ее маленьким сыном и фрау Шмитгоф, которая упросила взять ее с собой.
Карла Готлиба. Он и был тем доверенным человеком, которому Штирнер перед
своим уходом вручил заботы об Эльзе.
силы. Штирнер тогда достиг большого успеха в мысленном внушении на
продолжительный срок, - он сам готовился внушить себе "перевоплощение
личности" на всю жизнь. Ганс был первым опытом в этом направлении. Когда
опыт с Гансом был закончен и по испытании дал вполне прочные результаты,
Штирнер улыбнулся, довольный своей работой.
отпуская Ганса.
предосторожностью. Ганс, по всей вероятности, и без внушения остался бы
верен и точно выполнил бы все приказания Штирнера. На имя Ганса была
положена крупная сумма в банке ближайшего города. Но полной хозяйкой
денег и дома была Эльза.
всего, что могло ей напомнить прошлое. Она хотела одного: чтобы о ней
скорее забыли.
куда едут, уехали внезапно, без предупреждения, а здесь даже переменили
свои фамилии. Эльза стала называть себя Беккер - по фамилии доброй
старушки, приютившей и воспитавшей ее в детстве. Эмма приняла девичью
фамилию своей покойной матери - Шпильман. Только Шмитгоф оставила
прежнюю фамилию.
ее. И потом.., может быть, это незаконно, и я боюсь ответственности, -
говорила она.
они ни с кем не переписывались и даже не получали газет. Шмитгоф и Ганс
вели небольшое хозяйство. Чернокожая нянька помогала Эмме ухаживать за
ребенком. Два негра работали в саду и в огороде и присматривали за парой
лошадей и ослом. Но в лошадях почти не было надобности. Изредка Эмма
ездила с сыном кататься. Обычно же они ограничивались пешими прогулками
по берегу океана.
или Крепыш, как его звали. Темноволосый, курчавый, почти всегда голый,
бронзовый от загара, он совсем походил бы на мальчика-туземца, если бы
не европейские черты лица.
большого города, но скоро втянулась в новую жизнь. Сквозь загар на ее
щеках проступал прежний румянец, и ее смех теперь часто сплетался со
смехом ее ребенка, как два звонких колокольчика, наполнявших звоном весь
небольшой дом.
не могла отказаться. Ребенок засыпал. Эмма усаживалась у ног Эльзы на
циновке и замолкала.
голосам, звеневшим у берега океана.
мелкую рыбку, выкидываемую на берег волнами океана.
смоет их домик, боялась скорпионов, змей, которые могли вползти в дом,
боялась львов. Львы действительно водились здесь, но далеко, в глубине
леса Они никогда не подходили близко к дому. Только раз или два
обитатели дома слышали их отдаленный рев. И Эмма в ужасе будила Эльзу Но
потом она привыкла ко всему.
океане, у входа в залив. По заливу нередко шныряли пироги
туземцев-рыболовов. Появление европейского судна было событием для
обитателей этого уголка.
горизонте, но они или шли мимо, или заходили в порт соседнего городка.
На этот раз белая яхта заворачивала в залив.
покой и обычный уклад жизни могут быть нарушены.
цепь; паруса опустились, и яхта закачалась на месте В шлюпку спустились
два матроса и три человека в белых костюмах с пробковыми шлемами на
голове. Шлюпка отчалила Вот трое в белом вышли на берегу у того места,
где находилась Эмма с ребенком и черной няней Голоса-колокольчики
умолкли. Крепыш прижался к матери и с испугом смотрел на незнакомых
людей. Матросы вынимают из шлюпки тюки и по пояс в воде переносят и
складывают их на берегу. Мужчина в белом подходит к Эмме с поклоном, и
снимает пробковый шлем, что-то говорит и показывает на тюки. Эмма кивает
головой. Матросы и трое в белых костюмах развязывают тюки, вынимают
колья, брезент, веревки. Они разбивают палатку Этого еще недоставало!
Почему именно здесь? Эмма что-то говорит няне, которая берет ребенка на
руки, и они трое быстро поднимаются по каменистой дорожке к дому.
опережает няню с ребенком и почти бежит к веранде. Эльза видит
взволнованное, побледневшее лицо Эммы и неизвестно почему начинает
волноваться сама.
по легким ступеням лестницы в густую тень веранды. От быстрого подъема
на гору, усталости и волнения Эмма не смогла справиться с дыханием.
Пряди волос прилипли к ее влажному лбу.
за собой голос фрау Шмитгоф, вернувшейся с провизией.
испуганно на подругу.
лицо, но это он. Его глаза нельзя забыть! А с ним двое каких-то
неизвестных. Один помоложе, а другой пожилой, с усами. Наступила пауза.
Эльза была глубоко взволнована. Она стала дышать так часто, будто не
Эмма, а она только что вбежала на гору.
почему-то назвал себя Штерн.
сказала:
оснований забыть свое прошлое и не открывать его, чем у нас. И потому я
прошу тебя, Эмма, и вас, фрау Шмитгоф, предупредите также и Ганса, что
если Штирнер явится сюда, никто из нас не должен называть его прежним
именем и не подавать виду, что мы знали его. Как бы он ни был виноват,
он уже не тот. Он покончил со своим прошлым, и мы должны сохранить его
тайну.
тебя, Эльза, он не сохранит спокойствия. Это будет так неожиданно! - И,
всплеснув руками, она по-детски воскликнула:
этом ты можешь быть совершенно уверена. Ведь не узнал же он тебя. Разве
только меня.., немножко.., как случайную знакомую, - добавила она, как
будто вспоминая о чем-то. Но, может быть, они и не придут сюда?
сказал мне: "Надеюсь, что мы вас ничем не побеспокоим. Но если среди
ваших слуг есть туземец, знающий местность, мы будем очень просить вас
разрешить нам взять его в проводники на день-два". Идут, идут сюда! -
вдруг закричала она. - Меня уж все равно они видели такой растрепанной
дикаркой, - безнадежно махнула рукой Эмма, - а ты иди хоть переодень
туфли да чулки натяни! Нельзя же так. Ведь Штирнер, тьфу, Штерн, Штерн,
Штерн как-никак был твоим...
наряде заставила ее уйти, а желание наедине справиться со своим
волнением.
загадочным человеком, который ей сделал столько зла, но который искренне
любил ее.
голову. Она сама удивилась силе своего волнения. Ей казалось, что ею все
было забыто, все стало невозвратным прошлым. Только одна тайна осталась
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Перумов Ник