аплодисменты.) Вотум недоверия, кажется, отменяется, никто не гонит
дерзкого фантаста с трибуны. Тогда, может быть, он продолжит?
тянется к кнопке звонка. Но гул аплодисментов и выкрики на разных языках:
"Просим, просим!" - тотчас же побуждают его благоразумно оставить кнопку в
покое.
двух несопоставимых форм жизни. Подстегнем воображение: а что, если
перевернуть, опрокинуть пример? Встречается, скажем, суперцивилизация пчел
и на тысячелетия отставшая от нее цивилизация человека. Наблюдатели уже
отметили функциональное различие в поведении пришельцев: одни режут лед,
другие транспортируют его в космос, третьи фиксируют атомную схему модели,
четвертые эту модель создают. Соответственно этому различны и структурные
формы создателей: одни вытягиваются ленточной пилой, другие распускаются
гигантским цветком, третьи располагаются багровым туманом, четвертые
сгущаются в вишневый кисель. Напрашивается вопрос: а не рой ли перед нами,
высокоразвитый рой существ с их обособленным функциональным развитием?
Кстати, жизнь в улье и организована иначе, чем в жилых домах на
нью-йоркской Паркавеню или в московских Черемушках. И труд и отдых. Да
нужен ли им отдых? Присуще ли им чувство прекрасного? Есть ли у них,
скажем, музыка? Что им заменяет спорт? Еще раз повторяю: попробуйте
ответить. Как в шахматах с подсчетом возможных вариантов. Трудновато,
конечно? Да. Но ведь именно так делают гроссмейстеры.
себя о главном: зачем к нам прибыли гости? (Шум в зале.) У всех ответ
наготове - знаю, знаю, даже два ответа. Одни - их примерно девяносто
процентов - считают, что пришельцам зачем-то понадобился земной лед,
возможно уникальный по своему изотопному составу в окружающем космосе.
Меньшинство, во главе с Томпсоном, полагает, что это разведка с
агрессивными целями в будущем. Я лично считаю, что разведка уже была, мы
просто ее проморгали. А сейчас прибыла мощная, оснащенная экспедиция
(настороженная тишина в аудитории, слышно только шипение репортерских
магнитофонов) не завоевателей, нет - ваших инопланетных коллег, господа,
для изучения незнакомой им формы жизни. (Крики с мест: "А лед?!")
Погодите, будет и лед. Это побочная операция. А главное - мы сами, высшая
форма белковой жизни, замешанной на воде. Изучить эту жизнь здесь на Земле
им что-то мешает. Может быть, внешняя среда, может быть, опасение ее
нарушить. Что делать, с чего начать? С Божьего промысла, с сотворения
мира. (Шум в зале, кто-то истошно кричит: "Замолчите, богохульник!") Я не
больший богохульник, чем отец кибернетики Винер. Когда-то такие, как вы,
так же истошно кричали: "Это от дьявола! Он посягает на вторую заповедь!
Не сотвори себе кумира и всякого подобия!" А сейчас вы конструируете
роботов и мечтаете об электронном мозге. Мысль создать модель нашей жизни
во всем ее богатстве и сложности естественна для пришельцев, ибо что такое
познание, как не моделирование с помощью мысли? А переход от мысленного
моделирования к вещественному - только один шаг прогресса. Когда-нибудь и
мы его сделаем, уже называют срок: будущее столетие. Так почему же
сверхцивилизации пришельцев не достичь этого раньше, скажем, на тысячу
лет?
задумался. Аудитория ждала. Никто не кашлял, не ерзал, не шептался с
соседями. Я не знаю лекции, которую бы слушали с таким уважительным
вниманием. А он молчал, и взгляд его, словно отрешенный от всего, что его
окружало здесь, казалось, нащупывал что-то далекое-далекое, кроме него
никому не доступное.
так тихо, что его не расслышали бы даже в трех шагах от стойки бара, но
здесь никто не упустил даже интонации, - записать и восстановить где-то у
себя поблизости, создав питательную среду для ее развития. Что нужно для
этого? Искусственный спутник, астероид, планета, модель земной атмосферы и
солнечной радиации. И главное - вода, вода, вода, без которой невозможна
белковая жизнь. В этом и смысл переброски земного льда в количестве,
достаточном для обводнения целой планеты. Вот тогда и возникнет в глубинах
нашей, а может быть, и не нашей галактики новый мир - не повторение, а
подобие нашего, но подобие с тончайшим портретным сходством, потому что
все модели пришельцев безошибочны и точны. (Перебивающая реплика с места:
"Космический зоопарк с человекообразными на свободе!") Конечно, там будут
и такие, как автор этой реплики. (Смех в зале.) Но я бы поправил его: не
зоопарк, а лаборатория. Или точнее: научный институт, где жизнь
человеческая, во всей сложности ее психических, бытовых и социальных
аспектов, станет предметом глубокого, бережного и осторожного изучения.
Конечно, ее будут изучать - для этого и ставится опыт, но изучать, не
мешая ее течению, изучать в развитии и движении вперед и, поняв это
движение, быть может, помочь уточнить и ускорить его. Пожалуй, я все
сказал. Это моя гипотеза. Хотите - оспаривайте: как всякую рожденную
воображением гипотезу, ее, конечно, легко опровергнуть. Но мне радостно
думать, что где-то в далях Вселенной живет и движется частица нашей жизни,
пусть смоделированная, пусть синтезированная, но созданная для великой
цели - сближения двух пока еще далеких друг от друга цивилизаций, основы
которого были заложены еще здесь, на Земле. И если вернутся пришельцы, то
вернутся уже понявшими нас, обогащенными таким пониманием, что-то
сумевшими взять от нас и знающими, что дать нам на взаимном пути к
совершенству.
красноречивая, чем буря аплодисментов.
28. ФИОЛЕТОВОЕ ПЯТНО
обрезанного будто гигантским ножом. Глянцевитый до блеска, бледно-голубой
срез, отражавший такое же голубое, без единого облачка небо, уходил вниз с
высоты пятиэтажного дома. Собственно, то был не срез, а вырез - широкая,
метров триста в поперечнике, ледяная выемка, тянувшаяся за горизонт. Ее
идеально ровная и прямая структура напоминала русло искусственного канала
перед пуском воды. Пустой канал, вырубленный в ледяном массиве, подходил
вплотную к фиолетовому пятну.
выход. Не только снегоход, ледокол средней руки свободно бы прошел сквозь
него, не задев неровных, словно пульсирующих его краев. Я прицелился
камерой, потратив на него несколько метров пленки, и выключился. Пятно как
пятно - никаких чудес!
зажженный на снегу синеватый огонь спиртовки, подсвеченный сзади лучами
повисшего над горизонтом неяркого солнца. Блистающий огонек голубеет на
свету, рядом с ним вздымается другой, дальше змеятся третий, еще дальше
четвертый, и все они не сливаются в плоское и ровное пламя, а примыкают
друг к другу гранями какого-то удивительного, пылающего кристалла. Теперь
увеличьте все это в сотни и тысячи раз. Огни вымахают в километровый рост,
загнутся внутрь где-то в бледно-голубом небе, сольются гранями в
кристалл-гигант, не отражающий, а похищающий всю прелесть этого неяркого
неба, утра и солнца. Напрасно кто-то назвал его октаэдром. Во-первых, он
плоский снизу, как плато, на котором стоит, а во-вторых, у него множество
граней, неодинаковых и несимметричных, причудливых хрустальных
поверхностей, за которыми пылал и струился немыслимой красоты голубой газ.
катку к голубому пламени. Подошли метров на тридцать - дальше не пошли:
тело наливалось знакомой многопудовой тяжестью. - Голова кружится, как над
пропастью. Я была у Ниагары - потрясающе. Но это несоизмеримо. Почти
гипнотизирует.
даже тривиально - лиловый сатин, натянутый на кривую раму.
сквозь это цепочкой. Сам видел. А теперь прошли мы.
выводы.
доказательство его способности мыслить и делать выводы?
цивилизация, а не мошки-букашки. Думаю, что они поняли. А это уже контакт.
что-нибудь. Всякое бывает. Взрывник - не огородник. А Хентер вообще погиб
по собственной неосторожности - мог вовремя спрыгнуть в расщелину.
Отраженная взрывная волна прошла бы поверху.
рассчитал направления.
отвели ее.
смена средств проникновения за пределы фиолетового пятна, прибегая к нашим
понятиям, заставит их призадуматься. А это уже контакт. Или, по крайней
мере, преамбула.
Акунин Борис
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Чернецов Андрей
Перумов Ник