Чтение 38–й страницы книги ~Стандарт возмездия~

— И лучше будет, если об этом никто не узнает. Не обязательно, чтобы хозяева пронюхали о том, что мы подозреваем собственных людей в стукачестве.

Вывезите их куда-нибудь за город и там оставьте. У вас сегодня весь день впереди.

— Вывезите, — повторил за ним Цапов, — а кто второй, с кем вывозить?

Афанасий Степанович лукаво подмигнул ему и сказал:

— Раскольник уже здесь. Он прилетел с настоящей партией груза. Ты должен меня извинить, Константин, но до конца я не верю даже самому себе. Ваш караван действительно был прикрытием для настоящей партии груза. И за вами, как ты знаешь, действительно следовал отряд прикрытия. Но третьего каравана не было. Настоящая партия груза прилетела в Бухару по воздуху. Из Термеза. Как ты понимаешь, это слишком большая партия, чтобы мы могли рисковать, перевозя груз по автомобильным дорогам.

Цапов угрюмо кивнул.

— Я примерно так и думал, — признался он, — мне еще тогда показалось странным, что настоящий караван идет без прикрытия.

— Правильно думал, — подтвердил Афанасий Степанович, — Но Раскольник нужен мне не только для того, чтобы утопить Щенков Горелого. Он мне нужен и как постоянно заряженное дуло винтовки у головы хозяина дачи, у которого мы только что были в гостях. Если тот выкинет какой-нибудь фортель, винтовка выстрелит.

Ты и Раскольник — мои лучшие снайперы. Поэтомy я и взял вас на эту операцию.

— Когда кончать с ребятами? — уточнил Цапов.

— Прямо сейчас. Раскольник приедет ко мне через полчаса.!

— Не нужно, — возразил Цапов, — он мне не нужен. Я сам ними разберусь.

— Меня всегда поражает, что ты, в общем умный человек иногда идешь на глупый, неоправданный риск. Зачем тебе нужно? Вдвоем вы с ними разделаетесь без особых проблем.

— Я думаю, нам нужно немного подождать, — вдруг предложил Цапов, — хотя бы несколько часов.

— Почему подождать? — нахмурился Афанасий Степанович. Он не любил, когда обсуждали его приказы.

— Если один из них работает на легавых, то он обязательно попытается сегодня с ними связаться, узнав о том, что груз уходит из Бухары и он больше не будет его сопровождать. Кроме того, они только вчера узнали о том, что груз, который мы тоже охраняли на протяжении всего пути, не настоящий. Я спрашиваю себя, что бы сделал агент в такой ситуации? Он бы попытался сразу связаться со своими хозяевами. Значит, будет лучше, если мы пока будем просто следить за парнями. И здесь без помощи Ахмеда мне не обойтись.

Афанасий Степанович с удивлением слушал своего подопечного. Он не мог не признать, что тот был прав. Афанасий Степанович был достаточно опытным человеком, чтобы не упорствовать в своем решении.

— Ты сильно прибавил за последнее время, Константин, — с уважением сказал он, — я работаю с тобой уже столько времени и могу сказать, что ты очень сильно прибавил. Я, кажется, могу с тобой согласиться. Но ждать мы будем только до трех часов дня. Если ни один из них не проявит активности, ровно в три часа дня ты попросишь машину у Ахмеда, которого я предупрежу заранее, и лично вывезешь их за город. Если ты считаешь, что справишься один, тем лучше. У Раскольника и так слишком много дел.

Цапов кивнул головой, соглашаясь. Через десять минут он уже возвращался в «БМВ» к дому, где жили его спутники по нелегкому путешествию.

В гостинице, где остановились Ибад и его спутники, раздался телефонный звонок. Ибад подошел к телефону.

— Вы можете приехать поговорить о вашем товаре сегодня через два часа, — сообщил Ибаду неизвестный.

Ибад положил трубку. Потом, подумав немного, вышел из своего номера, прошел по коридору и вошел туда, где оставались его спутники.

— Идите за мной, — приказал он обоим.

Оба боевика молча поднялись, отправляясь за Ибадом. Несовершенная система аэропортовских проверок тем не менее не позволяла провозить оружие, так как они пересекали государственную границу между Туркменией и Узбекистаном. Но уже в самом Ташкенте представитель Курбана-ака выдал им оружие. Найти оружие в распавшейся на куски огромной стране было не трудно, в Ташкенте они просто сдали оружие в багаж, упаковав его в чемоданы. При досмотре проверяли только личный багаж, который пассажиры проносили с собой в самолет, и все посланцы Курбана-ака сумели провезти оружие в Бухару, где должны были принять деньги, а затем на поезде выехать в сторону Ашхабада.

