Чтение 38–й страницы книги ~Золотой песок~

- По-разному. Иногда за день бутылку водки.

- Сразу или постепенно?

- Постепенно. Бутылка стоит, она отхлебывает потихоньку.

- Каждый день?

- Нет. Раза два в неделю.

- Утром опохмеляется?

- Нет.

- Я пока не вижу алкогольной зависимости,, но будем наблюдать. - Но она
часто бывает пьяной, - возразила Ника.

- Возможно, она иногда изображает, что пьяна сильней, чем на самом деле.
Старайтесь, чтобы в доме было меньше спиртного. А главное, будьте спокойней
и жестче. Вы ее распустили. Вы виноваты.

"И в этом тоже", - с тоской подумала Ника.

В 1977 году Никита закончил школу и поступил в Литературный институт
имени Горького на отделение поэзии.

Через год Ника сдавала выпускные экзамены. Она хорошо училась, и вполне
могла получить отличный аттестат. От экзаменов зависело многое. Ника решила
поступать в Первый медицинский институт, там был огромный конкурс. С
пятерочным аттестатом шансов поступить становилось значительно больше. Ей
предстояло тяжелое лето. Сначала выпускные экзамены, потом сразу
вступительные.

Ника уходила заниматься в библиотеку или к Никите, но оставались еще
вечера и ночи. Дома покоя не было. Больше недели спокойной жизни Виктория не
выдерживала. Она маялась бездельем, продолжала наведываться в Дом кино и на
киностудии, но уже как-то вяло, нерегулярно, словно по инерции. Вела себя
там тихо, бродила тенью по коридорам, и если заглядывала в глаза известным
режиссерам, то уже без всякой надежды, а лишь с немой укоризной.

Она чувствовала, где как себя надо вести, не поднимала скандалов в
общественных местах, не позволяла себе с чужими никаких экстравагантных
выходок, справедливо опасаясь, что могут просто-напросто вызвать милицию.

Но дома Виктория не стеснялась никого. Суицидальные спектакли стали почти
привычными. А за сердце мама хваталась каждые полчаса.

Никита предлагал переехать к ним.

- Одно дело иногда переночевать, и совсем другое - поселиться, -
возражала Ника.

- Все равно придется рано или поздно. Никуда не денешься.

- Слушай, как ты это себе представляешь? У тебя сессия, у меня экзамены.
Мы с тобой, как примерные детки, сидим в разных комнатах над книжками, а
весь дом ходит на цыпочках? Вряд ли бабушке Ане понравится, если я целый
месяц буду ночевать в ее комнате.

- Бабушка с няней собираются жить на даче все лето. Родители через три
дня уезжают в Болгарию на месяц.

- И они будут знать, что мы с тобой вдвоем?

- Они и так догадываются, что мы с тобой не только целуемся, -
ухмыльнулся Никита, - правда, бабушка Аня сказала, мы должны обвенчаться.

- Как это?

- Понимаешь, для бабушки загс и прочие советские конторы значения не
имеют. Для нее люди женаты тогда, когда обвенчаны. Но только это надо
сделать после того, как ты поступишь в институт. Если вдруг кто-то узнает и
стукнет в приемную комиссию, могут не принять. Потом уже не выгонят за это,
а не принять могут. На каждое место по десять блатных.

Дядя Володя не возражал, чтобы Ника переехала к Никите. На время ее
экзаменов он полностью взвалил на себя все проблемы с Викторией.

Самое трудное лето обернулось для Ники самым счастливым. Она попробовала
на вкус будущую семейную жизнь и осталась вполне довольна. Она получила
отличный аттестат, успешно сдала вступительные экзамены и была принята в
Первый медицинский институт.

Бабушка Аня приехала с дачи на несколько дней, и вместе они отправились в
Отрадное. Она заранее отнесла ювелиру какую-то свою старинную золотую брошку
и заказала для них два обручальных колечка, да не простых, а с маленькими
прямоугольными сапфирами.

Настоятель сельского храма был ее давним знакомым, а потому решился не
вносить их паспортные данные в приходскую книгу. Все сведения о церковных
обрядах направлялись в специальный отдел исполкома, а оттуда прямиком
поступали в комсомольские и партийные организации по месту работы или учебы.

Сначала Нику окрестили. Бабушка Аня стала ее крестной матерью. А потом их
с Никитой обвенчали, в пустом храме, при запертых дверях. Венцы над их
головами держали старушка-свечница и молодой пьяненький хорист.

Счастливые, с сияющими таинственными физиономиями, с большим "Киевским"
тортом и бутылкой токая, они приехали к Нике домой. Они не собирались
рассказывать о крестинах и венчании, но решили, что надо хотя бы косвенно
отпраздновать эти два события с мамой и дядей Володей. Договорились, что
праздновать будут как бы только поступление Ники в институт.

