- Знаешь, там потрясающая акустика, - осторожно попытался сманить его
Зимогор. - Слышны какие-то голоса...
- Да это все специфика атмосферы, - сонно пробурчал топограф. - Ну и
положение гольцов, разумеется...
Олег настелил лапник с другой стороны, завалил в огонь конец толстого кряжа
и лег. Бесконечный шум весенней горной речки снимал все самые нелепые и
буйные мысли, усмирял и убаюкивал фантазии, так что через четверть часа он
уже начинал дремать, однако в костре громко треснула головешка, и забитая в
сознание привычка проверить, не отскочил ли уголь на спальник, заставила
его открыть глаза и приподняться.
У него в изголовье, протянув руки к огню, сидела женщина. Ярко освещенное
лицо ее, чуть прищуренные от жара и дыма глаза, полузаплетенные в косу
пепельные и огненные от пламени волосы, лежащие на плече, холстяное,
длинное и очень широкое платье, стянутое шнуровкой по талии, у горла и
возле запястий, так что образовывались светящиеся матерчатые фонари и в них
просвечивало тонкое гибкое тело, - все это вначале показалось призраком,
возникшим из переливчатого, гипнотизирующего слух речного шума.
Тонкие пальчики и ладони светились от огня и казались ярко-розовыми.
- Что же ты не услышал меня? - спросила она, по-прежнему глядя в костер. -
Я тебя потом еще долго звала...
Зимогор покосился на взбугрившийся мешок топографа - спал без задних ног...
- Кто ты? - шепотом спросил он.
- Твоя жена, - проговорила женщина. - Ты помнишь меня?
- Нет... Почему я должен помнить? - Олег потянул замок спальника,
высвобождая плечи, однако почудилось - видел! Знает ее! Неизвестно откуда,
как, почему, но знает, и мало того, она близка, эта женщина! Он помнит ее
руки, глаза, губы, волосы, помнит, как она улыбается, смеется и плачет. И
даже имя мелькнуло в сознании, никогда не слышимое, странное - Лаксана. И
будто он много-много раз произносил его когда-то, и это звучание, как и все
остальное, узнается в ней, как в родном человеке!
Однако это ощущение длилось секунду, не более. Потом оно пропало вместе с
ощутимым толчком воздуха в лицо - словно сдул кто-то! - и перед ним
очутилась та же самая женщина, но уже совершенно незнакомая.
Смущенный и подавленный собственными чувствами, он смотрел на нее и, должно
быть, выглядел идиотом, потому что она вдруг улыбнулась чуть надменно и еще
выше приподняла подбородок, глядя свысока.
- Узнал меня? - спросила тихо, и опять на короткий миг он вспомнил этот
голос, но опять было легкое дыхание в лицо, словно сдувшее память.
- Узнал, - помимо воли и с трудом произнес он, чувствуя полную
заторможенность речи и мысли.
- Не вижу, - высокомерная, горделивая улыбка все еще приподнимала и так
высокие брови. - Неужели сильно изменилась?
- Нет, не изменилась, - механически выдавил Олег чужим голосом и совсем
глупо спросил: - Тебя зовут Лаксана?
Она беззвучно рассмеялась и сделала движение рукой, словно хотела
прикоснуться к его руке.
- Помнишь! Помнишь мое имя!.. Меня так звали тогда.
- Я не знаю, кто ты...
Женщина сразу же погрустнела, опустила глаза и когда вновь подняла их -
Зимогор увидел слезы.
- Не знаешь? Или не можешь узнать?..
- Не могу узнать... Все перемешалось.
- Я твоя жена, - печально проговорила она. - Ну, вспомнил?
Он не то чтобы совсем потерял дар речи, но не нашел слов, чтобы выразить
смутные и растерзанные чувства, а в мозгу билась мысль, что он сейчас не
женат...
- Это хорошо, что ты один, - еще тише и доверительней вымолвила она,
смаргивая слезы. - Я знаю, ждал меня. Подожди еще немного. Скоро будет
праздник Радения. Приходи и встань в хоровод. Там и найдешь меня... Тебя же
сейчас зовут Олег?
Она встала, и Зимогор тоже вскочил и заметил, что на подол ее платья
налипли хвоинки - деталь, несовместимая с призраком или бесплотным
существом. И совершенно непроизвольно, словно подчеркивая свою реальность,
она стряхнула их тыльными сторонами ладоней, отступила на три шага и
спохватилась.
- А ты не забыл, когда бывает Радение? Нет?.. Смотри не забудь!
Она пошла через луг, оставляя за собой вполне реальные следы - примятая ее
босыми ногами трава медленно распрямлялась, - и теперь пламя костра,
пробивая одежды, обрисовывало ее тело со спины...
И спина эта вновь показалась ему невероятно знакомой...
Не владея собой, Олег крикнул:
- Лаксана!!!
Она отозвалась тем, что обернулась! И махнула рукой, но выражение лица ее
он не разглядел из-за бьющего в глаза света.
Казалось, она уходит в этот красный поток и медленно растворяется в нем,
теперь и в самом деле обращаясь в призрак. Олег заслонился рукой, затем
присел, чтобы получше разглядеть уходящую женщину, и разглядел! Она была
далеко, и вошла уже в тень, роняемую плотным высоким лесом...
Еще мгновение - и скрылась из виду...
Он догнал тигриными скачками, залетел вперед, взрывая землю.
- Мы с тобой уже встречались!.. Правда, очень давно! Больше ничего не
помню!
Этого не могло быть! Зимогор видел ее впервые. Он не был ловеласом или
крутым бабником и не забывал женщин, встречавшихся ему на пути. Он помнил
каждую, с кем жизнь связывала его так или иначе.
- Никогда не слышал даже такого имени, - признался он.
- Это мое прошлое имя... Нет, даже не имя - судьба... Прекрасное, правда? -
чуть печально улыбнулась она. - Жаль, больше нет его... А ты так много раз
повторял, шептал, звал меня... Но потом забыл меня. А я помнила все время,
но смутно, как сон.
- А сейчас это не сон?
Лаксана негромко рассмеялась и посмотрела в сторону спящего топографа.
- Хочешь, разбуди и спроси его? Если и он увидит меня, значит, это явь.
- Я не хочу его будить...
- И правильно, пусть отдыхает. Ему завтра на рассвете нужно делать
привязку. У вас сегодня ничего же не получилось.
- Откуда тебе известно?
- Мне все известно... Знаешь, пойдем, я тебе что-то покажу.
Подчиняясь какой-то глубокой внутренней раскрепощенности, граничащей с
авантюризмом, Зимогор босой побежал за ней.
- Дай руку! - приказала она и повела его в гору, на борт впадины.
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Шилова Юлия
Прозоров Александр