Чтение 38–й страницы книги ~Тютюнин против инопланетян~

"Вход номер три" оказался черной лестницей, которая вела в пищеблок, где кормились работники "Кристаллического рубина", разводя украденной водкой компот из сухофруктов.

- Вы кто такие? - спросил приятелей дежуривший на лестнице крепкий гладиатор. Впрочем, возле столовки Леха со своим ведром смотрелся более органично.

- Мы на работе, - просто ответил он и продемонстрировал космическое ведро. - Разве сам не видишь?

- Сам-то вижу, - отозвался с лестничного пролета гладиатор. - Только за кого вы выступаете, за Бананова или за Фиговского?

- Мы вообще-то за нормативные выражения, камрад, - вмешался Сергей.

- Да, - подтвердил Леха, продолжая наступать на гладиатора. - За мир во всем мире. Ты, кстати, "Муму" читал?

- Какой номер, за май?

- Ага, - кивнул Леха, слегка пододвигая плечом гладиатора.

- Э, ты куда прешь-то? - возмутился тот, перехватывая свой "ремингтон", как дубину.

- Да мы же свои! - настаивал Леха. - Видишь, ведро принесли!

- А чего в ведре? - не сдавался гладиатор.

- Мездра там, товарищ, - сообщил Тютюнин, вспомнив о неоднозначном восприятии людьми этого слова.

- А-а... - протянул озадаченный гладиатор. - Ну так бы сразу и сказали. А то "свои, свои". Знаешь, сколько здесь своих ходит. На всех патронов не напасешься.

Распрощавшись с гладиатором, Сергей и Леха принялись плутать по вспомогательным помещениям, то и дело заходя в тупики или сталкиваясь с многочисленными отрядами той или иной армии. Однако поскольку все происходило уже внутри предприятия, никаких паролей и клятв у них не спрашивали.

Вскоре, больше ориентируясь на запах спирта, Тютюнин и Окуркин вышли к цеху розлива и отстоя пены. У входа их заставили надеть белые шапочки, белые тапочки и жел-

тые курточки. И, больше не спрашивая ни о чем, пропустили на самую секретную территорию.

- Так вот, Серега... - от волнения у Окуркина захватывало дух, - так вот где все это и происходит... Вот где оно совершается, очищается и разливается...

- Ага... - немногословно отвечал Тютюнин, глядя на высоченные, до самого потолка, ректификационные колонны, гидролизные узлы и установки горячего крекинга. Все это тонкое хозяйство журчало, пыхтело и булькало.

- Эй, товарищ в очках! - позвал Леха работника с карандашом и блокнотом в руках.

- Да, - отозвался тот и, подойдя к двум незнакомцам, стал их подозрительно рассматривать.

- Товарищ в очках, скажите, где бы нам тут разливочную бочку найти?

- А зачем вам? - тут же спросил товарищ в очках.

- А мы просто интересуемся.

- Экскурсия, что ли?

- Да, экскурсия, только мы от группы отстали.

- И что вы хотели узнать?

- Из опилок водку делают?! - выпалил Леха.

- Конечно, в гидролизных узлах.

- А из нефти? - поинтересовался Тютюнин.

- Из нефти? - Товарищ в очках почесал нос и, вздохнув, ответил: - Приходится. Методом удлиненного крекинга.

- Здорово. Ну а где же разливочная посуда, а?

- Я не понимаю - зачем вам. Украсть, что ли, хотите?

- Да не украсть, наоборот - вылить! - Леха указал на ведро. - Нам директор приказал.

- Какой директор?

- Тот, который правильный, - просто ответил Тютюнин. - Или вы уже чужому директору продались?

- Неправда, я не продался. Я верен тому директору, которому присягал и у которого целовал это самое... Я имею в виду - знамя.

- Вот и хорошо. Покажите разливочную.

- А вы сначала откройте ваше ведро. Я здесь, между прочим, мастер смены.

- Пожалуйста, товарищ мастер, только это не ведро, а контейнер особой прочности, - с достоинством произнес Окуркин и открыл ведро.

Увидев золотистую искрящуюся жидкость, мастер встал на колени и, понюхав ее, сразу изменился в лице, причем в лучшую сторону.

