Саенко и стал тихо с ним совещаться.
Мусы... всех не проверишь... - донеслось до Бориса бормотанье Саенко.
поглядывал на Юлию Львовну и все думал: она или не она? И если не она, то
кто же?
***
лейтенант. Как я уже говорил, роль Стасского буду играть я. Господин
лейтенант, где вы стояли? Примерно здесь? - Горецкий встал рядом с Ткачевым
и окликнул Бориса:
вполоборота к нему. Когда я вошел, они разошлись. Да, примерно так.
концах горницы.
на своем листе. - Теперь вошли Колзаков, Сильверсван и Юлия Львовна. Прошу,
входите!
неловкость оттого, что он занят таким глупым несерьезным делом.
роковой вечер, хлеб и изюм. Сама ее поза, наклон плеч, Кроме традиционной
покорности, выражали скорбь и недавно перенесенное горе. Она поставила
тарелки и вышла. Колзаков, вспомнив свою прежнюю реплику, повернулся к
гостям и произнес:
бокал. Для самогона и кружки подойдут, а хорошее вино из них пить не
годится.
одернул... - Да, я сказал: "Найдите себе другой объект для насмешек".
Стасский сделал вид, что ни над кем не насмехался... - Потом подошел черед
реплики Ореста Николаевича. - Горецкий снова справился со своими записями,
затем подошел к Ткачеву и, взяв его за плечо, осторожно повернул:
припомнить свои слова:
объединиться перед лицом красной опасности... После моих слов Стасский снова
сказал колкость... - Да, и затем капитан Колзаков открыл бутылку и разлил
вино в бокалы. Я попрошу вас, господин капитан, сделать все так же, как и в
тот вечер, только вино налить для Юлии Львовны в кружку, - простите меня,
сударыня, второго бокала нет, а для нашего эксперимента особенно важен тот
бокал, из которого пил Стасский.
выступление, - обратился Горецкий к Ткачеву, - если вы не вспомните его
дословно - не страшно, но постарайтесь двигаться примерно так, как в тот
вечер... А вы, господа, поправляйте его, если что-то будет не так.
этом году мне не удалось отпраздновать Рождество. На самый праздник пришлась
эвакуация из Новороссийска, это было так страшно... Впрочем, вы все это
знаете.
почти такую же силу, как в роковой вечер, - я предлагаю вам сегодня
отпраздновать Рождество. Конечно, это несвоевременно, совершенно не
соответствует календарю, но прежде я никогда не пропускал этот праздник. В
мирное время вея семья собиралась вокруг елки... В этом был такой уют,
покой, такое счастье... Так давайте отпразднуем Рождество сегодня, вопреки
календарю! У нас есть хорошее вино, с нами прекрасная дама. - Ткачев, как и
в первый раз поклонился Юлии Львовне, но она не ответила ему улыбкой.
сказал чуть театральным голосом:
подал знак Колзакову, и капитан произнес заученно, как старательный
гимназист:
но мы с вами отпразднуем Белое Рождество... Крым - это плацдарм, с которого
начнется наше наступление.
прошлый раз, в нем была обреченность и тоскливое равнодушие.
ли он в виду слова Колзакова или Сильверсвана. В голосе его звучала легкая
ирония. Он подал кружку с вином Юлии Львовне, а бокал поднял и поднес к
губам.
изумлении указывая на бокал в его руке.
находившиеся в комнате взглянули туда, куда указывал Горецкий, - на бокал с
вином в руке Ткачева.
покраснело как кровь... - Это - суд Божий, - в наступившей тишине проговорил
Сильверсван, - Господь указал нам убийцу, как это бывало в средние века.
рубиновую жидкость. Глаза его расширились от ужаса.
вопрос.
Ткачевым суровым львиным ликом римского полководца и буравя его
гипнотическим яростным взглядом, - это кровь убитого вами человека! Я знаю,
как вы его убили, скажите, за что!
полубессознательном состоянии.
полковнику бокал с кровавым вином и, злобно выкрикнув: "А-а, старый
фокусник!", кинулся к окну. Борис потянулся за револьвером, но не успел
прицелиться: слишком неожиданной и ошеломляющей была вся сцена. Остальные
стояли как громом пораженные, наблюдая, как Ткачев выбил плечом стекло и
нырнул в окно, как ныряют в ледяную зимнюю реку. Горецкий же как будто и не
пытался его остановить - он спокойно стоял, глядя вслед беглецу.
Горецкий чертыхнулся и бросился к дверям. Вслед за ним все участники
драматического эксперимента выбежали на улицу.
выражением обреченным и виноватым:
убила! Ох и подлый же народ... - Хватит причитать! Потом расскажешь, что за
татарка... Куда он побежал-то?
увидел женскую фигуру, склонившуюся над распростертым на земле телом и,
похоже, обшаривающую его. Увидев, а скорее, услышав подбегающих людей,
женщина поднялась и бросилась бежать. В этой женщине, одетой как все татарки
и закутанной кисеей до глаз, было что-то странное - она была слишком
широкоплечей, коренастой, и татарское платье сидело на ней неловко.
буду!
другом два револьверных выстрела. Беглянка споткнулась и упала. Борис
оглянулся и увидел Колзакова с револьвером в руке.
таинственной татарке или к тому телу, которое она обшаривала. Остановившись
на втором варианте - татарка была если не убита, то тяжело ранена и убежать
не могла, - Борис вернулся назад. Возле лежащего на земле человека уже
стояли Горецкий и Сильверсван. Как и следовало ожидать, на земле лежал
лейтенант Ткачев. Был он, по-видимому, тяжело ранен, хриплое и неровное
дыхание еще вздымало его залитую кровью грудь. Горецкий встал на колени,
расстегнул китель и осмотрел страшную ножевую рану. Ткачев застонал, глаза
его закатились, он судорожно дернулся и затих.
этого.
Каргалов Вадим
Прозоров Александр
Ковальчук Вера
Лукин Евгений
Белов Вольф
Орловский Гай Юлий