мирно беседовали, сидя у окна.
устроиться. Места у нас, слава богу, хватает.
после кухни шла комната хозяина, затем небольшая спаленка с полукруглым
окном, которую я сразу же выбрала для себя, а дальше еще две комнаты, в одну
из них дверь была закрыта, в другую распахнута настежь. В соседней комнате
стоял диван, шифоньер, низкий столик и два кресла. Имелся даже телевизор,
что как-то не вязалось с кладбищем. Сенька решил обосноваться здесь. Мы
умылись, племянник ушел спать, пожелав нам спокойной ночи, я вымыла посуду и
тоже отправилась на покой, а отец Сергей остался в кухне с какой-то
толстенной книгой, должно быть, духовного содержания. Поглазев минут пять в
окно, на то, как в лунном свете блестят мраморные надгробия, я покачала
головой и легла. Но уснуть у меня не получилось: то ворона каркнет, то ветка
стукнет, то луна светит слишком ярко. Повертевшись с боку на бок, я решила
попытаться найти какую-нибудь книгу или газету, на худой конец, и занять
себя чтением, раз уж: мне не спится. Тут дверь в мою комнату приоткрылась, и
Сенькин голос позвал:
сообщил виновато:
правый бок и почти мгновенно уснул. Порадовавшись за него, я тоже сомкнула
глаза, Сенька сопел, а я улыбалась, присутствие племянника успокаивало.
Сквозь дрему я отчетливо услышала звук шагов прямо под окошком. Человек, или
кто бы там ни был, постоял немного, прошел еще несколько метров и вновь
замер. Я встала, распахнула окно и выглянула. Луна скрылась, и тьма была
такая, хоть глаз выколи, фонарь возле церкви горел, но свет сюда не доходил.
Так что совершенно напрасно я вскакивала с постели. Оставив окно открытым из
принципиальных соображений, я легла, настоятельно рекомендуя себе уснуть
немедленно. Мне это как будто удалось, но и во сне я видела надгробья,
церковь, белой свечкой устремленную в небо, и летучих мышей. Над самым моим
ухом захлопали крылья, и кто-то ворчливо произнес:
кустах где-то слева от дома зашуршало, затем раздался тяжкий вздох, что-то
со звоном разбилось, а мужской голос заявил досадливо:
громко вывел "Степь да степь кругом...", а я вздохнула с облегчением: все
ясно, никакой мистики, подвыпивший мужичок пробует свои силы в искусстве
вокала. С шумом распахнулось соседнее окно, и отец Сергей громко позвал:
месте песни распевать, антихрист? - Окошко захлопнулось, и стало тихо, как в
могиле. Я хмыкнула и мгновенно уснула.
Сенька спал, разметавшись и сбив одеяло на пол, а возле окна стояла бабка в
белом платочке и с любопытством меня разглядывала.
на кикимору из сказки. - Долго спите. Уже одиннадцать часов.
звать-то?
воскресенье, рабочих не будет, а служба уже кончилась. Вам-то службу
пропускать негоже, осудят люди, или вы в церковь не ходите?
нее не будет никакого. Дождавшись, когда Пелагея отойдет от окна, я оделась,
решив не будить Сеньку, прошла в ванную (надо сказать, что дом, несмотря на
некоторую экзотичность, имел все блага цивилизации), умылась, недовольно
покачав головой при виде своей помятой физиономии, и на выходе из ванной
столкнулась с Пелагеей, которая шла по коридору, вооружась щеткой на длинной
ручке.
я тебе платок дам.
понять старушенции, что в ее мудрых замечаниях я не нуждаюсь. Но платок
все-таки повязала, поблагодарила за заботу и направилась в кухню, где очам
моим предстала совершенно фантастическая картина. Отец Сергей сидел за
столом и читал все ту же толстенную книгу, а неподалеку от него, под
образами, стоял на коленях мужик устрашающих размеров, бился лбом о
некрашеный пол, норовя попасть между половиками, отчего стоял чудовищный
стук, широко крестился и причитал со слезой:
сложение богомольца или его несколько фамильярное обращение к господу. Через
минуту выяснилось, что хоть он и бил поклоны перед иконой, но взывал к отцу
Сергею.
лбом, попал в половик, оттого стук не вышел особенно впечатляющим.
батюшка. - Что творишь? Ночью на кладбище песни распеваешь? В пьяном виде на
надгробие спишь. Богохульник.
стыжусь, хоть сквозь землю провалиться от срама. Истинно говорю тебе, в
последний раз. Больше ни-ни... в завязках я, даже видеть ее не хочу,
проклятую, через нее все мои несчастья. Прости, батя.
увидел меня. На его широкой физиономии с носом-картофелиной и смеющимися
карими глазами расцвела улыбка, и Данила пробасил:
Родственница, погостить приехала с племянником, я тебе вчера рассказывал.
Или забыл?
Дьяконов. - С этими словами он подошел ко мне, слегка пританцовывая, и
протянул руку.
Роста он был огромного, что-то около двух метров, комплекции богатырской, а
некоторые особенности его физиономии, цвет лица например, прозрачно намекали
на сильную тягу к горячительным напиткам.
сияющей улыбкой, отец Сергей прикрикнул:
и торопливо прикрыл дверь.
этого не смотрите. Человек он безвредный, бывает, выпьет... Строжу его,
только без особого толка. Однако все мы не без греха.
стали, так он и прибился. Зима, мороз, а он в туфлишках на босу ногу... С
тех пор и живет. Как вам спалось на новом месте?
копейки, чтоб душу не смущать. Бывает, целый месяц держится, и вдруг - на
тебе... Слабый человек, что поделаешь, такова природа людская.
и пробормотал отчаянно:
отродье. Мысли твои грешные да глупые, и меня в грех вводишь.
двери и позвал:
как бы ни упрашивал...
Потакаешь его слабостям, вот и страдай. - Пелагея потупила глазки, тяжко
вздохнула и удалилась.
часовне, тут же на кладбище. Сенька взирал на все с огромным интересом, а я,
осеняя себя крестным знамением, втайне надеялась, что молитва положительно
скажется на моей психике и ближе к ночи вчерашние страхи меня не посетят.
Корнев Павел
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Якубенко Николай
Посняков Андрей