в челюсть Джокера. Джокер отпрянул назад,
придавив Сергея спиной. Сергей ощутил немалую силу этого человека, исходящую
от крепких, каучуковых мускулов, которые упруго взорвались под одеждой.
Джокер взвыл и метнулся с вытянутыми руками на Ольгу, с намерением схватить
ее за горло. Самообладание вконец покинуло взбесившегося зверя.

Но девушка решительно опередила Джокера: и не пытаясь увернуться, вдруг
резко подалась вперед и крепко, обеими руками, по-борцовски обхватила шею
Джокера, как пылкая влюбленная притянула бычью голову к своему лицу и сразу
же вцепилась зубами в ненавистный нос. Сергею показалось, что при этом
что-то хрустнуло. От внезапной, видно, нестерпимой боли Джокер отпустил руки
и забил, захлопал ими, как курица, у которой прищемили клюв. В это время
Ольга, как заправский борец, откинулась вместе с Джокером на кресло,
завалила его на себя, переведя схватку в полугоризонтальное состояние.
Вдобавок она, несмотря на тесноту, изловчилась закинуть одну из своих ног на
спину Джокеру, таким образом еще сильнее притиснув соперника к себе. Джокер,
стоя на коленках, плотно прижатый к женскому телу, продолжая выть и
трепыхаться, зашарил у себя по карманам, явно пытаясь нащупать предмет,
который мог бы помочь ему освободится от болючей, мертвой сцепки. Он
продирался рукой к внутреннему карману в котором, Сергей это запомнил,
находилась металлическая авторучка, похожая на гвоздь. В какой-то миг Сергею
показалось, что Джокеру удалось вытащить из-под своего тела нужный предмет.
Мускулистая рука отлетела в сторону - и... на кресло упала всего лишь смятая
записная книжка вместе с носовым платком. Джокер возобновил попытку. Это
было уже слишком...

У Сергея закружилась голова.

...Парень с водянистыми глазами... "пятерка" - низкий рейтинг дамского
внимания... гусеницы трактора, давящие велосипед...обезумевшая, безжалостная
толпа, молотящая все живое... гиблая трясина.... стреляющие кавказцы...
смеющаяся скамейка... Джокер... улетающая в небо длинноногая синяя
стюардесса - птица удачи... метрвенно бледная, неживая Ольга, жалеющая
его... страх, стыд, позор!...

...Кричали пассажиры, визжала стюардесса... Сергей понял, что
обморочное затмение продолжалось секунду. Сейчас он избавится от наваждения,
преследующего его много лет и уродливо разрастающегося год от года. Сейчас
он станет другим.

Как запрограммированный, казалось, не думая, лишь заранее зная, что
нужно, он наклонился, нащупал в ногах пустую бутылку из под коньяка, встал
над шумной схваткой. Переложил сосуд в левую руку, несколько раз провел
правой ладонью по брючине, осушая кожу от пота. Взялся за горлышко покрепче,
даже покрутил в кулаке, проверяя хватку. Тщательно прицелился и, с коротким
замахом, резко ударил Джокера стеклянным торцом по темени. Джокер обмяк.

...Стюарды связали Джокеру руки за спиной салфетками. Нос его обильно
кровоточил. Ольгу рвало в туалете, в котором никто не догадывался закрыть
дверь.

Стюардесса успокаивала повскакивавших с мест и галдящих пассажиров.
Объясняла, силясь перекрыть гвалт:

- Успокойтесь, господа! У него муляж!... Пульт дистанционного
управления - это просто пакет с деньгами! Мы знали, что этот пассажир
шутит!... Но командир решил - на всякий случай!... Успокойтесь! Гражданин,
сядьте на место, мы контролировали и контролируем ситуацию! Мы даже спецназ
не заказывали - только обыкновенный милицейский наряд. Что значит сдурели?
Выбирайте выражения!... У нас инструкция! Даже если муляж, шутка - все
равно! Выполнять требования! На земле нужно было разбираться! На земле!...
Но сообщники перепились, передрались... Ну, я не знаю... И сами друг друга
обезвредили. Рассаживайтесь, муляж, муляж. Да садитесь же!... Пристегнитесь,
мы уже давно идем на посадку!

Самолет приземлился. В это время Джокер пришел в себя. Заплакал. Он
сидел в проходе посреди салона и по-собачьи мотая головой, размазывал
красные сопли и слюни - по груди, по воротнику. Видно было, что это
привычные для него движения: утираться, когда руки за спиной. Причитая,
задирал голову, закатывал невидящие, полные слез глаза, в потолок:

- Командир!... Шутка, в натуре! Посмотри ксиву!... Там же на обратной
стороне накатано: шутка! У меня же и кликуха такая - Джокер, шутник значит!
Что ж вы всему верите и всего боитесь, трусы позорные! Что ж я теперь, ни за
хрен собачий по новой сидеть, что ли, буду! Я ведь даже не погулял еще!...
Приехал, блин, на юг позагорать! Семь лет солнца не видал! Туберкулез
конечной стадии!... Командир! Начальничек!... Шуток не понимаете! Эх,
е-мое!...

Он опять, как в прошлый раз, надолго закашлялся.

Покачиваясь, подошла Ольга, держась за лицо, все еще мокрое. Сергей
встал, пропустил ее мимо себя. Она бессильно опустилась в среднее кресло,
где еще недавно бесновался Джокер. На белых щеках дотлевали нервные красные
пятна. Отмытые от туши белесые брови и ресницы неузнаваемо изменили глаза.
Рассветало. Самолет стоял на асфальтовой твердыне и облегченно глушил
последние звуки в натруженном теле. В утреннем свете, матово сочившемся из
иллюминатора, Ольга виделась другой, не такой, как ночью. Она виделась
родной, домашней. Ей сейчас шло только одно одеяние - фланелевый халат.
Однако вместо халата было нечто похожее на распашонку, заляпанное, в розовых
пятнах, с оторванными пуговицами (в роли единственной застежки - булавка,
сцепившая края ткани в области лифчика), - когда-то белоснежная блузка, в
данный момент просто запахнутая снизу, как кимоно у самбиста, и заправленная
в треснувшую по шву, от и до, белую юбку. Она была босиком. И не пыталась
обуться.

- А вдруг бы у меня не слетел босоножек?..

- Что? - не понял Сергей.

- Я могла выбить ему глаз. Каблуком.

Сергей улыбнулся:

- Как говорит наш общий знакомый: тогда бы уж точно - срок!

Он разглядел в иллюминатор милицейскую машину с проблескивающим
маячком, которая обгоняла медленно ползущий трап. Все становилось на свои
места: пассажиры почти успокоились - застегивали сумки, поправляли прически,
разговаривали с детьми. Стюардесса ушла к пилотам. Даже Джокер затих и лишь
изредка покашливал и шмыгал поврежденным носом. Сергей спросил, удивляясь
собственной смелости:

- Когда все это кончится, где я смогу тебя найти?

Ольга улыбнулась, отняла руку от лица, на котором угасал румянец, но
проявлялся синяк, и кивнула в иллюминатор:

- Во-первых, неизвестно, чем это кончится. Думаю, что нам еще придется
некоторое времени провести рядом. А вообще-то... - ее брови виновато
приподнялись, она осторожно погладила Сергея по ладони, - меня встречают...
Сережа, вы хороший.

Сергей понимающе покачал головой, даже не пытаясь улыбкой скрыть
сожаление, и сказал после паузы, как будто заканчивая фразу, начатую в себе:

- Просто мне кажется несправедливым, когда значительное, потрясающее
событие завершается никак...

- Попробую вас успокоить, сударь, - Ольга перешла на шутливый тон,
невольно вторя интонацией былому, оптимистичному Джокеру, который сейчас
повержено сидел в проходе, уткнувшись травмированной головой в одно из
кресел. - Картина, которую вы нарисовали, излишне печальна. Ничто не
проходит зря. Тем более, как вы говорите, - значительное, потрясающее. Хотя
бы потому, что таковое непременно остается... - она сложила большой и
указательный палец клювиком и легонько ткнула им Сергею в грудь.

- Где? - принимая тон, попытался уточнить Сергей. - В душе или в
сердце?

- И в душе, блин, и в сердце, в натуре, и в голове!...

Милиционер с шумящей рацией на боку, перешагнув через окончательно
увядшего было, но теперь опять слабо захныкавшего Джокера, остановился возле
истерично хохочущей парочки: парень хватался то за голову, то за грудь.
Девушка в забрызганной кровью кофточке радостно хлопала в ладоши, и
периодически, раздвигая красивые коленки, старательно сплевывала на пол, к
босым ступням.

- Эти? - спросил милиционер у стюардессы.

Стюардесса кивнула и закатила глаза:

- Дурдом. Они все трое ненормальные.

МИДИИ НЕ РОДЯТ ЖЕМЧУГ

1. Ихтиандрик

- А это что там, белое, вроде пены? - спросил Николай у начальника
лодочной станции, по всей видимости, хронического почитателя Бахуса, чей
виноградно-кислый дух насквозь пропитал деревянную будку с обшарпанной
вывеской "Прокат".

- Мидии, - коротко ответил лодочник, обмахиваясь засаленным журналом и
влажно моргая, - плантации. Белое - поплавки. Брать что будете - лодку,
велосипед?

- А сколько до них?

- До мидий? Миля. На лодке, без опыта, спина в мыле, - полчаса.

- Беру лодку. На сто двадцать минут.

- Ну-ну... - лодочник лениво качнул подбородком в сторону причала: -
Вон ту, красную, - и слегка посуетился, нахмурив брови: - Только
осторожно!... А то отвечай за вас. Потом скажите - не проинструктировал.
Если что, я вас туда не сватал. - Он раскрыл регистрационный журнал и,
напялив на красный нос очки с грязными стеклами, возвестил тоном армейского
командира, почти прокричал: - За вторые буи не заплывать!... Спасательный