Чтение 38–й страницы книги ~Из Америки

- Путь открыт, - сообщил он. Я не стала расспрашивать, как. И без того жутко. Дом и правда выглядел... опустевшим, наспех приведенным в порядок к приезду хозяина, но, в сущности, нежилым.

- Где, по-вашему, может находиться кабинет сенатора? - негромко поинтересовался Щербаков. Я обратила внимание, что он перешел на английский. - Я плохо ориентируюсь в вашей архитектуре.

Я чуть не ляпнула "я тоже". Оглянулась - просторный холл, коридор, лестница наверх...

- На втором этаже, - решительно прошептала я. - Или еще выше.

- Выше некуда, - заметил Щербаков. - Я заметил с улицы - мансарды декоративные.

Мы поднялись на второй этаж. Я очень старалась ступать бесшумно, но каблуки все равно отбивали по паркету предательскую дробь.

Внезапно Щербаков поднял руку.

- Что?.. - начала я.

- Тш! - нетерпеливо оборвал меня русский.

Из-за поворота донеслись шаги. Мой спутник скривился, будто хотел сказать: "Ну вот, путаются под ногами".

Дальнейшего я никогда не забуду. Охранник, наверное, заслышал что-то, потому что выскочил из-за угла как ошпаренный, размахивая пистолетом. Щербаков сделал три быстрых шага вперед и ударил. Не припомню, рукой или ногой - слишком быстро это произошло. Охранник рухнул как подкошенный, и русский агент проворно оттащил его к креслу.

- Задремал, болезный, - пробормотал он, проверяя пострадавшему пульс. Еще бы, от такого удара не то что в нокаут на тот свет отправишься. - С кем не бывает.

Я приободрилась. Если мистер Щербаков разделывается так со всеми встречными охранниками, то наш визит к сенатору грозит превратиться в увеселительную прогулку. Р-раз - и в нокаут! И черт с ним, с патриотизмом. Когда твоя страна вытирает о тебя ноги, даже не глянув, трудно оставаться патриоткой.

А эти русские, что бы о них ни думать, патриоты. Вот и гадай, то ли это загадочная славянская душа, то ли просто страна о них valenki еще не вытерла?

Меня что-то понесло вперед, однако Щербаков резко остановил меня.

- Сейчас, - прошептал он четко, - будет второй. Я собиралась спросить: "Второй - кто?", но наткнулась на ледяной взгляд и осеклась.

Через полминуты из-за угла донесся ленивый голос:

- Бак, ты где? Молчание.

- Бак, где тебя носит? Хорош шутить. Щербаков промычал что-то неразборчивое.

- Чего-чего?

- Мм-ммм!

После столь выразительного ответа второй охранник вышел из-за поворота, упирая руки в бедра - наверное, собирался распекать несознательного Бака. Щербаков уложил его двумя пинками.

- Еще будут? - деловито прошептала я.

- Не должны, - спокойно ответил русский. - Охранники обычно ходят парами. Только второй, заметив, что первого нет, должен сразу поднимать тревогу. Дилетанты, что вы хотите.

Это охрана сенатора для него - дилетанты? Он хоть знает, как этих парней выбирают? По какому конкурсу?

Наверное, я заразилась от своих русских их безумной логикой, потому что мне пришло в голову - а может, их не по тем критериям выбирают? Надо будет спросить у Заброцкого, какие экзамены он сдавал в своем сибирском полку. Когда выйдем отсюда. Если выйдем.

- Куда теперь? - поинтересовалась я,

- Искать кабинет, - ответил Щербаков. - Тут я доверюсь вашему чутью. Кстати...

Он отворил ближайшую дверь - это оказалась, кажется, гостевая комната, потому что всю мебель в ней покрывали чехлы, - и без натуги затащил туда обоих незадачливых охранников, после чего связал им руки крест-накрест шнуром от настольной лампы и заткнул рты импровизированными кляпами.

- Спите, родимые, - пробормотал он, отряхиваясь. - Так они у меня долго развязываться будут. Во всяком случае, их раньше искать начнут. Пойдемте, мадемуазель.

И что он привязался со своей мамзелью?! Нашел француженку.

Я брела вдоль череды дверей, оглядывая каждую. Не знаю, какой инстинкт меня вел, но, пройдя мимо четырех, около пятой я остановилась так резко, что шедший за мной русский едва не наступил мне на пятки.

- Здесь, - без тени сомнения произнесла я. Щербаков постоял мгновение, прошептал "Отлично" и без стука распахнул дверь.

