ему это доставит высшее наслаждение. Кадзе послушно направился в душевую.
душ. Ни смеха, ни шутливых взаимных подталкиваний, как обычно после
тренировки. Главарь задержался в тренировочном зале. Дождавшись, пока
подопечные скроются за дверью душевой, он опустился на колени, затем присел
на пятки и прикрыл глаза. Прежде чем медитация очистила его пЬмыслы, он еще
успел подумать, справится ли он в. одиночку с человеком, которого им
предстояло убить. Да, ответил он себе. Однако в глубине души понимал, что у
него нет полной уверенности.
Вчера вечером, когда он в последний раз видел ее, личико девушки было
осунувшимся и бледным, она неловко держала левую руку, выставив перед собой.
Готовя к перевязке, ее напичкали болеутоляющими и успокоительными
средствами. Сейчас, задним числом анализируя происшедшее, Куяма счел
обнадеживающим один-единственный факт: девушка не поинтересовалась судьбой
Нисиямы.
чувствах к нему. Учащается ли сердцебиение при Мысли о нем? Хочется ли ей
побыть с ним наедине, прижаться к нему, шепча милые глупости? Нет, ответила
она себе, нет у нее такого желания. Куяма, в сущности, был ей безразличен.
Молодой мужчина, бесспорно, хорош собой -- из тех, за кем бегают женщины,
кто был красив еще в подростковом возрасте и пользовался всеобщим обожанием
родственников и знакомых. Миеко читала восторг и преклонение в его глазах, и
это льстило ей. Но не более того. В чем же причина?
Сидел, выпрямившись в струнку, продолговатое лицо его казалось еще более
вытянутым из-за теней, залегших в складках. Вот он наклонился вперед и
сделал какую-то пометку, а кладя ручку, перехватил взгляд Миеко и улыбнулся
ей. Миеко, как и положено, улыбнулась в ответ. Нисияма вновь углубился в
чтение/улыбка сникла, а вместе с ней словно бы исчезло с его лица и всякое
человеческое выражение. Лицо сделалось похожим на острие меча. Миеко закрыла
глаза. Если не Куяма помехой, то в чем же дело, думала она. Даже закрыв
глаза, она видела перед собой Нисияму. С мечом в руке, а вместо глаз --
холодные, темные камешки. Не хочу, чтобы он прикасался ко мне, прошептала
девушка так тихо, что было слышно только ей самой. Но это была мысль,
произнесенная вслух, и Миеко повторила ее еще раз, более уверенно. Удивление
сменилось твердой убежденностью. Не хочу, чтобы он прикасался ко мне!
напрягаются, а затем расслабляются мышцы, как на бедре подрагивает мускул,
как грудная клетка наполняется воздухом. За окном по-прежнему моросил дождь,
хотя, казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он переступил порог
этого дома... Идет дождь, при желтоватом отблеске старого фонаря капли,
скатывающиеся по отвесной крыше, словно пританцовывают на бегу, и слух вроде
бы улавливает чьи-то торопливые шажки на миниатюрном мостике, перекинутом
через крохотное озерцо. Похоже, за эти часы ничто не изменилось в мире. А
может, прошли всего лишь минуты? Кадзе машинально поднес было левую руку к
глазам, однако яркие, шустрые "птички" прихватили вместе с его одеждой и
часы. Он отвернулся от окна. В комнате, кроме него, не было ни души;
девушки, почувствовав, что теперь он не прочь побыть в одиночестве,
деликатно удалились. Небольшую, выдержанную в строгих пропорциях комнату
украшали старинные и, должно быть, стоящие бешеных денег гравюры
эротического содержания. Раздевался он не здесь. Вновь обо-ротясь к окну,
Кадзе задумчиво уставился на низкий, густой кустарник. Вряд ли он опоздал...
Какие дурацкие мысли лезут в голову! Когда приспеет час, девушки придут за
ним, деликатно дадут понять, что пора собираться, помогут ему одеться. При
этой мысли по телу пробежала приятная дрожь, и Кадзе удовлетворенно
улыбнулся. "Птички" сотворили с ним чудо. Он трижды побывал в царстве
Облаков и Дождей за... за сколько же времени? Взгляд снова невольно
потянулся к запястью. Кадзе не мог припомнить, когда он в последний раз
испытывал такое блаженство.
сделал знак, что можно войти, и девушка, отвесив поклон, мелкими шажками
просеменила в комнату. Взгляд ее был скромно потуплен. Очень миловидное
создание. Кадзе, хоть убей, не сумел бы вспомнить, участвовала ли она в том
вихре, что захватил его. Девушка принесла его одежду: костюм и рубашку,
аккуратно повешенные на плечики, и белье, сложенное ровной стопкой. Оставив
вещи, она удалилась так же, как и вошла: скромно потупив глаза, бесшумной,
но быстрой походкой и без конца кланяясь. "Пожалуй, в купальне ее не было",
-- подумал Кадзе.
распоряжении оставалось еще десять минут, так что торопиться излишне. В
заведении госпожи Ханако девушки тоже знают свое дело, но им далеко до этих.
