Чтение 38–й страницы книги ~Очень в Сокольниках~

Он положил трубку и вышел из кабинета.

Начальник Главка генерал-лейтенант был старше Кафтанова года на два. Он
умел потребовать, но вместе с тем был чутким и отзывчивым человеком.

Он внимательно выслушал Кафтанова и сказал:

- Что касается Лесоковского, то и на меня уже пытались давить некоторые
люди. Но я сказал, что ни профессия, ни популярность, ни звания не
освобождают человека от ответственности перед законом. Что касается
Тохадзе...

Генерал-лейтенант постучал пальцами по столу:

- Вы верите Орлову, Андрей Петрович?

- Да.

- Что ж, ответ краток и точен. В нем нет полутонов. Хорошо, я позвоню
начальнику инспекции по личному составу и попрошу не назначать служебного
расследования. Кстати, как дела с особняком Сухотина?

- Часть вещей найдена, один преступник задержан, двое погибли...

- Я слышал. Мне доложили, что Орлов вел себя в последнем эпизоде
достойно и мужественно.

- Так точно.

- Что ж, Андрей Петрович, видимо, ваше представление на замещение
Орловым должности заместителя начальника МУРа соответствует
действительности.

- Я не стал бы предлагать недостойную кандидатуру, товарищ генерал.

- Знаю. Верю вам и рад, что мы работаем вместе.

- Я могу идти? - Кафтанов встал.

- Да, конечно.

Кафтанов подошел к двери.

- Кстати, Андрей Петрович, а как Тохадзе узнал адрес Орлова?

- Не знаю, Василий Павлович.

- Странный ответ для начальника МУРа. Я не задерживаю вас больше.

Кафтанов покраснел. Он прекрасно понял подтекст этой фразы. С багровым
лицом он шел в приемную под пересечение любопытных взглядов ожидающих там
людей.

Он бегом спустился на третий этаж и, проходя к себе, коротко бросил
секретарше:

- Губина ко мне.

Меряя шагами ковер. Кафтанов думал о том, что ему нуж^о было идти к
начальнику Главка уже с адресом того, кто навел на квартиру Орлова
Тохадзе. Тогда не было бы этой фразы, столь обидной для него. Полковник
Губин вошел и остановился на пороге.

- Вызывали, Андрей Петрович?

- Вот документы, подробности уточните у Чигарина из инспекции, задача -
найти человека, давшего Тохадзе адрес Орлова. Срок - неделя. Ясно?

- Так точно.

Губин повернулся и вышел.

Марина остановила машину на набережной Москвыреки, напротив Парка
культуры. Улицы были пусты, в домах погасло большинство окон.

- Пойдем к воде и покурим, - сказала она.

Они спустились по гранитным ступеням к самой воде.

У ног тихо плескалась река, редкие огоньки качались в сером свинце воды.

Вадим обнял Марину за плечи, и она прижалась к нему доверчиво и ласково.

Со стороны Каменного моста шел буксир. На мачте его горели красный и
синий фонари. Круглые иллюминаторы бортов светились желтым огнем.

Марина и Вадим видели рубку и человека в ней.

На расстоянии буксир казался большой механической игрушкой.

Он проплыл мимо них, и волна, поднятая винтом, разбившись о гранит
ступенек, обрызгала им ноги.

- Ты хотел бы быть моряком? - спросила Марина тихо.

- Когда-то хотел.

- Жалеешь, что не стал?

- Нет.

- Почему?

- Тогда бы я не встретил тебя.

- Закури, - попросила она, - мы покурим одну.

- Как солдаты перед атакой?

- Ага.

Над городом плыла ночь, плескалась у ног река, вкус сигареты был крепок
и приятен, рядом стояла Марина, и Вадим был счастлив так, как никогда
прежде.

- Ну, - сказал Кафтанов, - тебе не в сыске служить, Орлов, а писать
романы, подражание Медынскому. Но тем не менее, прочитав твою докладную, я
понимаю, что без встречи с Сухановым нам не обойтись.

- Андрей Петрович, мы старались сделать все, что могли.

- Судя по тому, что проделано, по срокам разработки пока унывать
нечего. А вдруг Суханов ничего не скажет?

- Я найду его женщину.

- Очень красивую?

- Да.

- Тебе придется побегать по городу.

- Сейчас вся группа брошена на отработку связей Суханова.

Кафтанов встал из-за стола, прошелся по кабинету.

Постоял у окна, глядя на желтеющие кроны деревьев в больничном саду
напротив, засвистел какой-то прыгающий мотив.

- Вот что, Вадим, - Кафтанов обернулся, - оформляй командировку и лети
к Суханову. Не простой он парнишка, видать, ох не простой.

Оформить командировку дело нелегкое. Вадим набегался по этажам, собирая
визы и подписи.

Наконец, когда все было готово, позвонил Марине.

Телефон молчал.

Ребята из Управления милиции на воздушном транспорте обещали подсадить
его на первый же рейс до Алма-Аты, поэтому надо было торопиться.

Проинструктировав Калугина, он сел в машину и поехал домой собираться.

В комнате Смагина магнитофон накручивал "ретро".

слышались веселые голоса.

Вадим вошел в свою комнату, положил в "кейс^ три рубашки и кое-чего по
мелочи, надел кожаный пиджак, самую любимую свою вещь, набрал телефон
Марины.

Телефон молчал.

Вадим вышел в коридор, постучал в дверь к Валере.

Дверь распахнулась, и Вадим увидел сидящий за накрытым столом народ.

Люди все больше были знакомые. Валера не любил менять друзей.

Они встретили Вадима радостным гомоном и непременным требованием
немедленно выпить.

- Не могу, ребята, улетаю, - засмеялся Вадим.

Но для этих людей эта причина не была веским поводом для отказа. Вся их
жизнь состояла из поездок.

Такая уж профессия - кинематографист. Едешь - прекрасно, вернулся - еще
лучше.

- Не могу, ребята, - твердо сказал Вадим, - работа.

- Ладно, - Валера вылез из-за стола, - езжай, Орлов, но помни, великий
Нансен сказал: прелесть любого путешествия в возвращении.

- Валера, если мне позвонит Марина...

- Понял, я скажу,что ты улетел, звонил и не мог дозвониться.

Они обнялись.

Телефонный звонок настиг Вадима на пороге. Он бросился в комнату,
поднял трубку.

- Орлов.

- Это я, Орлов, - голос Марины доносился издалека, сквозь шорох и писк,
казалось, что она говорит из другого города.

- Я срочно уезжаю, Марина. Еду во Внуково.

- Я выезжаю туда.

- Ти-ти-ти, - запела трубка.

Филиппыч гнал машину по осевой и, как ни странно, молчал. Лицо у него
было недовольное, губы поджатые, казалось, что мысленно он видит
бесконечный спор с молодым инспектором.

Вадим смотрел на шоссе, на пролетающие мимо машины,на деревья,
обступившие дорогу, и думал о том, что скоро увидит Марину.

Как сразу и как прочно вошла она в его жизнь. И заслонила все, сделав
каждый день праздником. Для него все было счастьем - видеть ее, ждать,
думать о ней, голько иногда к этому примешивалась горечь неосознанной
ревности к прошлому.

Марина мало рассказывала о себе. Он знал, что она была замужем еще в
институте. Уехала с мужем работать в Калининград, а вернулась одна. Что
произошло, она не говорила, а он не допытывался. Интуитивно он чувствовал,
что до него у нее кто-то был. И это казалось ему вполне естественным.
Молодая, умная, свободная, красивая. Конечно, что-то было.

Умом Вадим понимал. Но именно это что-то заставляло его ревновать.
Давно у него такого не было.

Ночью, сидя с Валерой Смагиным на кухне, он сбивчиво пытался передать
свое состояние.

Валерка посмеивался, ерничал в своей обычной манере и заключал их
разговор словами:

- Тебе необходимы личные потрясения. Иначе ты на всю жизнь останешься в
девках. Марина - чудо.

Даже если у вас ничего не получится, помни старую истину, что пожар
послужил украшению Москвы.

Он не мог обижаться на Валерку. Они много лет жили вместе.

Смагин жил легко, весь оплетенный многочисленными романами. Работал он
много и тяжело. К труду своему относился взыскательно и серьезно, считая
это главным в жизни.

Нет, Валера не мог или не хотел понять его. А Вадим сейчас пребывал в