Чтение 38–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— Да, господин. Для достойного человека, который по слал меня…

Лунный Заяц издал невнятный возглас. Фань поднял голо ву, проследил за взглядом бога и похолодел: к дворцу приближался русский.

Мертвенно-бледный. Шатающийся. Тяжело и жадно дышащий. С искусанными в кровь губами.

С горящими, словно у дракона, глазами.

Фань похолодел, но тут же устыдился и взял себя в руки. И даже рассмеялся.

— Ты опоздал, русский!

Но тот не ответил, даже не посмотрел в сторону Фаня. Он двигался к Лунному Зайцу, беззвучно шепча какие-то слова.

И лапа бога замерла, впервые за тысячи лет перестав толочь в каменной ступке порошок бессмертия.

И Фань почувствовал, что надвигается беда.

— Останови его, господин. Останови!

— Он убил Лунного Зайца. — Ляо помолчал и поправился: — Оно убило — Чудовище. А потом оно погубило коричневое дерево, которому боги повелели расти вечно. Мне показалось — простым прикосновением. Узкие листья дерева, прекрасные, словно вырезанные из тончайшего шелка, осыпались на вмиг пожелтевшую траву, изящный ствол стал черен, а нежное благоухание сменилось кислым запахом разложения.

— Да вы поэт, — негромко произнес Урзак.

Китаец провел рукой по гладкому подлокотнику кресла. Заурядный жест, однако Банум увидел, что Ляо нервничает. Прошедшие десятилетия не подернули старую историю дымкой равнодушия. Ляо по-прежнему переживал те события. Пылко. Эмоционально.

По-прежнему стоял посреди плато Аристарха, стремительно превращающегося в заурядную лунную поверхность.

— А потом рухнул дворец. Распался, как будто сложен был из детских кубиков. Растаял, словно кубики эти были сотканы из дыма. Исчез навсегда… — Голос китайца дрогнул, но он сумел справиться с минутной слабостью. — И над плато Аристарха вновь засияли звезды.

Чай давно остыл, но перемены не было — обслуге запретили входить в комнату до особого распоряжения, а сладкое китайское вино Урзак терпеть не мог. Он повертел в руке пустую чашку и осведомился:

— Скажите, уважаемый Ляо, вы видели, как именно Чудовище убило Лунного Зайца?

— Зачем вам?

— Это важно.

— Все произошло быстро. А я… — Ляо отвел взгляд. — Я кричал.

— Вам было страшно?

— Мне было больно. Само присутствие Чудовища оказалось невыносимым. Тысячи острых копий пронзали меня снаружи и тысячи разрывали изнутри. Я кричал, поскольку думал, что умираю. — Ляо помолчал. — А потом стал кричать оттого, что вспомнил, что не могу умереть. И память о последнем мгновении Лунного Зайца будет жить со мной вечно. — Еще одна пауза. — Я был в ужасе.

— Понимаю, — кивнул Урзак.

И в его голосе мелькнуло нечто, похожее на сочувствие.

— Я не помню, как надел шлем и возвратился к луноходу. Не помню, сколько времени провел возле него. Возможно, я был без сознания. А когда очнулся, то оказался совсем один. — Китаец вновь провел ладонью по подлокотнику. — Я заменил второй баллон и вернулся на корабль.

Некоторое время собеседники молчали. Гость вежливо ждал продолжения рассказа или сообщения о его окончании. Ляо собирался с мыслями.

— Дальнейшее вам известно. Старый Председатель, чьи воля и вера питали проект «Дии Чуань», умер через четыре месяца. Все говорили, что он успел воплотить в жизнь свою сокровенную мечту, и только я знаю, как сильно он был разочарован. Я его подвел. Я его убил.

— Председатель был вашим отцом? — тихо спросил Урзак.

—Да. — Ляо посмотрел в окно. — Космическая программа Поднебесной заглохла. К тому же через некоторое время разразился Большой Нефтяной Голод, и всем стало не до будущего — выжить бы. Затем появились Анклавы, которые постепенно захватили первенство в космических исследованиях. Город Шоуду, который должен был стать главной земной базой в освоении Солнечной системы, состоит из шести бункеров. Лунная станция Анклавов в четыре раза больше.

Ляо умолк. Ему было трудно говорить: горький рассказ, горький финал.

— А что Безуглов? — поинтересовался Урзак.

— Исчез. Я до сих пор не знаю, удалось ли ему покинуть Луну, или он…

— Удалось, — перебил китайца Банум. — Смерть бога активизирует силы высшего уровня. Ведь это прямое вторжение в Верхний мир. Наступил миг без Порядка и без Хаоса. Чудовище, судя по всему, прекрасно ориентируется в этих материях и сумело воспользоваться моментом неопределенности, чтобы вернуться на Землю.