- Очень интересный букет. Мне даже понравилось. Ну хорошо, идемте, я все вам покажу - лейте куда хотите, мне не жалко.

Промаршировав по длинным технологическим переходам, где им то и дело попадались лаборанты с отстраненными взглядами, Леха и Сергей пришли к огромной, с железнодорожную цистерну, емкости, из которой хитрый звякающий аппарат разливал водку в длинную вереницу мытых бутылок.

- Вот отсюда все и проистекает, - сказал мастер. Он указал на покрашенную белым лесенку и добавил: - А чтобы вылить, нужно забраться на самый верх. Лезьте прямо сейчас, а я отойду по делу.

И ушел.

- Ну что, давай, - сказал Серега, прислушиваясь к звякающему аппарату, который лихо выталкивал наполненные бутылки.

- Ага. - Окуркин взял в зубы дужку космического ведра и стал подниматься, сосредоточенно глядя на потолочные балки.

Какое-то время Сергей следил за ним, но потом у него заныла шея и он стал смотреть себе под ноги.

Неожиданно совсем рядом грохнулось космическое ведро. Тютюнин в панике прыгнул в сторону и, снова посмотрев вверх, увидел извиняющийся силуэт Лехи.

- Извини! - - крикнул тот с высоты. - Просто зубы устали!

Серега хотел уже послать было Окуркина подальше за такие шутки, но потом вспомнил, какое большое дело они проворачивают, и ему сделалось стыдно за свою минутную слабость.

"Как там, интересно, Кузьмич? - подумал он. - Справляется ли?"

Наконец Окуркин спустился, и они обнялись.

- Ну как там наверху, Леха?

- Масштаб, Серега! Масштаб просто поражает! Я ее туда, понимаешь, лью, а она прямо как в никуда! Масштаб.

Едва друзья закончили радоваться и стали подумывать, как выбираться на волю, возле основной емкости появился мастер смены, да не один. С собой он привел двух румяных милиционеров, похожих друг на друга, как две милицейские фуражки.

- Рядовой Стогов! - представился один.

- Рядовой Снегов! - представился второй и, заметив, как таращатся на них злоумышленники, добавил: - - Мы вообще-то близнецы, как Сакко и Ванцетти.

- Понятно, - сказал Леха, хотя ничего не понял.

- Почему же вы, товарищи, нарушаете? - поинтересовался Стогов и достал из кармана пистолет "Макарова", расточенный под стрельбу гайками и болтами.

- Да, - поддержал обвинение Снегов. - Зачем отравляете наш национальный напиток?

- А мы его не отравляем, - замотал головой Леха. - Мы его, наоборот, улучшаем. И мы это можем доказать...

- Как же? - спросил Стогов, как бы между прочим поигрывая рогаткой из бараньих жил - очень опасным оружием.

- А очень просто! - вступил в спор Тютюнин. - Мы можем этой водки выпить сколько угодно.

- Так уж и сколько угодно! - усомнился из-за спин милиционеров мастер смены.

- Ну, конечно, в разумных пределах, - согласился Окуркин. - Зато будет ясно, что водка не отравлена.

- Хорошо, пусть пробуют, - согласился Стогов.

- Правильно, налей им, - сказал Снегов, обращаясь к мастеру смены.

Мастер пожал плечами и, достав мерную кружечку, нацедил грамм двести, однако Окуркин возразил, что так они ничего не почувствуют, и мастер был вынужден налить два по двести.

Однако тут вмешались близнецы и сказали, что тоже хотели бы выяснить, чего там с этой водкой. Так что окончательно получилось - четыре по двести, потом четыре по триста - за дам и на посошок - по сто на брата.

112

Довольно скоро выяснилось, что водка нормальная и даже хорошая, а милиционеры-близнецы отличные ребята. Они знали много народных песен и даже играли на губной гармошке, которая кстати нашлась у мастера смены.

- Послушайте, ребята, а почему у вас фамилие разное, если вы близнецы? - поинтересовался Окуркин.

- А это у нас не фамилие разное, это у нас служебные псевдонимы разные, а фамилие конечно же одно - братья Филиповы.

- Вот тебе раз! А почему же вам псевдонимы-то выдали? Чем братья Филиповы плохи?

