конца что-то шарит". В это время предполагаемый Паша
повернулся к ней лицом, и она увидала, что это совсем не Паша,
а какое-то рябое страшилище с лицом, рассеченным шрамом от
виска к подбородку. Тогда она поняла, что к ней забрался вор,
грабитель, и хотела крикнуть, но оказалась не в состоянии
издать ни звука. Вдруг она вспомнила про ожерелье и, украдкой
поднявшись на локте, посмотрела искоса на обеденный стол.
карамели, и недогадливый злоумышленник не замечал его в куче
объедков, а только ворошил уложенное белье и приводил в
беспорядок Ларину упаковку. Хмельной и полусонной Ларе, плохо
сознававшей положение, стало особенно жалко своей работы. В
негодовании она снова хотела крикнуть и снова не могла открыть
рот и пошевелить языком. Тогда она с силой толкнула спавшую
рядом Иру Лагодину коленом под ложечку, и когда та вскрикнула
не своим голосом от боли, вместе с ней закричала и Лара. Вор
уронил узел с накраденным и опрометью кинулся из комнаты.
Кое-кто из повскакавших мужчин, насилу уяснив себе, в чем
дело, бросились вдогонку, но грабителя и след простыл.
сигналом к общему вставанию. Остаток хмеля у Лары как рукой
сняло. Неумолимая к их упрашиваниям дать им подремать и
поваляться еще немного, Лара подняла всех спящих, наскоро
напоила их кофе и разогнала по домам впредь до новой встречи
на вокзале к моменту отхода их поезда.
быстротой носилась от портпледа к портпледу, распихивала
подушки, стягивала ремни и только умоляла Пашу и дворничиху не
помогать, чтобы не мешать ей.
Поезд тронулся плавно, словно подражая движению шляп, которыми
им махали на прощание. Когда перестали махать и троекратно
рявкнули что-то издали (вероятно, "ура"), поезд пошел быстрее.
5
войны. Вслед за успехами первого года начались неудачи.
Восьмая армия Брусилова, сосредоточенная в Карпатах, готова
была спуститься с перевалов и вторгнуться в Венгрию, но вместо
этого отходила, оттягиваемая назад общим отступлением. Мы
очищали Галицию, занятую в первые месяцы военных действий.
другим звали всЈ чаще ho имени-отчеству, стоял в коридоре
акушерского корпуса гинекологической клиники, против двери
палаты, в которую поместили только что привезенную им жену
Антонину Александровну. Он с ней простился и дожидался
акушерки, чтобы уговориться с ней о том, как она будет
извещать его, в случае надобности, и как он будет у нее
осведомляться о состоянии Тониного здоровья.
этого должен был еще заехать к двум больным с визитом на дом,
а он попусту терял драгоценное время, глазея в окно на косую
штриховку дождя, струи которого ломал и отклонял в сторону
порывистый осенний ветер, как валит и путает буря колосья в
поле.
клинические задворки, стеклянные террасы особняков на Девичьем
поле, ветка электрического трамвая, проложенная к черному ходу
одного из больничных корпусов.
ослабевая, несмотря на неистовства ветра, казалось,
обострявшиеся от невозмутимости низвергавшейся на землю воды.
Порывы ветра терзали побеги дикого винограда, которыми была
увита одна из террас. Ветер как бы хотел вырвать растение
целиком, поднимал на воздух, встряхивал на весу и брезгливо
кидал вниз, как дырявое рубище.
прицепами. Из них стали выносить раненых.
после Луцкой операции, раненых стали класть на лестничных
площадках и в коридорах. Общее переполнение городских больниц
начало сказываться на состоянии женских отделений.
усталости. Ему не о чем было думать. Неожиданно он вспомнил. В
хирургическом отделении Крестовоздвиженской больницы, где он
служил, умерла на днях больная. Юрий Андреевич утверждал, что
у нее эхинококк печени. Все с ним спорили. Сегодня ее вскроют.
Вскрытие установит истину. Но прозектор их больницы --
запойный пьяница. Бог его знает, как он за это примется.
окном. Словно мановением волшебного жезла во всех окнах
зажглось электричество.
коридора, вышел главный врач отделения мастодонт-гинеколог, на
все вопросы всегда отвечавший возведением глаз к потолку и
пожиманием плеч. Эти движения на его мимическом языке
означали, что, как ни велики успехи знания, есть, мой друг
Горацио, загадки, перед которыми наука пасует.
и произвел несколько плавательных движений пухлыми руками с
толстыми ладонями в смысле того, что приходится ждать и
смиряться, и направился по коридору покурить в приемную.
гинеколога, по словоохотливости полная ему противоположность.
в Крестовоздвиженскую общину. Едва ли это начнется раньше. Я
уверена, что роды будут естественные, без искусственного
вмешательства. Но, с другой стороны, кое-какая узость таза,
второе затылочное положение, в котором лежит плод, отсутствие
у нее болей и незначительность сокращений вызывают некоторые
опасения. Впрочем, рано предсказывать. Все зависит от того,
какие она будет вырабатывать потуги, когда начнутся роды. А
это покажет будущее.
к аппарату больничный сторож велел ему не вешать трубки, пошел
справляться, протомил его минут десять и принес в грубой и
несостоятельной форме следующие сведения: "Велено сказать,
скажи, говорят, привез жену слишком рано, надо забирать
обратно". Взбешенный Юрий Андреевич потребовал к телефону
кого-нибудь более осведомленного. -- "Симптомы обманчивы, --
сказала ему сестра, -- пусть доктор не тревожится, придется
потерпеть сутки-другие".
рассвете прошли воды и с утра не прекращаются сильные схватки.
коридору, слышал через полуоткрытую по нечаянности дверь
душераздирающие крики Тони, как кричат задавленные с
отрезанными конечностями, извлеченные из-под колес вагона.
палец, он отошел к окну, за которым лил тот же косой дождь,
как вчера и позавчера.
новорожденного.
Андреевич.
-- нараспев говорила сиделка. -- Сейчас нельзя. Придет время
-- покажем. Тогда придется раскошелиться на родильницу.
Намучилась. С первым. С первым завсегда мука.
понимая того, что говорила сиделка, и того, что она своими
словами зачисляла его в участники совершившегося, между тем
как при чем он тут? Отец, сын -- он не видел гордости в этом
даром доставшемся отцовстве, он не чувствовал ничего в этом с
неба свалившемся сыновстве. Все это лежало вне его сознания.
Главное была Тоня, Тоня, подвергшаяся смертельной опасности и
счастливо ее избегнувшая.
через полчаса вернулся. Обе двери, из коридора в тамбур и
дальше, из тамбура в палату, были опять приоткрыты. Сам не
сознавая, что он делает, Юрий Андреевич прошмыгнул в тамбур.
мастодонт-гинеколог в белом халате.
категории. На этот раз отстоять вас не удастся. Страшная
нехватка военно-медицинского персонала. Придется вам понюхать
пороху.
6
Адамов Григорий
Каргалов Вадим
Суворов Виктор
Доценко Виктор
Прозоров Александр
Шилова Юлия