— Время и пространство перестают существовать, — прошептал китаец. — Нарушается ход вещей.

— Совершенно верно.

И оба собеседника подумали об одном и том же: как же убить тварь, способную выжить в нигде и никогда?

— Я долго размышлял над теми событиями, — продолжил Ляо, не позволяя тишине воцариться в комнате. — Щепотка порошка не только изменила мой организм, она передала мне частичку мудрости Лунного Зайца. Еще до полета я сильно продвинулся в исследованиях возможностей, которые дарит Традиция, я знал много. А после возвращения я перечитал множество старых трактатов. Я постиг их подлинный смысл.

— Вы обрели большую силу, господин Ляо.

— Это так, — согласно кивнул китаец. — Но есть несколько вопросов, которые до сих пор смущают меня. Надеюсь, вы не откажетесь помочь? В качестве ответной любезности?

— С удовольствием.

— Ляо внимательно посмотрел на собеседника.

— Как получилось, что я обогнал Безуглова? Ведь я шел по его следам до самого плато.

— Вам казалось, что вы идете по его следам, — уточнил Урзак. — В действительности же все это время Безуглов бежал за вами.

— Бежал за мной?!

— Даже сейчас Чудовище сильнее. А тогда ему не составило труда заставить вас увидеть то, чего нет.

— Но зачем?

— Чужая Традиция, — пожал плечами Урзак. — Безуглов никогда бы не вышел к Лунному Зайцу в одиночку. Он бы скитался по плато Аристарха, пока не умер от удушья, но ничего бы не нашел. Как ничего бы не нашли на нем американцы, если бы добрались до Луны. Безуглову требовался проводник, требовался мастер вашей Традиции.

— Я сам привел Чудовище к Лунному Зайцу, — понял китаец. — Я сам…

— Вам не в чем себя упрекнуть, — серьезно произнес Банум. — Чудовище блестяще сыграло эту партию. — Он выдержал паузу. — С другой стороны, кто знает, куда бы отправился мир, получи Поднебесная помощь Лунного Зайца. Вы прикоснулись к нитям, которые заставляют дергаться всю планету. Вам открыли переход к Верхнему миру. Вы нашли покладистое божество…

— Наше божество!

— Именно это я и имел в виду. — Хасим положил руки на трость и жестко посмотрел на китайца. — Верхний мир закрыт от нас, уважаемый Ляо. Мы можем обращаться к нему, можем просить, можем надеяться… Но времена, когда боги принимали участие в битвах людей, давно минули.

— Встреча с богом показала, что наша Традиция — истинная!

Старый Ляо выкрикнул фразу с горячностью мальчишки. И заслужил отеческую улыбку от человека, который выглядел значительно моложе китайца. Но выглядеть моложе не всегда означает быть моложе.

— Вмешательство Верхнего мира в дела людей могло привести к непредсказуемым последствиям. Чем бы ответили мусульмане? Католики Вуду? Индусы? А им есть чем ответить, уважаемый Ляо. Вы это знаете. На мой взгляд, Чудовище защищалось. И защищало весь Средний мир. Защищало от вас.

Указательный палец уперся в хозяина дома.

— Означают ли ваши слова, что вы отказываетесь от охоты? — мрачно поинтересовался китаец.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Урзак. — Я твердо убежден, что тварь должна сдохнуть. Путь выбран. Традиция умерла. И ее последний осколок следует растворить в вечном забвении.

— Но разве вы не являетесь осколком?

— Нет, — Банум дружелюбно улыбнулся. — С того самого момента, как выбрал Путь.

— Хорошо… — Китаец склонил голову. — Тогда объясните, почему у Безуглова были чистые руки?

— Никаких знаков? — поднял брови Банум.

— Неужели вы думаете, что я бы пустил на свой корабль человека с чужими символами? Тем более с древними рунами? Сведений о вашей Традиции мало, но кое-какие записи сохранились, и мы относимся к ним со всей серьезностью.

Урзак неожиданно рассмеялся.

— Что такое? — нахмурился китаец.

— Не обижайтесь, господин Ляо, и прошу, извините меня, — попросил Банум. — Я просто подумал, как же вам повезло. Вы не только провели тварь к Лунному Зайцу, но и наблюдали окончательное становление Чудовища, обретение им статуса убийцы богов. В какой-то мере вы его отец.

— А руки?

— Нескрываемые знаки появились на них после смерти лунного божества.