Государственная граница между Туркменией и Узбекистаном проходила в ста двадцати километрах от Бухары, куда вел железнодорожный путь на Чарджоу. Между станциями Алат в Узбекистане и Фараб в Туркмении их должны были ждать автомобили, пересев на которые посланцы Курбана-ака обязаны были привезти деньги в Ашхабад. План, продуманный в деталях, был привычным делом для боевиков, которые уже много раз совершали рискованные вояжи по Средней Азии, доставляя деньги и грузы.

Традиционно считалось, что система абсолютного подчинения, характерная для итальянской, а особенно сицилийской мафии в лице всемогущих «крестных отцов», не имела аналогов больше нигде в мире. Но на Востоке были свои мафиозные кланы и своя система абсолютного подчинения. Она была более жесткой и более строгой, чем даже в Сицилии. Тысячелетний опыт феодальных отношений, несколько прикрытый социалистической фразеологией в двадцатом веке, сказывался на отношениях внутри мафиозных кланов Востока.

Социалистический опыт был во многом прикрытием феодализма, когда первый секретарь Центрального Комитета, по сути, был падишахом, секретари обкомов — эмирами, а секретари местных райкомов — беками или ханами, которым все подчинялось. Разница состояла лишь в том, что все одинаково боялись Москвы и играли в социалистические игры, признавая навязаные им правила.

Боевики следовали за Ибадом по коридору. Они дошли до номера, где остановился их загадочный гость. Постучали в дверь.

— Осман, — позвал Ибад, — ты спишь?

— Нет, — Рустам открыл дверь. В соседнем номере его коллеги слышали каждое их слово.

— Я еду получать груз. А ты жди меня в гостинице, — строго сказал Ибад.

— Один из наших парней останется с тобой. Постарайся никуда не уходить и никому не звонить. Иначе сделка может не состояться. Где и когда ты должен встречаться с курьером?

— Сегодня в три часа у мечети, — ответил Рустам.

— Хорошо. Но мы поедем на встречу вместе. Сначала я проверю деньги, а потом ты получишь груз. И, клянусь аллахом, если что-нибудь будет не так, я лично тебя убью.

— Не нужно меня пугать, — сказал гость, — я уже пуганый. Вы меня долго проверяли в Ашхабаде.

— Плохо проверяли, — сказал Ибад и вышел за дверь в сопровождении своего человека. Второй боевик остался в номере Рустама.

В соседней комнате, где слышали весь разговор, Ашимбаев взглянул на своего напарника.

— Иди за ними, — сказал он, — но будь осторожен. Если они возьмут машину, не рискуй и возвращайся обратно.

— Понял, — начал собираться Шадыев. Ашимбаев достал свой мобильный телефон, набрал номер телефона Матюшевского.

— Это я, — коротко сообщил он, — мы приступаем к операции. Они выехали за грузом.

— Понял. Мы будем у мечети, как договорились.

— Будьте осторожны. Он что-то подозревает. Скажите Георгию, что они собираются проверять деньги. Могут быть любые неожиданности.

— Я понял. Сейчас он внизу в ресторане обедает. Эдуард сидит за соседним столиком.

— До свидания, — отключился майор.

Рустам понимал, что сегодня будет самый трудный день в его жизни. И внутренне готовил себя к испытаниям, еще не зная, что ему предстоит пережить в этот солнечный день в Бухаре.

ГЛАВА 34

Пахло чем-то неприятным и острым. Он пошевелился, открыл глаза. Над ним был белый потолок. Напротив — такая же ровная белая стена. Он перевел взгляд на стоявшую рядом с его кроватью женщину. Она была одета в белый халат, лицо с сильно выcтупающими скулами, раскосыми глазами обрамляли светлые волосы.

«Перекрашенная, наверно», — с неприязнью подумал Сергей и попытался понять, где он находится. Медсестра всадила ему укол, и он застонал от неожиданной боли. Очевидно, женщина подсознательно чувствовала, что не нравится пациенту, и вымещала свою женскую неустроенность на мужчинах, виноватых в ее одиночестве.

Она протерла место укола ватой и низким грудным голосом разрешила повернуться на спину. Сергей почувствовал, как трудно ему поворачиваться в постели. И только потом вспомнил о своем ранении и побоях.

Медсестра вышла, а он лежал, пытаясь вспомнить, что именно произошло в тот вечер. Сначала его отпустили, потом он застал бардак у себя дома. Затем он избил водителя и, забрав его автомобиль, поехал на дачу к Горелому. Остальные события он вспоминал, словно в тумане.