Мама встретила их очередным спектаклем.

- Что у нас на этот раз? Суицид или сердечный приступ? - поинтересовалась
Ника.

- Да черт ее знает, - мрачно ответил дядя Володя, - сначала буйствовала,
теперь лежит, разговаривать со мной не желает.

Ника вошла в комнату. Мама лежала на диване в старом стеганом халате,
отвернувшись к стене.

- Мам, - позвала Ника, - вставай, давай хотя бы чайку выпьем, посидим. Я
все-таки в институт поступила.

Мама не шелохнулась. Ника присела на край дивана, тронула ее за плечо.
Пахнуло сильным перегаром.

- Сколько же она выпила? - спросила Ника дядю Володю.

- Грамм двести, не больше. - Он отправился на кухню и вернулся с
пол-литровой бутылкой водки, в которой оставалось значительно больше
половины.

- Давно спит?

- Часа три. Я не засекал время.

- Мам, просыпайся, - Ника попыталась приподнять и развернуть ее,
наклонилась близко к ее лицу, замерла на миг и тут же схватила мамину руку.
Пульса не было.

- "Скорую", быстро! - крикнула она. Дядя Володя кинулся к телефону. Ника
развернула мать, уложила на спину, принялась делать искусственное дыхание,
"рот в рот". Никита двумя руками надавливал на грудную клетку. Они
остановились только тогда, когда в комнату вошла бригада "Скорой". Врач
констатировал смерть.

- Она умерла не меньше часа назад. Вероятно алкогольная интоксикация, -
сказал он, чуть поморщившись от мощного запаха перегара.

- Она очень мало выпила, - медленно произнес дядя Володя.

- Значит, ей хватило, - врач взглянул на початую бутылку, осторожно взял
ее в руки, посмотрел на свет ковырнул ногтем этикетку, - иногда попадается
некачественная водка. Небольшое количество алкоголя может спровоцировать
кровоизлияние в мозг. В общем, вскрытие покажет.

Его монотонный высокий голос звучал спокойно и буднично. Ника стояла
посреди комнаты не двигаясь и глядела в одну точку. Глаза казались огромными
черными провалами. Никита опустил голову и машинально крутил обручальное
кольцо.

Бабушка Аня немного ошиблась, заказывая кольца. Нике было великовато, а
Никите едва налезло на палец. Потом, через многие годы, когда руки у него
стали грубей и фаланги толще, кольцо вообще невозможно было стянуть. Никита
и не пытался. Носил, несмотря ни на что.

Глава 14

- Я же вам сказала, никаких личных дел, кроме нашей любви, у Антосика
быть не могло! - Кудиярова Раиса Михайловна, 1928 года рождения, смотрела на
капитана Леонтьева совершенно пустыми, безумными глазами и кричала так, что
изо рта летела слюна.

- Я вас спрашиваю о другом, - капитан достал платок и быстро вытер лицо,
- я спрашиваю, за семь дней ваш сожитель выходил куда-либо из квартиры?

- Нет, я вам сказала!

- То есть все это время, и днем и ночью, он находился рядом с вами, у вас
на глазах?

- И днем и ночью! Это высокая страсть, и вам не понять.

- Ну хорошо, а вы сами что, тоже ни разу за это время не отлучались из
квартиры?

- Разумеется, отлучалась! Нам же надо было чем-то питаться! Антосик давал
мне деньги, я ходила в гастроном.

- Он мог выйти в ваше отсутствие?

- Зачем?

- Ну, я не знаю, все-таки здоровому человеку семь дней сидеть взаперти...

- Он не сидел взаперти! Мы любили друг друга!

Старший лейтенант Ваня Кашин резко встал и отошел к окну. Он давился
смехом. Это был нервный смех. Капитан Леонтьев держался еще, а у Вани все
так и прыгало внутри. Они допрашивали Кудиярову третий час подряд.

При обыске в ее квартире был обнаружен целый арсенал: новенькие,
необстрелянные, в заводской смазке, автомат Калашникова, пистолет "ТТ",
коробка с патронами, упаковка с пластиковой взрывчаткой. Кроме того, в банке
из-под растворимого кофе находился порошок белого цвета с характерным
запахом. Сильнейший синтетический наркотик. Имелся еще и конверт с так
называемыми "промокашками", кусочками бумаги, пропитанными ЛСД.

У Кудияровой была привычка притаскивать к себе в квартиру с помойки все,
что приглянется. А приглядывалось ей многое, не только одежда, но и яркие
пластиковые мешки, импортные баночки, бутылки от шампуней, дырявые кастрюли,
куски поломанной мебели.

Жилая комната представляла собой филиал городской свалки, и запахи вполне
соответствовали обстановке. Впрочем, надо отдать хозяйке должное. Кое-что