У него оставались силы, чтобы разоблачиться самому, но о нем позаботились.

Верный Пес снял шлем и отошел в сторону. Читающая Время отерла лоб и поднесла ко рту восстанавливающий от вар. Он сделал два глотка и сжал губы. Читающая Время поняла и встала рядом с Псом.

Они ждали.

Ему было трудно стоять, но он не желал демонстрировать слабость. Не сейчас. Не когда на него устремлены глаза слуг.

— Все в этом мире обратится в прах, — негромко произнес он. — Даже боги.

И медленно, одну за другой, стянул с рук перчатки. Они удержались от удивленных вскриков. Не перегляну лись. Одновременно опустились на колени.

— Боги этого не любят. Но им придется смириться.

И он позволил слугам поцеловать черные знаки на своих руках.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

деловой центр «Стрелка»

шумные мероприятия — прекрасное место для шумных событий

— Внимание! Выдвигаемся через десять минут! — Громкий голос Евгения Подберезкина, начальника личной охраны Кауфмана, прозвучал в голове каждого подчиненного ему офицера.

— Пилоты!

— В порядке.

— Наблюдение!

— В воздухе чисто.

— Полная готовность!

Согласно штатному расписанию охрана директора филиала СБА должна была состоять из десяти человек. Смешно, учитывая количество и могущество врагов Мертвого. В прямом подчинении у Подберезкина находилось более сотни офицеров. Тридцать постоянно сопровождают Кауфмана. В особых случаях, к которым относилось и предстоящее посещение Бала Королевы Осени, их число удваивалось. И это не считая группы технической поддержки и охранников внешнего периметра. В отряде служили отличные профессионалы с великолепной реакцией и блестящими боевыми качествами. Многие были генаврами, в том числе потомственными, их возможности, полученные благодаря сложнейшим операциям, превосходили способности обычного, даже очень хорошо подготовленного бойца. Работали в отряде и трансеры: обладатели невероятно острого зрения, сверхтонкого обоняния, модифицированных конечностей, а то и вовсе чуждых человеку органов, предназначенных для нанесения максимально возможного ущерба за минимально возможное время.

Отряд являл собой грозную боевую силу, однако Евгений прекрасно понимал, что несмотря на опыт и блестящую подготовку его людей, ключевую роль в обеспечении безопасности Кауфмана играли не они, а многочисленные глаза и уши СБА. Агенты отдела прямых переговоров и рядовые безы, получающие информацию от осведомителей, машинисты, перехватывающие и расшифровывающие подозрительные сообщения, аналитики, тщательно обрабатывающие информацию и способные сплести в единую сеть разрозненные ниточки. За последние десять лет состоялось всего два покушения на Мертвого. А другие шесть провалились потому, что еще на стадии подготовки каратели Кауфмана перебили исполнителей. Отряд Подберезкина был последним рубежом, последней линией обороны, на которую надеялись в тех случаях, когда отлаженная машина давала сбой.

Как сейчас, например.

Еще утром Щеглов сообщил Евгению неприятную новость: покушение будет, произойдет оно на карнавале, визит Кауфмана отменить нельзя, а вычислить убийц не получается. Учитывая события предыдущих дней, последнее заявление не вызвало у Подберезкина удивления — безам было чем заняться.

— Я отправлю на Стрелку весь отдел прямых переговоров, подтяну дополнительные патрули безов, но… это все, чем могу помочь. Кто нанесет удар, я не знаю. Даже представления не имею.

— Мужчина или женщина, — пожал плечами Евгений и улыбнулся. — Одно из двух.

— Не подведи.

Шесть минут до вылета. Мертвый вышел из кабинета и в сопровождении пяти телохранителей направился к вертолетной площадке, где под парами стояли две совершенно одинаковые машины.

За перелет Подберезкин не опасался: во-первых, из «Пирамидома» одновременно вылетят три группы вертолетов, во-вторых, приземлится основная группа не на площадке Стрелки, а в Федеральном Центре, где Кауфман пересядет в бронированный лимузин и остаток пути проделает по улицам.

Да и не станут опытные киллеры рисковать, атакуя кортеж. На Балу у них появится возможность близко подобраться к Мертвому.

Очень близко.

— Потрясающе, — прошептал Мишель, делая шаг назад. — Потрясающе.

Чувствовалось, что кутюрье не лукавит — он действительно восхищался Эмирой, любовался ею по праву мастера, создавшего великолепное произведение искусства.

Розовое платье подчеркивало прекрасную фигуру девушки, оттеняло смуглую кожу. Подол пышной юбки приподнимался над полом всего на несколько сантиметров. Предельно открытый лиф оставлял простор мужскому воображению. Руки, плечи и шея обнажены. Верхняя часть лица скрыта элегантной маской, но чувственные губы намекали, что спрятанное вполне достойно всего остального.

Сверкали драгоценности.

Волосы отливали чернью ночи.

— Я достаточно циничный человек и понимаю, что имя Королевы Осени уже известно. Верхолазы выкладывают огромные суммы устроителям Бала, чтобы пропих

нуть свою дочь или любовницу, — пробормотал кутюрье. — Но поверьте на слово: никто, кроме вас, недостоин титула.

— Спасибо, Мишель.

Эмира натянула перчатки. Посмотрела на себя в зеркало. Чуть скривила губы в грустной усмешке: столько надежд было связано с карнавалом…

И обернулась к вошедшему в комнату Урзаку:

— Я почти готова.

— Ни в коем случае не собирался тебя торопить, — негромко проговорил Банум. Помолчал. — Я восхищен.

Комплимент девушка оставила без ответа.

Как ни странно, Урзак предпочел облачиться в скромный наряд. Неброский костюм классического покроя. Белая сорочка. Галстук. Правда, деревянная трость и обилие металла в затылке выделяли Банума, но на карнавале они не будут бросаться в глаза.

«Не хочет привлекать к себе внимания, хорек…»

— Мне кажется, в твоем наряде не хватает маленькой детали, дорогая, — произнес Урзак, протягивая девушке пышную розу.

Поколебавшись, Эмира взяла цветок и машинально поднесла его к лицу, с наслаждением вдохнув нежный и чуть сладковатый аромат настоящего растения.

Даже в эпоху Цифры, в эпоху поголовного, в буквальном и в переносном смысле, применения «балалаек», в эпоху нанов и направленных гемодификаций, находились люди, которым было трудно представить, что все они, целиком, от пяток до макушки, состоят из болтающихся в цитоплазме ядер. Из клеток. Низведение венца природы до животного уровня, представление человека в виде биоконструкции, собранной из мелких деталей, одинаково неприятно и атеисту, и честному католику. Трудно согласиться с тем, что технически каждый из нас, по сути, мало чем отличается от обезьяны. Как говорится, где же искра? А потому приличные люди старались не задумываться над клеточной теорией больше необходимого. Ну, существует она, помогает врачам и биологам в работе, ну и ладно. А мы будем считать, что почки, печень и мозг — это самостоятельные органы, состоящие из почек, печени и мозга.

И никаких клеток.

После вживления «балалайки» в голове остается не так много места, чтобы занимать его всякой ерундой.

Тем не менее клетки живут весьма яркой жизнью, пусть она и интересна исключительно специалистам. Клетки занимаются своими нужными, но невидимыми невооруженному глазу делами, рождаются, трудятся и умирают. Умирают ежесекундно, уступая места новым, таким же… или не таким.

Ибо некоторые специалисты давно научились приказывать клеткам возрождаться в измененном виде. И не просто возрождаться другими, занимая места нормальных клеток, а объединяться в ткани, создавать новые, несвойственные организму органы, используя соседние, «нормальные» клетки в качестве строительного материала.

А самое главное, этот хитрый процесс протекает незаметно в течение довольно продолжительного времени…

По случаю карнавала улицы Болота, и без того загруженные до предела, превратились в забитые мобилями тупики. Некоторые были перекрыты официально, на некоторых праздник бушевал стихийно, и на первый взгляд передвигаться по территории имело смысл либо на вертолете, либо на метро, либо пешком. Но только на первый взгляд. Власти прекрасно знали о связанных с карнавалом проблемах и позаботились о том, чтобы лимузины дорогих гостей Бала Королевы Осени, а также машины неотложных служб могли если не проехать, то по крайней мере просочиться через веселящееся Болото. К восторгу девчонок (во всяком случае, Матильда действительно была в восторге), Кирилл организовал для них шикарный экипаж — длиннющий «Мерседес Хадж», хоть и мобиль, но все-таки лимузин. Да к тому же с VIP-пропуском. Так что до Стрелки Пэт и Мата добрались и с комфортом, и вовремя. И прошли по красной дорожке, предназначенной для знаменитых гостей основного мероприятия Бала Королевы Осени, наслаждаясь приветственными воплями толпы и вниманием репортеров.

И восторженно захлопали в ладоши, оказавшись в главном зале. И вооружились хрустальными бокалами с шампанским, поднесенными предупредительным лакеем.

— Это сон! — выдохнула Матильда.

— Ты посмотри, какие мужики! — Пэт одним глотком ополовинила бокал.

К большому удивлению Кости, его и еще трех офицеров отправили на Стрелку не из-за Мертвого, а…

«Ваша задача: обеспечить безопасность Патриции Грязновой и Матильды Шаровой. — Инструктировал безов лично Мишенька Щеглов, правая рука директора. Слоновски сидел рядом, хмуро кивал, но в разговор не вмешивался. — Что бы ни случилось на карнавале: перестрелка, нападение на доктора Кауфмана, взрыв ядерной бомбы — не обращаете внимания до тех пор, пока события не несут угрозы девушкам. Они — ваша цель».

Стрелкой в Анклаве называли небольшой пятачок земли, находящийся, как можно догадаться из названия, на стрелке Москвы-реки. На острие ее с давних пор возвышалась чудовищная статуя древнему историческому деятелю, которая придавала месту налет адской эстетики. Неуклюжий серый дом, оккупировавший основание Стрелки, вызывал не меньшее отвращение. Когда-то в этом здании селили палачей, потом большую их часть перебили, но призраки душегубов, по слухам, прочно обосновались внутри угрюмого строения. Надо ли говорить, что бывшая шоколадная фабрика, находящаяся аккурат между двумя монстрами, тоже получила свою долю мистических историй, и ее стены, сложенные из красного кирпича, казались частью загадочного замка.

Со временем любопытный пятачок превратился в главный деловой центр Болота, респектабельный и дорогой. Бизнесменов, которые могли небрежно обронить: «Я поехал на Стрелку», уважали. Подобная фраза являлась показателем статуса.

Однако мистический начет никуда не делся, и именно благодаря ему организаторы Бала выбрали Стрелку в качестве основной площадки карнавала.

Безопасность на которой обеспечивалась на самом высоком уровне.

За четыре дня до мероприятия Стрелка закрывалась для посещений и подвергалась тщательной проверке. Безы просвечивали наноскопами стены и крышу, лазали в подземные коммуникации и просматривали системы подачи воды и воздуха. С утра дня открытия и до завершения Бала здание жило в режиме «крепость». Все входящие внутрь, включая гостей, проходили через пятиметровый коридор безопасности, в котором их просвечивали мощным наноскопом, вычисляя оружие или запрещенные гаджеты. В этом же коридоре каждый проходящий сдавал кровь. Результаты экспресс-анализа становились известны практически мгновенно, и дежурящие на выходе безы точно знали, пропускать человека или нет — организаторы не хотели, чтобы на праздник проник зараженный смертельным вирусом террорист-смертник или трансер с ядовитыми железами под когтями.

Другими словами, СБА принимала все возможные меры, чтобы верхолазы могли без помех насладиться праздником.

— И так всегда? — поинтересовалась Лика, разглядывая уколотый палец.

— Разумеется, — ответил Митроха. — На Стрелку цвет Анклава съезжается, вот безы и суетятся.

— Ты тоже — цвет?

— Ну… — канторщик неожиданно замялся. — Не из последних — точно. А потом, Бал для всех праздник.

— А я думала, мы идем на карнавал, — подняла брови женщина.

— Ну да, карнавал. — Бобры с легким удивлением посмотрел на подругу. — Так его все называют. А официально: Бал Королевы Осени. Я ведь тебе рассказывал.

— Точно… — Лика прикоснулась пальцами к виску. — Забыла… Конечно, Бал… У меня была сложная ночь…

— Устала?

— Немного. И голова болит…

— Тогда надо выпить!

Они уже миновали коридор безопасности, и Митроха схватил бокалы с шампанским у первого попавшегося лакея.

— За тебя, красавица!

— За знакомство, — невпопад отозвалась женщина.

Но следовать примеру спутника, присосавшегося к бокалу с дорогим вином, не торопилась. Достала из сумочки маленький пузырек, вытряхнула на ладонь несколько таблеток и проглотила их, запив шампанским.

Стоящий позади парочки Мартин Кошелев поджал губы.

Откровенно говоря, он не понимал, почему Родригес отправил его приглядывать за Ликой. Что с ней может произойти в самом охраняемом месте карнавала? Разве что Бобры… На это и намекал Хосе, давая поручение: «Я кабальеро, Мартин, и смогу позаботиться о Нике. А вот за женой нужно присмотреть, у нее появились неподходящие друзья…» Прозвучало обоснованно, однако подозрения у Кошелева остались. Что, скажите на милость, сделает с Ликой Митроха, кроме того, что он уже с ней сделал?

— Смотри, Лика, Мертвый прикатил.

— Где?