Память выхватывала лишь разрозненные куски случившегося. Он помнил вертолет, взрывы гранатометов, убитого Горелого, который что-то шептал ему.

Потом он уходил, прорываясь с боем к машине. Еще он вспомнил, как оставил этот автомобиль и забрал новый. Он даже помнил, как схватил за волосы незнакомую женщину, от которой так приятно пахло духами, и прижал ее лицо к своим коленям.

Больше он не помнил ничего. Сильно болела голова, и он дотронулся до своих волос. На голове была тяжелая повязка. «Разве меня ранили в голову?» — удивился Сергей, не помнивший, как это случилось. Ему казалось, что он был ранен только в грудь, когда, истекая кровью, пытался уйти подальше от дачи Горелого. Но он еще, кажется, задержался и что-то искал. Что он искал?

Скрипнула дверь, и в палату вошел красивый темноволосый мужчина в белом халате. Сергей напрягся, пытаясь вспомнить лицо этого человека. Нет, он точно его никогда не видел. Видимo, вошедший был врач, так как он сел рядом с ним у кровати и спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Херово, — честно признался Сергей, — голова сильно болит, да и двигаться трудно.

— Скажите спасибо, что вообще ваша голова выдержала такие побои. Она у вас была проломлена в двух местах. Вы были без сознания.

— Как это проломлена, какие побои? — растерянно спросил Сергей, — А вы не помните сами? — строго спросил незнакомец в белом халате.

— Нет, — честно признался Сергей, — ничего не помню. Он точно помнил, что рылся в земле. Что он искал? И почему его били? О каких побоях говорил врач?

— Кто меня бил? — хрипло спросил Сергей.

— Люди, прохожие, какие-то посторонние мужчины, пожал плечами врач, — вы разве не помните, за что?

— Нет, — изумился Сергей, — а за что меня били?

— Вы похитили автомобиль, выбросили из машины мужа И пытались изнасиловать его жену. Во всяком случае, так она показала на допросе, хотя я сильно сомневаюсь, что вы могли бы это сделать в вашем состоянии. Возможно, правда, находясь в горячке, вы не почувствовали своего ранения. А потом, теряя кровь, вместо того чтобы успокоиться, наоборот, начали зверствовать. И в результате попали в руки прохожих, когда вывалились из захваченного автомобиля.

Сергей слушал с нарастающим удивлением. Он постепенно припоминал детали, как захватил машину, вспомнил даже мужчину, которого он вытащил с места водителя, угрожая автоматом. Но как его самого били, он уже не помнил.

— Сколько их было человек?

— Наверно, восемь или десять, — строго ответил врач, — люди устали от насилия, и каждый прохожий считал своим долгом ударить вас до приезда милиции.

Тем более что вы не могли дать сдачи.

— Выйду из больницы, всем рожи начищу, — злорадно пообещал Сергей, морщась от боли, голова болела еще сильнее. Но почему он копал в лесу? Что он там искал?

— Из больницы вы отправитесь в тюрьму, — холодно парировал человек в белом халате, — за вами тянется целый шлейф преступлений. Вымогательство, угрозы, шантаж, побои. Только два похищения автомобилей обойдутся вам лет этак в восемь. Второго водителя тоже нашли. Это было нетрудно. Вы оставили его машину там, где попытались угнать другую.

— Вы не доктор, — устало выдохнул разочарованный Сергей.

— Нет, Мехирев, я не доктор. Я просто пришел сообщить вам об этом.

Сергей закрыл глаза. Значит, конец. Теперь его выпустят отсюда не раньше чем через восемь лет. Хотя почему он должен ждать столько времени? Ведь из больницы уйти всегда легче, чем из тюрьмы.

Словно прочитав его мысли, человек в белом халате покачал головой.

— Это тюремная больница, Мехирев, отсюда сбежать не сумеете.

Сергей открыл глаза. Он понял все. Почему здесь ровные белые плохо оштукатуренные стены. И казенное дешевое белье. И решетки на окнах. И даже суровый гнев праведной старой девы медсестры. Он уже был в тюрьме с той лишь разницей, что держал в ее больнице. Но его волновало другое. Он не мог вспомнить, что он искал в лесу, когда копал яму. Он точно знал, что стоял у дерева, даже помнил, как работал пальцами, выгребая землю. Он чуть приподнял руку. Так и есть. Хотя его здесь, наверное, вымыли, тем не менее под ногтями въелась грязь. Значит, точно. Землю он действительно копал.