В окрестностях Ричмонда, штат Виргиния,

29 сентября 1979 года, суббота.

Анджей Заброцкий

Спрыгнуть с поезда особого труда не составило. Если бы я так не дергался за сохранность "оптики", мог бы и раньше соскочить. В конце концов натаскивали меня и не на таких скоростях. Но, имея на руках хрупкий инструмент, пришлось подождать, пока этот, нельзя же не сказать, эшелон, чуть ли не затормозил на повороте, и только тогда - прыгать.

А в общем, решил я, этап отрыва тоже прошел успешно. Полагаю, что никто не сумел засечь меня на станции, а проводника я застращал на совесть, минуты три тыча ему под нос по очереди фэбээровское удостоверение и "вессон". Не думаю, чтобы у него раньше чем через пару часов челюсть отклеилась.

А мне больше часа и не нужно.

С машинами пока придется завязывать. Только что мы минут двадцать ехали параллельно дороге, и машин полицейских на ней - что блох на собаке. Чуть ли не в прямой видимости. Прям-таки хочется встать во весь рост и возгордиться собственной популярностью.

Зато, похоже, в мозгах аборигенов мысль, что перемещаться можно без помощи колес, просто не укладывается.

По крайней мере, к такому выводу я пришел чуть погодя. Вне дорог никакой разумной деятельности по розыску преступников не велось вообще. За несколько часов мне пришлось залегать всего два раза - один, когда неподалеку прожужжал винтокрыл, но, судя по тому, что больше я его даже не слышал, он не местность прочесывал, а просто летел куда-то по своим винтокрыльим делам. Второй - когда чуть не нарвался на небольшую толпу, сошедшую, казалось, прямиком со страниц "Тома Сойера" - несколько десятков местных пейзан с дробовиками и собаками. Хотя, конечно, может, это я заблуждаюсь и они в самом деле ловят беглого негра - в этой Америке все может быть! Не за кровавым же бандитом герром Шредером они гнаться собрались? Собачки тут им не подмога. Да и вообще, как можно гражданских к этому привлекать? Ну встретят они опасного преступника, ну положит он половину, вторая в ужасе разбежится - и что?

Помню, у нас, когда я только начинал действительную, тоже побег случился. Бегут на самом деле не так уж редко. Добегают, правда, еще реже, а скорее и вовсе. Тот раз я запомнил, потому что сам видел.

Десятеро с этапа рвануло. Обычный был этап, каторжный, но все по второй-третьей ходке, а там сроки такие, что еще подумаешь - не лучше ли сразу на уран, конец тот же, а мучиться все ж поменьше.

Так вот, рвануло десятеро, под вечер. Из них троих - а заодно и кучу неповинного зверья - положили ночью вертолеты с теплоскопами. А с утра по тайге пошли поисковые группы - полиции, казачьи, ну и наши егеря. Нас, "молодняк", взяли как резерв, сам не знаю на кой - никто бы нас на пули, понятно, не пустил.

Но это я понял уже потом, а тогда, в тесном кузове грузовика, я судорожно сжимал вспотевшими ладонями ложе винтовки и с замиранием сердца вслушивался в доносящееся сквозь треск.

- Ну что там?

- А-а, сука, отстреливается. Сдавайся!

- Ну что он?

- А-а, мать-перемать.

- Кончайте с ним.

- Сдавайся, придурок, жизню же... А-а, х... с тобой. - И выстрел, окончательный, как точка.

Выловили еще пятерых - тайга большая, да дорог в ней мало, - а двое сгинули, и только три месяца спустя во Внутренней Монголии к пылающему костру выполз скелет в лохмотьях, ничем, кроме этих лохмотьев, с человеком не схожий.

Тогда вот я ощутил это странное, греховное, но такое захватывающее, пьянящее чувство охоты на самую опасную, умную и свирепую дичь - на человека.

Вы тоже его испытываете, наверно, господа охотнички" Что ж, пожалте. Вам еще предстоит усвоить пару уроков. Например, что на тигра не ходят с дробовиками. И флажками от него не отгораживаются.

На тигра вообще лучше не ходить. Опасно!

В окрестностях Лейк-Джексона, штат Виргиния,

29 сентября 1979 года, суббота.

Сергей Щербаков

В других обстоятельствах изумленное выражение на лице сенатора вызвало бы у меня здоровый смех. А в тот момент меня больше всего волновало, чтобы он не начал кричать или, не приведи господи, сопротивляться. Поэтому я рванулся к нему, точнб бешеный бык, и перехватил его руку аккурат в тот миг, когда она нырнула в ящик стола.