Гейши возвратили ему молодость и силу, наполнили чувством уверенности в
себе. Интересно, рассчитывал ли Адзума на такой эффект или надеялся, что
Кадзе утратит остатки сил и к моменту встречи будет чувствовать себя усталым
и разбитым? А может, всего лишь хотел, чтобы гость проникся к нему
благодарностью? В таком случае он добился своего: Кадзе действительно был
ему благодарен.
возникла грациозная, обтянутая кимоно фигурка. Сопровождающая была ему
знакома. Кадзе пригляделся к девушке, пока та проворными, мелкими шажками
семенила впереди, указывая ему дорогу. Не сказать, чтобы она была красивее
тех, что встречались ему в доме Ханако, да и умением, по сути, не
превосходила тех. Или на него возбуждающе действовала сама мысль о
фешенебельности заведения, где он находится?.. На сей раз им не понадобилось
выходить в сад; девушка провела его вдоль узкой, увешанной гирляндами
фонариков галереи. Кадзе, еще не остывший после любовных утех, испытывал
голод, неутолимую жажду деятельности и редкостную уверенность в себе, когда
кажется, за что ни возьмись, и любое твое дело закончится удачей. Однако, по
мере того как близился момент встречи, у шефа все ощутимее сосало под
ложечкой.
при его появлении. Встал он с некоторым усилием, как это бывало в последнее
время и с самим Кадзе, когда чувствуешь, что затекли ноги, и вынужден
опираться рукою о татами, чтобы не потерять равновесия. Оба были
приблизительно одинакового возраста -- лет шестидесяти -- и чем-то даже
похожи: заметно пробивающаяся седина, темный костюм консервативного покроя,
неброский галстук, старомодно учтивые манеры. Адзума производил впечатление
делового человека старого склада: не какой-нибудь там директор банка или
преуспевающий менеджер, а президент заслуженной солидной фирмы. Пожалуй, так
оно и есть, подумал Кадзе, пока оба они, не уставая раскланиваться, заверяли
друг друга, какая честь для них это знакомство. Кадзе был известен один из
этапов карьеры этого бонзы. Готовясь к встрече, он решил освежить в памяти
необходимые сведения и затребовал из архива досье. Начал Адзума с мелких
преступлений: спекулировал барахлом, скупленным у американских солдат, в
сорок седьмом отсидел три месяца, в сорок восьмом был арестован по
подозрению в убийстве и за отсутствием улик выпущен на свободу. В досье не
было отражено, каким образом удалось Адзуме достичь высот в иерархии якудза,
но факт, что в тюрьму он больше не попадал, хотя поговаривали, будто бы за
ним водились разные темные делишки. Теперь даже эта стадия уже позади.
Адзума может позволить себе отужинать в обществе начальника отдела по
расследованию убийств, более того, приглашает его в одно из самых изысканных
и дорогостоящих увеселительных заведений Японии, где при обычных
обстоятельствах полицейского и на порог не пустят. Но сейчас его принимали
как почетного гостя. Адзума заботливо усадил Кадзе, предложил выпить и,
когда они подняли чашечки, старался не для виду, а всерьез держать свою
чашечку ниже.
и любезность гейш, затем обсудили итоги чемпионата по бейсболу, после чего
выяснилось, что и тот и другой -- любители игры в гольф... К тому времени,
как подали первое блюдо, собеседники успели сойтись накоротке. Они ели,
пили, шутили и смеялись, словно добрые старые приятели. Оба могли себе
позволить расслабиться: опыт, приобретенный с возрастом, давал возможность
следить за своими словами и речью собеседника даже при рассеянном внимании;
мозг фиксировал все оттенки подобно автоматическому устройству, которое
работает не отключаясь.
набросился бы на первое блюдо, однако совладал с собой, ограничившись лишь
несколькими кусочками. Нетрудно было догадаться, что ужин будет состоять как
минимум из десятка блюд и самые вкусные наверняка подадут в конце. Адзума и
его гость уже успели пропустить по несколько чашечек подогретого сакэ и
стаканов пива, водные церемонии остались позади, так что оба сняли пиджаки,
расслабили галстуки и расположились в удобных позах. Они не протестовали,
когда хозяйка дома длинными палочками собственноручно вкладывала им в рот
лакомые кусочки, дозволяли постоянно подливать спиртное, но пили лишь
маленькими глоточками. Ужин состоял из пятнадцати блюд, и, когда гости
насытились до легкой отрыжки, на десерт были поданы фрукты и чашечки чая.
Покончив с едой, мужчины откинулись на подушки и закурили. Проворные женские
руки в мгновение ока убрали тарелки, чашки, стаканы и придвинули к гостям
маленький столик с бутылкой коньяка и рюмками.
Оба ушли в свои мысли. Кадзе совершенно четко знал, чего он хочет и до каких
пределов может уступить, поэтому его интересовало лишь одно: каким образом
Адзума перейдет к сути дела. Что же касается Адзумы... возможно, он и не
думал ни о чем серьезном, а попросту переваривал вкусный ужин. Оба молчали,
как добрые старые приятели, которые могут себе позволить поблагодушествовать
и не утруждая друг друга беседой.
одарил Кадзе, была какая-то обезоруживающая приязнь.
Махров Алексей
Прозоров Александр
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия