накинулась на замки, в одну секунду открыла все три, изо
всех сил дернула медленную тяжелую дверь...
пакетов, сумок... Они занимали буквально всю лестничную
площадку. Вид у него был сердитый - наверное, замучился
тащить все это наверх: лифт уже дня три не работал.
смотрела на него.
спросил Филипп.
коробки. Добравшись до Александры, он поцеловал ее долгим и
каким-то неуместным для лестничной площадки поцелуем, от
которого Александра покачнулась, и распорядился:
- легкая. Там антенна.
в его куртку, - другую, не ту, в которой он уезжал, - и
радостно заглядывая ему в лицо.
глядя ей в глаза. - Если я и дальше буду смотреть ваше
телевидение, меня придется сдать в дом для сумасшедших.
от счастья. - Не в дом для сумасшедших, а в сумасшедший дом!
коробку. - Придержи дверь, Алекс. Он вошел в квартиру и
длинно свистнул.
анализу счастья она как бы совершенно потерялась, не зная,
что делать, что говорить, как не таращить на него глаза.
на праздник. Из Парижа.
румяный с мороза, в распахнутой куртке, и очки привычно
сдвинуты на середину переносицы, и волосы завязаны в
привычный стильный хвост. Было время, когда ей не нравилась
его прическа, но только не сейчас. Сейчас она от нее в
восторге.
коробки, в том числе и ту, в которой была антенна и которую
должна была тащить она. Потом он стянул с плеч куртку, влез
на стремянку и привязал фонарь. И принюхался.
поставила пироги.
показалось, я переложила сдобы...
загорелый палец. Она сразу замолчала и заморгала глазами.
обнимать, одетого и раздетого, какого угодно. У него
красивое сильное тело - широкие развернутые плечи, прямая
спина и крепкие ноги. А, черт, зачем она об этом думает?!
приехать? - Сам не знаю, - сказал он и потянул ее на пол,
под елку. - Давай уже начнем праздновать Новый год...
$ +lh%, но внезапно очень захотели есть. Пришлось
подниматься с толстого и теплого ковра, на который Филипп
кинул еще атласное одеяло, собирать разбросанную одежду и,
поминутно целуясь, отправляться в ванную.
свое отражение в зеркале. - Не может быть, чтобы это была я.
Не может быть, чтобы ко мне на Новый год приехал Филипп. Или
может?"
Филипп, сунув в дверь голову. Увидев, что голая Александра
стоит посреди ванны и скептически рассматривает себя в
зеркало, он пролез дальше и ущипнул ее за попу.
себя так критически. Ты самая красивая из всех известных мне
женщин.
покраснела.
рад, что ему удалось прилететь!
стоит ли затевать все это. Одно только выражение ее лица,
когда она наконец открыла дверь, стоило того, чтобы
вернуться в Москву почти на неделю раньше. Ему решительно
нечего было делать в Москве эту неделю, но он замучился,
думая о том, как она встретит Новый год - одна. Он знал, что
две ее лучшие подруги не смогут быть с ней, а на остальных
мало надежды. Он все думал и думал и в конце концов решился.
давала ежегодный благотворительный бал - ей было не до
Филиппа. Сын гостил у друзей в Лондоне и тоже Филиппом не
интересовался. Оказалось, по-настоящему он нужен лишь своей
временной московской жене, которая окаменела при виде его и
от счастья двух слов связать не могла.
немногочисленным открытым магазинам, тратя деньги с русской
бесшабашностью и думая только о том, как она его встретит.
Но действительность превзошла все его ожидания...
слушал, как она поминутно роняет что-то на кухне и иногда
жалобно вскрикивает:
полотенцем.
головы, - у меня совсем нет еды. Я же не знала, что ты
приедешь... Только пироги, но их придется ждать.
Руки у нее были в муке. Увидев его в полотенце, распаренного
и влажного после душа, она отвела глаза. Филипп засмеялся.
отбивные размером с небольшой поднос, рядом в кастрюльке
грелась вода для цветной капусты. Чуть затуманенные, как
!c$b. только что с грядки, твердые огурчики с желтыми
цветочками на наивных попках соседствовали в раковине с
крошечными помидорами на пахучих ветках, и Александра,
раскатывая на столе тесто для рулета, все косилась на них,
как на заморскую диковину...
этого мужчину, подумавшего обо всем.
что она довольна внучкой...
она валялась в джакузи часа по два, он, воровато оглянувшись
на домработницу Люду, выпил еще.
то муторно, а тут еще этот Новый год...
того, что это исключительно семейный, домашний и еще какой-
то праздник, всего лишь утешение для нищих и неустроенных
придурков, которым некуда деваться в новогоднюю ночь.
будет вся тусовка, а потом поедут танцевать в престижнейший
загородный клуб. На билеты ухлопано столько, что страшно
подумать. А уж под утро - к родителям супруги, в Рублево-
Успенское, где будет другая тусовка, и она должна будет
оценить Андрея.
было противно, так противно, как будто вчера на банкете в
"Останкине" его накормили червями.
замечательно.
него следовало избавиться, и он выпил, хотя знал, что Люда
все видала и, конечно же, доложит "барыне".
проведенного в квартире у первой жены. Вот для кого это было
святое - семейный праздник! Дура чертова. Будь она хоть чуть-