Воке. - Если вы не выгоните Мишоно, мы все уйдем из вашей лавочки и будем
всюду говорить, что в ней живут лишь каторжники да шпионы. В случае же
вашего согласия мы будем молчать об этом происшествии, ведь в конце концов
оно возможно и в самом лучшем обществе, пока не будут ставить каторжникам
клеймо на лбу, не запретят им принимать обличье парижских обывателей и
морочить людей, как они это делают.
выпрямилась, скрестила руки на груди, широко раскрыла свои стеклянные глаза,
где не было ничего похожего на слезы.
господин Вотрен... Ах, господи! - прервала она себя. - Не могу удержаться,
чтоб не называть его именем порядочного человека. Вот уже одна комната
свободна, а вы хотите, чтобы у меня в доме сдавались еще две, да еще в такое
время, когда все устроились.
- предложил Бьяншон.
Мишоно.
не правда ли? Видите, к чему вынуждают меня эти господа... Уйдите к себе в
комнату на этот вечер.
совсем уехала отсюда, и немедленно!
которую внушает любовь даже баранам, - имейте уважение к ее полу.
это делать, соблюдая приличия. Мы заплатили деньги, мы остаемся, - заявил
Пуаре, надевая фуражку и садясь на стул рядом с мадмуазель Мишоно, в то
время как Воке все продолжала уговаривать ее.
нельзя оставаться: в конце концов они прибегнут к силе.
характера вынудили мадмуазель Мишоно уехать после некоторых переговоров
шопотом с хозяйкой.
оскорбленная этим выбором, так как пансион Бюно соперничал с "Домом Воке", а
следовательно, был ей ненавистен. - Переезжайте к Бюно, там вас будут поить
таким вином, что все лицо сведет на сторону, да кормить всякой дрянью.
нежно взглянул на мадмуазель Мишоно, так простодушно проявил
нерешительность, не зная, должен ли он следовать за ней или остаться, что
нахлебники, обрадованные отъездом старой девы, начали переглядываться и
смеяться.
гоп-ля, гоп!
сказал Бьяншон.*Каждого влечет его страсть (лат.).
Вергилия, - добавил репетитор.
кого-то под руку; Пуаре не устоял против этого призыва, подошел к ней и
предложил ей руку.
она бессильно опустилась на стул.
три часа умер сын Тайфера. Я наказана за то, что желала добра госпоже Кутюр
и Викторине ценой несчастья бедного молодого человека. Теперь эти дамы
просят отдать их вещи и остаются жить у Тайфера-отца. Он разрешил дочери
поселить у себя вдову Кутюр в качестве компаньонки. Четыре помещения
свободны, пяти жильцов как не бывало! Уж вот беда так беда! - чуть не плача,
воскликнула г-жа Воке.
старик точно переродился.
за руку и весело сказал:
оказался каторжником, его сейчас арестовали, а сын Тайфера умер.
у вас, вы это понимаете? Она вас ждет, идемте!
похищал любовницу.
только, - вот и у меня баранина с репой подгорела. Ну, будете кушать
горелое, ничего не сделаешь!
восемнадцати нахлебников лишь десять, но все старались ее утешить и
развеселить. Сначала заговорили о Вотрене и событиях дня, но вскоре, следуя
извилистому ходу беседы, перешли на вопросы о дуэлях, каторге, судах, о
несовершенстве законов и о тюрьмах. В конце концов собеседники на тысячу лье
отдалились от Жака Коллена, Викторины, ее брата, и, хотя их было только
десять, они кричали громче двадцати: казалось, что собралось народу больше,
чем обыкновенно; в этом и заключалась вся разница между нынешним обедом и
вчерашним. У этого эгоистического люда, который завтра же найдет для себя
новую поживу среди парижских каждодневных происшествий, его обычная
беспечность взяла верх; даже сама г-жа Воке поддалась надежде, звучавшей в
голосе толстухи Сильвии, и успокоилась.
фантасмагорией; несмотря на силу своего характера и крепкую голову, он, даже
сидя в фиакре рядом с папашей Горио, все еще не был в состоянии привести в
порядок свои мысли, и после стольких треволнений все рассуждения старика,
проникнутые необычайной радостью, долетали до ушей Эжена как разговоры,
которые слышишь сквозь сон.
Вот уже четыре года, как я не обедал с Дельфиной, с моей Фифиной. теперь она
будет со мной весь вечер. Мы с самого утра у вас. Сняв сюртук, я работал,
как поденщик. Я помогал носить мебель. О, вы не знаете, какой милой Фифина
бывает за столом, как она будет внимательна ко мне: "Папа, покушайте вот
этого, это вкусно!" А когда она такая - я не в силах есть. Да, давно мне не
было с ней так хорошо, спокойно, как теперь!
хорошо на свете! На улицах я вижу лишь радостные лица, только людей, которые
жмут друг другу руки и целуются, таких счастливых, точно все они идут к
своим дочкам лакомиться обедом, таким же вкусным, как и тот, что заказала
при мне Фифина главному повару "Английского кафе". Да при ней и редька
покажется слаще меда.
стекло. - Прибавьте ходу, я дам вам сто су на водку, если доставите меня
через десять минут, куда вам сказано.
кучеру десять франков с расточительностью какого-нибудь вдовца, которому в
угаре наслажденья - все нипочем!
Корнев Павел
Ильин Андрей
Лондон Джек
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Шилова Юлия