Чтение 38–й страницы книги ~Люди Кода~

иудеи, но и самые-самые православные христиане, к каковым Людмила себя
причислила без малейших сомнений.

Андрей спотыкался, ему здесь не нравилось, он ничего не понимал по
мальчишеской дурости, и Людмила взяла сына за руку. Их ввели в дом, и ей
почудилось, что стены чуть-чуть светятся, а от каждого человека исходит
какой-то невидимый упругий поток энергии, который подталкивал ее,
показывая дорогу. Дверь открылась, и она вошла. Андрей отступил назад, но
она уже забыла о сыне.

Перед ней стоял Мессия.

Он улыбнулся и сказал несколько слов, обращаясь к кому-то поверх ее
головы. Она искала взгляд Мессии и, встретив его, поняла, что больше не
отпустит. Об этом мужчине она мечтала всю жизнь. Хоть на край света. В
огонь и воду.

Сколько они так стояли? Минуту, не больше. За эту минуту Мессия
рассказал о себе все. И все узнал о ней. Как в шесть лет она едва не
умерла от дифтерита, и ей делали трахеотомию, след на шее виден до сих
пор. Как в двенадцать она едва не сошла с ума, потому что в подъезде на
нее набросился пьяный мужик и пытался что-то с ней сделать, и она визжала,
но ни одна сволочь не высунула носа из квартиры, а мужик, видно, испугался
и ушел, изорвав на ней платье и оставив на шее и щеках мерзкие следы
влажных губ. Как в шестнадцать она влюбилась в одноклассника и сдуру
рассказала ему о том мужике, потому что ничего более ужасного с ней в
жизни не происходило, и нужно было кому-то об этом сказать - родителям она
в тот вечер не сказала ни слова, они орали на нее за разорванное платье,
их не интересовала причина. А мальчишка ударил ее и назвал мерзким словом,
и с того вечера долгих семь лет она видеть не могла мужчин - ни в каком
качестве: ни друзей, ни любимых, ни даже коллег. А все думали, что она
недотрога и мнит о себе. И только Илье как-то удалось... Она не знала -
как, наверно, просто подошло время. Он не был лучше других - красивее или
разговорчивее. Сейчас она думала, что не был. Сейчас она думала о нем
совсем не так, как тогда.

И еще она сказала Мессии, что Илья вовсе не был плохим отцом, и даже
мужем плохим не был тоже, он любил их, но - по- своему. Каждый человек
любит по-своему. И с этим нужно либо мириться и принимать, либо уходить.
Она думала, что любовь - вовсе не то, что кажется Илье. И развелась с ним.
И не жалела.

Но что-то Илья с ней сделал. Приручил? Иногда ей казалось, что она
слышит его мысли - за десятки, а потом и за тысячи километров. Голос был
тихим и произносил странные слова, которых она сначала не понимала, но
однажды, обнаружив оставленный Ильей при "отступлении" иврит-русский
словарь с транскрипцией, она отыскала в нем некоторые из тех слов, что
говорил ей голос бывшего мужа. И только тогда поняла, что голос вовсе не
был игрой ее воображения.

А когда по телевидению выступил Он, Мессия, и произнес фразу,
которую, как ей казалось, она тоже слышала от Ильи, она сразу поняла, что
должна делать.

И вот она здесь. Перед Ним. И Он такой, каким она Его себе
представляла. Каким ожидала увидеть.

Она любит его.

Вот и все.

Людмила стояла перед Мессией опустошенная, едва держась на ногах,
взрыв эмоций лишил ее сил, но ей и не нужны были больше силы. Зачем сила
женщине, если мужчина - рядом?

Обожающий взгляд Людмилы сказал Мессии, что она - именно та женщина,
которую он ждал всю сознательную жизнь, что женитьба на Дине была ошибкой.
Он знал, что Людмила придет к нему. Он еще вчера знал это. Все хорошо.
Теперь он будет вдвое сильнее.

На миг мелькнула мысль о сыне. Только на миг. Хаиму хорошо, он
умница, он все прекрасно поймет.

Илья Давидович протянул руку, провел Людмилу через всю комнату к
широкому дивану и усадил, но сам остался стоять, он и так уже нарушил
массу заповедей, это может быть неверно истолковано.

Плевать. Заповеди устанавливает он сам. Илья Давидович подошел к
двери, за которой стояли секретари-хасиды, кивнул покровительственно и
демонстративно закрыл дверь.

И только оставшись с Людмилой наедине обратил внимание на то, что в
комнате нет ее сына.