- А нам не выдали. Мы сами взяли, - признался Снегов.

- Потому что была такая необходимость, - добавил Стогов.

- Какая необходимость? - почесав хронически красный нос, поинтересовался мастер смены.

- Насущная необходимость. Чтобы в перестрелках можно было соблюдать порядок и безопасность, - сказал Снегов.

- Да, - согласился с ним Стогов. - Вы представьте, крикнут нам "Филипов, слева - три! Обрати внимание!", а мы смотрим и не поймем, то ли это я, то ли он, а может, и вовсе наоборот.

- И получается неувязочка, - добавил второй близнец.

- А вы в перестрелках часто бываете? - уважительно моргая, спросил Сергей.

- В этом году ни разу, - сказал Стогов.

- И в прошлом тоже, - со вздохом добавил Снегов.

- А прежде?

- А прежде мы еще маленькие были - в школу ходили. В милицейскую. Теперь вот уже в штате состоим, но нам по-прежнему не доверяют.

- Ага, говорят, слишком инициативные, - подтвердил другой близнец.

- И даже патронов не дают. Опасаются. Говорят, вы в людей стрелять будете. А зачем нас учили, если стрелять нельзя, я вас спрашиваю? Мы уже и в кошек палили, но в кошку попробуй попади - она же маленькая.

- Поди попробуй... - согласился Леха.

- Вот! А человек - совсем другое дело, он же большой. Но патронов все равно нет.

- Вы, ребята, переходите к нам на завод, - предложил вдруг мастер смены.

- А у вас что, патроны дают? - с надеждой в голосе спросил Снегов. Или Стогов. Внешне их трудно было различить.

- Патронов не обещаю, но спецовки у нас хорошие. И еще - пенсия... А за вредность - молоко.

- За вредность лучше бы водку, - заметил Окуркин.

- Эх, мил-человек, у нас ведь водкой никого не удивишь. У нас здесь больше молоко ценится.

Когда все темы для беседы иссякли, было уже довольно поздно.

Тютюнин с Окуркиным, пошатываясь, вышли с черного хода и, обойдя весь комплекс винокурения, оказались возле парадного крыльца, где только что закончилась схватка 'между двумя командами силовой поддержки.

Меж поваленных тел деловито сновали санитары, а кареты "скорой помощи" развозили клиентов по больницам.

Представители противных стороны стояли у разных подъездов, окруженные новостными бригадами разных телевизионных каналов.

- Мы, народ Рублевского шоссе, настаиваем - акции "Кристаллического рубина" принадлежат нам! Отступать мы не намерены! Позади - Москва! - кричали возле "входа номер один"..

- Мы, члены "Ордена трубы", да не простой, а золотой, ответственно заявляем: наши акции! Наши! Мы требуем исполнения главного закона термодинамики: деньги идут к деньгам! У кого нефть - у того и водка!

Тютюнин и Окуркин, поначалу желавшие поскорее оказаться дома, завидев такое представление, тут же передумали, протрезвели и остались досматривать.

- Скажите, чем должно закончиться ваше противостояние? - спросил кто-то из журналистов, окружавших представителей "Ордена трубы".

- Мы считаем, что этот спор должен решаться на юридическом поле. Да вы, кстати, прямо сейчас сможете стать свидетелями этого цивилизованного способа.

Едва только была произнесена эта фраза, как из подъехавших автобусов стали выгружаться бойцы в неизвестной форме.

- Внимание! Сейчас вы видите, как независимые государственные служащие - судебные исполнители - собираются в боевые порядки, чтобы продемонстрировать нам сотни исполнительных листов с судебными постановлениями, где черным по белому и наоборот написано, что "Кристаллический рубин" принадлежит "Ордену трубы".

Между тем народ Рублевского шоссе также не терял время даром и выстраивал в каре своих собственных судебных исполнителей, вооруженных бейсбольными битами и исполнительными листами примерно по двести долларов за штуку.

В качестве основной ударной силы обе стороны использовали дорогостоящих адвокатов с замысловатыми фамилиями. Среди них Тютюнин и Окуркин приметили нескольких дунтосвинтов.

- Смотри, Серега! Смотри!

- Да вижу я! Не толкайся! Вижу!