- Вот пистолетик положите, - убедительно произнес я, от волнения забыв, что говорить надо по-английски. Долгое общение с мисс Тернер только подкрепило меня во мнении, что все иностранцы обязаны понимать язык Пушкина.

Сенатор, правда, понял без перевода - или его просто устрашила моя озлобленная физиономия. Запястье его обмякло, и я осторожно вытащил его руку на свет.

- Встаньте, сенатор, - предложил я, переходя на понятное ему наречие. - Пройдите и сядьте вон в то кресло.

Кресло стояло у стены, и на расстоянии вытянутой руки от него в обе стороны не было ничего легче тяжелой бронзовой вазы.

- И не надо кричать, - предупредил я. - Это может плохо кончиться.

- Вы... вы... - Губы сенатора дрожали. Он был напуган чуть ли не до см - рти. Оно и неудивительно, когда привыкнешь, что твой дом - твоя крепость, осознание своей ошибки особенно болезненно.

- Отвечайте только на мои вопросы, - приказал я. - Мадемуазель Тернер, присядьте тоже. Чувствую, разговор у нас будет долгий.

На самом деле мы не могли рассиживаться. Если бы я связал всех охранников в доме, и то мы не были бы в полной безопасности. А отсутствие всего троих будет замечено не позднее чем на пересменке. То есть часов в восемь. Однако признаваться в этом перед нашей жертвой я не стал.

- Итак, сенатор... - Я выдержал паузу. Рассчитывать на помощь Андрея, как с господином Брантом, я не мог. Мне надо было сломать сенатора с первых же фраз.

- Что вам нужно? - хрипло прошептал Аттенборо.

- Сведения, - ответил я. - Я хочу знать, что вы намерены притащить в наш мир из пататронных линий.

Сенатор обмяк. Я нащупал верную линию. Привыкший к подчинению, Аттенборо тушевался, стоило надавить посильнее - обычное дело для мелких тиранов.

- Мы... - промямлил он.

- Короче, - приказал я негромко, но с такой - и отнюдь не наигранной! - яростью, что Аттенборо подавился. - Какой мир вы выбрали для контакта? - поинтересовался я. - Уж конечно, не патахрон после Второй мировой войны. И вряд ли - мир, отставший от нашего в технике. Значит, мир диктатур или мир богатых, развитых Соединенных Штатов. Полагаю, очевидный ответ является и верным?

Аттенборо дергано кивнул. Кейт присела на край стола и, как девчонка, заболтала ногами. Похоже было, что в отношении сенатора она испытывает не столько сочувствие, сколько злорадство.

- И какую помощь вы рассчитывали оттуда получать? - продолжал я допрос.

- Мы вышли на контакт с тамошними органами безопасности, - ответил Аттенборо, заикаясь. - Это прошоло недавно, и, похоже, они не до конца поверили нам, а мы, по понятным причинам, не открыли им секрет порталов. Но мы заручились их поддержкой, хотя и не безоговорочной. В их мире тоже не покончено со слюнтяями и предателями американской мечты.

- Я сказал - короче! - рыкнул я.

- Короче... - Вот короче-то сенатор говорить и не привык, привычка по всякому поводу соскальзывать в демагогию играла с ним дурную шутку, - Нам выделили группу профессиональных агентов Си-ай-эй... Центрального разведывательного управления...

Я не стал спрашивать, какого управления. Семьдесят лет иной истории могли породить новые государства, что уж говорить о новых конторах.

- Мы перебросим их через портал прямо в точку встречи, - продолжал сенатор уже увереннее. - А после выполнения задания - вернем обратно. Они не оставят следов, а это очень важно.

- Какое задание они должны выполнить? - спросил я. - И когда?

- Завтра в полдень, - ответил сенатор с подозрительной готовностью и замялся, будто отвечать на вторую часть вопроса ему было невмочь.

- И что же произойдет? - подбодрил я его.

- Завтра в Вашингтон возвращается президент Форд, - выдавил Аттенборо. - В полдень он должен посетить Арлингтонское мемориальное кладбище и прочесть речь у Мемориала Павшим Воинам. Это в радиусе действия установки...

Я замер, глядя на него.

- Вы хотите убить президента? - недоверчиво прошептала Кейт, видно, повторив мои умозаключения.

- Поверьте, мисс Тернер, мы долго раздумывали, прежде чем прийти к такому решению, - начал оправдываться Аттенборо. - Но его безумная политика не оставила нам иного выбора, как отстоять...

- Стоп! - приказал я, Аттенборо заткнулся. - То есть, говоря проще, на завтра вы запланировали государственный переворот.

Судорожный кивок. - Очень мило, сенатор, - пробормотал я. - Надо полагать, машина уже запущена. Как вы собирались использовать смену власти?

- Всем известно, что вице-президент Стивенсон - старая развалина, которую Форд взял в напарники, только чтобы ублажить лонговское поколение популяров. Сам он не может даже носа подтереть, - пояснила Кейт, пока сенатор мямлил нечто невразумительное. - Если господа из Комитета захотят, они просто вытрут ноги о Конституцию и объявят в стране военное положение до выборов, где, конечно, пройдет их кандидат. Классический сценарий банановой республики.

Очень разумно, подумалось мне. Если бы я захватывал где-то власть, то действовал бы примерно так же. Тем более что у Комитета есть и организация, и военизированные отряды, которые, наверное, уже подняты по тревоге, и свои люди в верхах - джентльменский набор заговорщика, от какого и я не отказался бы. Правда, у меня нет под рукой команды опытных убийц, способных появиться из ниоткуда и уйти в никуда, как злые няндзя в дешевых гоминьдановских фильмах.

Стоп. Сами убийцы ничего не могут. У них нет порталов, потому что, попади к ним в руки хоть один, они его разберут и через год начнут сами к нам шляться с визитами вежливости. Меня душила злость на комитетчиков - к ним в руки попало такое открытие, а они сделали из него очередной способ убийства. Представляю, что подумали о нашем мире там, в патахроне, если первые же пришельцы из него начали канючить: "Ну одолжите нам наемников!"

А раз у этих современных асассинов нет своего портала, то кто-то должен открыть им дверь с этой стороны. Вот где ахиллесова пята страшной задумки мистера Аттенборо со товарищи.

- Кейт, - попросил я американку, - пока мы с сенатором завершаем беседу, поищите, если вас не затруднит, что-нибудь длинное и гибкое.

- Хотите его повесить? - понимающе осклабилась Кейт.

- Нет. - Я вздохнул. - Хочу его связать ненадежнее. Вешать его будут по приговору вашего суда.

- Тогда не вешать, а казнить электротоком, - поправила педантичная Кейт. - У нас такой порядок.

- Да хоть расстреливать, - пожал я плечами.

Сенатор вздохнул и потерял сознание.

- Проклятие, - не сдержался я. Так хотелось задать мистеру Аттенборо еще несколько вопросов. Но приводить его в чувство слишком долго.

Может, в столе у него хранятся какие-нибудь документы? Да нет, едва ли. Мало ли кто может заглянуть в стол. Те же слуги, например.

- Что за пылища, - рассеянно буркнула Кейт, отряхивая юбку.

- Где? - удивился я.

- Да тут, в этом углу. Словно сто лет не стирали, - фыркнула американка. - Вот, держите. Хорошая была лампа.

Я проворно перетянул запястья сенатора электрическим шнуром и подошел глянуть на подозрительный угол.

- Нет, Кейт, пыль в этом кабинете стирали, - поправил я. - Везде, кроме этого угла. Довольно убогий прием. Ну-ка...

Декоративная панель легко откинулась. Ничего странного, что сенатор не разрешал стряхивать с нее пыль. Любая служанка непременно заглянула бы внутрь. А показывать непосвященным людям предметы из патахронных миров - дело опасное.

Поначалу я не понял, для чего сенатору Аттенборо понадобилась обыкновенная киноафиша и почему ее следовало непременно повесить в его кабинете. Да еще напротив стола. И только когда Кейт придушенно ахнула, сообразил. Из трех фигур мое внимание привлек вначале стоящий юноша с мечом огненным, а потом - симпатичная, немного смахивающая на мою провожатую девица у его ног. На завершавшего композицию мужчину с пистолетом странной конструкции я глянул лишь мельком. А зря.

- Помилуй боже, из какого же это мира? - выдохнула Кейт.

- Не знаю, - ответил я, вглядываясь в список актеров, чтобы убедиться в том, что глаза меня не обманывают. - Но кажется, кое-кому там здорово не повезло в жизни.

Собственно, о происхождении афиши можно было догадаться по тому, что фильм снимали в Голливуде. Только в одном патахроне США могли позволить себе снимать дорогое кино. Думаю, в нашем мире мсье Жорж Люка подвизается где-нибудь в Париже или Каннах.

- Зачем здесь... это? - выдавила из себя Кейт. Я не знал, плакать мне, злиться или хохотать.

- Вам знакома такая русская идиома "фига в кармане"? - спросил я. - Вот это она. Представляете, как мистеру Аттенборо приятно было сидеть за этим столом и думать: "Ничего, это в нашем мире ты президент, а по справедливости - ты жалкий лицедей, актеришка, ничтожество"?

Кейт поразмыслила с минуту над моими словами, потом подошла к сенатору и прицельно плюнула ему в лицо.

К моему удивлению, Аттенборо заворочался, приходя в себя

- Спасибо, мадемуазель, - поблагодарил я. - У меня к вам еще один вопрос, сенатор. Возможно ли отменить операцию?

Аттенборо покачал головой.

- Врет, - убежденно проговорила Кейт.

- Увы, боюсь, нет, - ответил я. - Они не успеют связаться со своими подельниками из патахрона А если не открыть группе портал в назначенное время, больше им в том мире никто не поверит, даже если глас божий прозвучит с небес. Кажется, у нас остается только один выход...

Я подобрал со стола тяжелую пепельницу и аккуратно приложил ею сенатора по виску. Аттенборо обмяк.

- ... Остановить их силой, - закончил я. - Пойдемте, мадемуазель Тернер. Здесь нам больше делать нечего.

Глава 27

"ВАШИНГТОН ПОСТ",

29 сентября 1979 года

Весь Вашингтон, вся политическая элита страны потрясена злодейским убийством Дональда Эберхарта, помощника сенатора от штата Виргиния Дэвида Аттенборо и видного деятеля Движения за моральную мощь.

Небывало дерзкое преступление было совершено в доме мистера Эберхарта по возвращении его с пресс-конференции, на которой погибший отказался дать разъяснения журналистам по поводу предстоящих учений минитменов. Неизвестные преступники действовали хладнокровно и быстро, расстреляв из автоматических винтовок Дональда Эберхарта вместе с его шофером при выходе из машины..."

Близ Лейк-Джексона, штат Виргиния,

29 сентября 1979 года, суббота.

Кейтлин Тернер

- Вы никогда не задумывались о происхождении современной морали? - медленно проговорил Щербаков, пока мы брели через лес к машине.

Я чуть не подавилась ветром. Вот же вопрос для обсуждения субботним вечером, сиди мы за чаем, как британцы. Но я едва волочу ноги по осеннему лесу, над головой сквозь ветки смутно виднеется что-то серое и драное, как старое пальто. Тему нашел, называется!

- Да нет, Сергей, как-то не задумывалась, - ядовито ответила я.

- Жаль, - спокойно ответил Щербаков. - Меня это всегда интересовало.

В эту минуту мне отчаянно не хватало Анджея. На него я могла бы опереться, во всех смыслах. Он травил бы свои дикие армейские байки, шумно удивлялся бы американским обычаям, пытался бы поднять мне настроение и вообще вел бы себя по-человечески. Черт, как я успела по нему соскучиться! Прошло всего пара часов, а я хочу видеть его рядом так, словно меня годами держали в Синг-Синге. В одной камере со Щербаковым.

- А что вы так нервничаете, Кейт? - полюбопытствовал Щербаков. - Вы со вчерашнего вечера на взводе. Я просто задохнулась от негодования.

- Вы соображаете, что говорите? - поинтересовалась я в ответ, - За последние сутки я нарушила столько законов, сколько не изучила за четыре года в Окленде! Из-за вас, между прочим, нарушила! Я бегаю за вами по лесам, точно эти чокнутые из спешл-форсез, вы устраиваете пальбу со взломом. А я, между прочим, полицейская - во-первых, и пацифистка - во-вторых, и мне не нравится, когда закон подменяют военным положением!

- Для пацифистки у вас очень военное мышление, - задумчиво ответил Щербаков, глядя в мутное небо.

- Какое?! - Я даже подумала, что ослышалась. Или русский оговорился. С кем не бывает.

- Военное, - повторил Щербаков. - Это очень по-армейски - ставить устав, или, в вашем случае, закон выше справедливости. Нет, не отвечайте. Вы хотели сказать, что закон - это конкретное понятие, в то время как справедливость - абстрактное, верно?

На самом деле я хотела зашвырнуть в него... ну, хотя бы своим идиотским значком полицейского. Если наточить края, как раз выйдет этот Анджеев сюрикэн, вот. Стоп, что-то я правда заразилась его детским милитаризмом. Но в принципе Щербаков был прав.