* * *

День 10 октября во всех учебниках отмечен как переломный в истории
цивилизации. Но вовсе не потому, что именно в тот день Людмила переступила
порог Большого кабинета. События, происходившие в Кфар-Хабаде, описаны,
конечно, как и все, что связано с именем Мессии, но описание это
схематично, поскольку все исследователи были убеждены в том, что
исчезновение (бегство?) Андрея Купревича, неожиданные отношения между
Мессией и Людмилой, - все это сугубо личные дела Божьего посланца,
касаться которых грубыми руками и описаниями предосудительно. Мессия -
полубог-получеловек - имеет право на личную жизнь по крайней мере не
меньше, чем любой хабадник или хасид, или католик из итальянского
захолустья.

Тайное совещание в Карачи - вот, чем отмечен, по мнению историков
(особенно историков на Израиле-4) понедельник 10 октября. Осмелюсь
высказать свое мнение.

Я исхожу из положения, что вся история цивилизации после включения
новой генетической программы именно действием этой программы и
определялась. Если говорить о предопределенности, то никогда еще она не
была столь высокой. Так, собственно, происходит всегда, когда начинает
действовать новая система ценностей, поступков, идей. Событие подобно
кумулятивному взрыву или, скажем, лучу прожектора. В момент взрыва частицы
движутся практически в одном направлении, разброс невелик, и лишь немного
спустя параметры среды начинают оказывать рассеивающее действие. Возможно,
аналогия не вполне точна, как и всякая аналогия.

Прошу понять одно. Мир четко разделился на людей с новым генетическим
аппаратом и людей, на которых Слово Мессии не оказало никакого
воздействия. Как принято считать - Мир Мессии и Старый мир. И что толку
было в том, что Люди Кода (далеко не только евреи) получили в свое
распоряжение способности, тысячелетиями тлевшие, задавленные бездействием
генетического аппарата? Что было толку, если почти никто не знал, какими
именно способностями он обладает? Старому миру, кстати, тем более просто
оказалось сделать то, что он сделал, поскольку Люди Кода относились к
остальному человечеству не как к отчужденной части, не как к цивилизации
иного типа, но по-старому, не ожидая от стран типа Китая или Индии ничего,
что противоречило бы классическим заповедям Торы.

Напоминая общеизвестное, я просто хочу обратить внимание читателей:
совершенно естественное явление для нашего нынешнего мира - телепортация -
даже Мессией и уж тем более Людмилой воспринималось как загадка и ужас
потустороннего.

* * *

В доме Андрея не оказалось. Охранники уверяли, что мальчик не только
не выходил на улицу, но не появлялся и в холле. Людмила кусала губы,
сдерживая слезы, а Мессия, со всеми вместе и очень тщательно обыскавший
каждую комнату, начал догадываться, что причина исчезновения Андрея вовсе
не в его шалости и не в кознях гипотетических похитителей.

Полиция начала прочесывать ближайшие улицы, но это было, конечно,
бессмысленно.

- Когда он успел выйти? - в сотый раз повторяла Людмила и в сотый раз
сама себе отвечала: - Только в тот момент, когда мы с тобой...

Ну да, когда они стояли посреди комнаты и, подобно новоявленным
Тристану и Изольде, смотрели друг на друга, рассказывая о себе.

- Найдется, - сказал Мессия, он действительно был уверен, что с
мальчиком все в порядке, хотя уверенность эта, вроде бы, ни на чем не
основывалась. Илья Давидович держал Людмилу за руку, поглаживал ее,
вызывая неадэкватную, по его мнению, реакцию хабадников, не принимавших, с
одной стороны, подобного обращения с незнакомой женщиной, а с другой -
понимавших, что Мессия есть Закон, который превыше всего, сказанного в
Книге.

Они перешли в столовую, и после краткого благословения пищи Мессия
сказал:

- Люда, мальчик найдется, я знаю, что с ним все в порядке. А
подкрепиться нужно.

Повинуясь пристальному взгляду Ильи Давидовича, она начала есть и
почему-то именно тогда ощутила отдаленную мысль, от которой не могла
избавиться. Будто Андрей нашел отца и ушел к нему. С ним и вернется. Может
быть. Если получится. Нелепая мысль, которая могла родиться только в
воображении матери. Но верная - в этом Людмила не сомневалась ни секунды.

Мессия, следивший за Людмилой и готовый немедленно выполнить любое ее
желание, мгновенно воспринял произошедшую перемену и понял ее причину.
Дальнейшая трапеза проходила в молчании, естественном для хабадников,
глядевших на Божьего посланца из холла через открытую дверь. На самом деле
Мессия и Людмила продолжали мысленный диалог, содержание которого,
впрочем, мало связано с последовавшими событиями.

Мессия впервые за последние месяцы нашел слушателя, которому мог
высказать все свои страхи, сомнения, понимая при этом, что раскрываться
таким образом перед женщиной, к которой неравнодушен, - занятие, можно
сказать, самоубийственное. Я ведь не лидер, - говорил Мессия. Никогда