- Как думаешь, может, шуранем по ним каменюкой?

- Нельзя. Подумают, что мы из-за акций деремся. За это убить могут - ты же видишь.

- Да уж вижу.

Последовал сигнал к атаке и, потрясая пачками исполнительных листов, отряды судебных исполнителей сошлись на юридическом поле.

Дрались они корректно и почти не ругались матом.

Адвокаты же, напротив, норовили поставить друг другу подножку, роняли бриллиантовые запонки, шипели и источали змеиный яд.

Когда все наконец закончилось, друзья отправились искать переулок, в котором оставили "запорожец".

Леха позвякивал пустым космическим ведром и думал о чем-то своем, а Сергей то и дело оглядывался. Ему не давал покоя велосипедист, который снова следовал за ними по пятам.

- Ты смотри, он шпионит за нами, - прошептал Серега Лехе.

Тот покачал головой:

- Да навряд ли. Он же без хвоста, и рожа у него не зеленая...

- Да кто же знает, какая рожа, - под очками-то не видно...

- Но гребень мешался бы.

- Ну... гребень бы мешался, - вынужденно согласился Сергей. - Хотя мы, может, уже совсем протрезвели и ничего не замечаем...

- Стоп, - сказал Леха, когда они вышли в переулок. - Смотри, кто это возле моей машины ковыряется?

- Они... - выдохнул Тютюнин, чувствуя, как наливается силой его молодое тело. Однако одного только тела было мало, и Сергей; оглядевшись, присмотрел на стене кусок отошедшей штукатурки.

Вырвав его и обвалив при этом едва ли не половину фасада, он замахнулся и что было силы метнул штукатурку в дунтосвинтов.

Снаряд прошелестел в вечернем воздухе и с грохотом обрушился на крышу "запорожца", разлетевшись на тысячи осколков и запорошив дунтосвинтам нижние веки.

Окуркин взревел, словно от боли, и помчался к машине, чтобы оценить ущерб. Дунтосвинты же, решив, что атакуют именно их, пустились наутек.

- Что ты наделал?! Зачем бросался в мою машину-у-у! - вопил Леха, лихорадочно сметая с крыши песок.

- Я же не специально, Лех. Я же их отогнал - они, может, бомбу пытались заложить.

- Бомбу? - Леха на мгновение замолчал, моделируя в мозгу последствия взрыва. - Бомбу, говоришь? - повторил он. -Так от бомбы же вся краска поотлупится... и окна повыл етают...

- Да что окна -у нас бы глаза повыл стал и. Нужно посмотреть, вдруг они успели ее поставить.

Приятели опустились на асфальт и стали ползать вокруг "запорожца", заглядывая под днище.

Как должна выглядеть бомба, они не знали, однако после осмотра почувствовали себя намного увереннее.

- Ничего, Лех, мы на них завтра отыграемся, - отряхивая штаны, пообещал Тютюнин. - Вот развезут водочку по магазинам, а утром, где-то часиков с семи, чтобы до работы успеть, ее начнет употреблять трудовой народ. И тогда начнется... А то чего же мы вдвоем - двое в поле не воин.

- Двое - не воин, - согласился Леха и, забросив космическое ведро на заднее сиденье, быстренько занял место пилота.

Сергей сел рядом.

Мотор чихнул, но все же завелся. Окуркин немного по-газовал, посмотрел в зеркало заднего вида и заметил того же велосипедиста в хоккейном шлеме.

- Вот привязался-то, - сказал Леха и резко стартовал с места.

Велосипедист тоже стал набирать скорость. Леха проскочил в следующий переулок, велосипедист за ним.

Окуркин вырулил на улицу и какое-то время ехал по встречной полосе.

Завидев лейбл "запорожца", "мерседесы" в ужасе запрыгивали на тротуар, а Леха только грустно улыбался и все рулили и рулил.

Когда ему это надоело, он мастерски развернулся и, влившись в поток движения, сказал:

- А вот зря ты поцарапал мне крышу.

- Да ладно тебе. Я ж не специально, - пожал плечами Тютюнин.

- Сейчас приедем - полировать будешь.

- Ну и буду.

Они замолчали. Молчали долго - секунд тридцать. Первым заговорил Сергей: